Ловец мог быть и порасторопней. Устроил, понимаешь ли, озорные игрища, довел собак до истерики. Ладно, хоть мозгов хватило в конце юркнуть под завал, где застряли Фосум и Пакка. Ищейки скребли бетон, поскуливая от бессильной злобы, а поисковики истолковали их неадекватное поведение по-своему:
-Они учуяли. Там кто-то есть. Все сюда….
И хотя результат действий ловца был положительным, оценку Бум дал резко отрицательную:
-Что ж ты, сволота, час моего драгоценного времени угробил? И не надейся, больше я тебя на себе таскать не буду.
Расправил гордые крылья и полетел, не заботясь, успевает ловец или нет. Впрочем, косил глазенки, контролировал.
По прикидочным расчетам пункт лова находился выше и правее, почти на границе гор. Надо же, как извернулось пространство, что нулевую зону вынесло в такую даль. До него было часов пять спокойного лету, то есть прибытие планировалось ближе к полуночи. Поэтому Бум парил, приноравливаясь к фирменному ходу ловца и получая удовольствие.
Часам к десяти среди камней и песка начали появляться травянистые проплешины, постепенно разрастающиеся. Вскоре Бум уже летел над зелеными лугами и редколесьем, а затем они уперлись в реку. Даже в три реки, которые стекали в котлован, перемешиваясь водами и вытекая полноводным и бурным потоком, растекающимся чуть ниже в огромное озеро. Благостное настроение «хрен с ним, с потерянным часом», и желание простить котика «как же он, набегавшись, охотиться-то будет», исчезло моментально. Летать над бурными водами Бум не любил, он не мог лавировать в потоках, постоянно путался, дезориентировался и кувыркался.
Ловец, наверняка, форсировал бы реку самостоятельно, но куда его вынесет вода?
Бум сделал короткий облет, но хоть сколько-нибудь удобного места не нашел. Крутые берега, почти лысые на этой стороне и далекие заросшие на противоположной.
Ловец коротал время в ожидании, старательно обдирая древесину кривого деревца, дойдя в усердии своем почти до сердцевины. В его, ловцовском, понятии именно так и стоило когти точить. Бум за усердие похвалил и ознакомил с планом форсирования реки.
Они переплывут препятствие на полуразвалившемся плоту, невесть каким образом оказавшимся неподалеку, в затоне у излучины. Сгоряча показалось, что вытащить его оттуда проще простого.
Привязал за вертикальную деталь – короткий деревянный огрызок, небрежно воткнутый в основание, найденную здесь же веревку, и потянул к чистой воде. Но что-то пошло не так. Первой не выдержала подозрительная веревка растительно-ветошного происхождения и порвалась сразу в трех местах. Надо было тут же бросить это дурацкое занятие - спуск плота на большую воду, но Бума не иначе заклинило. Он изменил тактику и начал выталкивать. Трухлявые бревна постоянно во что-то зарывались и покидать затон не хотели.
Бум, что бы задрать нос, утяжелил корму камнями, усадив поверх балласта ловца, наказав: «сиди и не рыпайся». Некоторое время всё получалось, пока они (плот, Бум, ловец)не уперлись в макраме из водорослей и мусора. Конечно, разумней было хоть теперь отряхнуть руки и лететь себе с миром, но Бум решил, что проделана слишком большая работа и пожалел трудов. Изменил направление и застрял окончательно. Глубины там было по грудь, дно топкое и противное. Но и это не погасило энтузиазма. Скинул балласт, включая ловца. Разыскал какую-то слегу, устроил рычаг и поднажал. Почувствовав, что плот подался, удвоил усилия. Слега сломалась, а Бум ушел лицом вперед в бузу, зато плот из этого гнилого места выскочил! Осталось протащить его через нанос, отделяющий затон от основного русла...
Воды было по щиколотку, и чтобы проволочь плот через пятимэтовый участок, пришлось его гатить по ходу движения. Ловец вскарабкался на бревна, и зло шипел при малейшей попытке ссадить его на берег. Но стоило одному бревну оказаться в воде, как весь плот подхватило рекой и унесло. Презрительно ухмыляющаяся морда угрюмого ловца, уплывающего в заходящее светило – достойное завершение трудного дня.
Гордого кота догнал лунем. Уселся рядом, вцепившись когтями ног в бревна. Крылья полностью убирать не стал, а держал на изготовке, изредка распахивая, предотвращая тем самым опрокидывание, когда плот натыкался на подводные камени. Что бы отвлечься от навязчивых мыслей о собственной глупости, прикидывал, где их прибьет к противоположному берегу. И постоянно выходило, что за следующей излучиной. Однако течение реки всякий раз перечеркивало расчет, вынося строго по центру. Так и доплыли до большой воды.
Озеро было таким огромным, что противоположные берега не вырисовывались, а лишь обозначались далекими полосками. Точнее Бум определить не смог, поэтому решил не дергаться и провести ночь на воде. Тем более течение было. И было оно медленным и спокойным. «К утру куда-нибудь да вынесет», - подумал Бум.
Предрассветным утром выяснилось, что одинокий плот носило кругу. Этот порочный круг Бум готов был порвать, но не знал, что выбрать. Из озера вытекало пять рек. Самый правый рукав был оптимальным направлением, но Бума смущал рёв водопада. Его он слышал даже с того места, на котором крутился. Предался размышлениям, но почему-то всплыли воспоминания. Самой обидной и, если уж писать правду, единственной, была мысль о потере РД – регистрационного документа. Столько сил положено на его приобретение, и не уберег. И месяца не попользовался. Растравил себя так, что не выдержал и связался с Гидом.
Тот зачем-то спросил, не страдает ли Бум морской болезнью. Вопрос показался совершенно не уместным:
-Это озеро, - объяснил Бум наличие большого количества воды. И следом вывалил надуманные мысли. Про то, что стратегия не кажется ему рациональной, хотя он и не оспаривает общую концепцию, с которой не знаком, и что распределение и расстановка сил не кажется ему оптимальной… Вернее желал сказать…
-А чего так меня имели? Как-то всё по-дурацки получилось. И вообще, у меня РД пропал, а волосы так и не выросли.
Гид думал меньше секунды:
- Не твоё собачье дело обсуждать поступки руководства. Начальство не заблуждается, а ищет наилучшее решение… . Твоя регистрационная карта у меня. И медицинское заключение тоже. Молодец, что удалось его заполучить. Мы с Бариком как раз его читаем. Забавно…. И вообще, я к тебе хочу. Давай, вызывай. Слышал я про уникальное природное водохранилище….
-И меня, - подсунулся Барий, - Желаю погрузиться в пучины. Что может быть лучше утреннего освежающего омовения?..
Гид сразу нырнул изумрудным змеем в глубины, а Барик перед погружением несколько раз энергично взмахнул руками:
-Светила диск встал из-за гор,
И озарил леса и море.
Покой на душу снизошел,
Водой смывая боль и горе.
От его упражнений плотик опасно раскачался. Бум ещё глубже запустил когти и захлопал крыльями, восстанавливая равновесие, не отрывая, впрочем, задницу от бревен. А Барий шитым золотом палантином стек в свои пучины.
Вволю наплескавшись, они частично расположились на плоту, задавая движение и направление своими сморфированными нижними конечностями. Попросили рассказать про побег, завал и здоровье.
-Сумасшедший строитель? Как интересно…. Покажи руки. М-да, больше никому не показывай…
Барик извлек из себя желтые, расшитые золотой нитью, перчатки «дней на десять хватит», а Гид сказал, что пора завязывать с общественной жизнью и уходить на второй фильтр.
- Займешься расконсервацией. Я передам Уре, что бы встретил…
Как-то незаметно за разговорами компаньоны продвинули плот к правому рукаву. Увидели облако брызг на изломе водопада, бодренько попрощались и сгинули.
Течение ускорилось и забурбулило. Плот крутился и вертелся в узком русле кипящей реки, подпрыгивая и желая покорить каждый камень на пути. Бум стоически его выравнивал, потому что представлял, как тот, оттолкнувшись от края водопада, словно от трамплина, взмывал вверх, и в наивысшей точке падения он и ловец эффектно улетают. Но кот пожелал покинуть плот немедленно, не дожидаясь высших точек. Его подхватило и куда-то унесло. Бум кота из стремнины выдернул, а затем с удивлением наблюдал, как только что им оставленный плотик, садануло о камень, и раскатало по бревнышку. Последний акт, в котором бревна перемалывало в щепу, Бум наблюдал, зависнув перед стеной воды.
Верно, он слишком увлекся наблюдениями, потому что крылья от избытка влаги потяжелели. Запланированный полет вверх пришлось изменить на грузное пике вниз.
Сочный лес принял под свою сень раздраженного ловца и огорченного Бума. То, что они присели недалеко от муравьиной тропы, настроения не прибавило, но живость придало необыкновенную. Когда Бум разобрался со злыми насекомыми, обнаружил себя на тропе. Из опыта знал, что любая тропа куда-нибудь да выведет. Пошел.
Глинобитные домики, в форме половинки яйца, прилепленные к деревьям, хаотично перемежались с навесами, затянутыми в сетку. Возле каждого такого домика в огородиках копошились женщины. Им помогали дети постарше. Детей вообще было много. С избытком. А вот мужчины отсутствовали. «На охоту пошли», - решил Бум. Задумавшись, не заметил, как к нему подкралась старуха. Таких древних старух ему видеть не приходилось. Она по виду была старше Хосеты лет на сто. Её лицо, словно из куска темно-коричневой коры с желтыми пигментными пятнами, было иссечено глубокими морщинами и складочками. Дряблая кожа была настолько тонкой, что казалось, присмотрись – и увидишь внутренности. И об этом можно было судить совершенно свободно, Так как старушка была топлес. Грудь парой лоскутов свободно свисала на яркие же лоскуты, но уже ткани, образующей юбку-макси. А уж как замысловато была юбка украшена. Болтались на поясе и бусины, и зеркальце, и помазок для бритья, и нож с костяной ручкой, и мухобойка, и пряжка со стразиками. Всего было много и разнообразно. С юбкой смело соперничали уши, в которых чего только не болталось. А вот глаза…Бум был уверен, что старуха слепа на оба глаза и довольно давно.
Колоритная бабулька коварно зацепила Бума клюкой и, что-то прокаркав на птичьем языке, которого Бум совершенно не понял, потащила за собой.
Вела своей утиной походкой по утоптанным тропинкам в конец деревни к целому комплексу, очень напоминающему фазенду марэев, только без забора. Под навесом некая зелено-белая особа, задрапированная в ворох ткани, терроризировала толику местной ребятни.
-Ты кто? – с подозрением спросила эта бледная женщина с глазами загнанной лани. Была она учительницей-миссионеркой. К сожалению, кроме святой веры, она не обладала другими достоинствами, включая дипломатические, деловые и торговые, поэтому с местным населением находилась в некоторой конфронтации. Хрупкий мир поддерживался благодаря соблюдению некоторых условий, установленных её предшественником: дети, или хотя бы их часть, ходят в школу, а за это четыре раза в год в деревню подвозят продукты. Аборигены привыкли к этой гуманитарной помощи и разучились обходиться без неё. Учительница это знала и периодически, когда ситуация для неё становилась совсем уж патовой, прибегала к шантажу продуктами. Только шаманка умудрялась обходиться без подачек. За то, что общие рычаги воздействия на неё не распространялись, и за верность старым богам, учительница старуху на дух не переносила.
А сейчас эта дикарка приволокла странного, если не сказать больше, ребенка и требует перевода.
-Ты кто? И что ты тут делашь?
Бум сразу признался, что он специалист по привидениям. И соответственно, занимается их отловом и уничтожением.
-Регистрационный документ у тебя имеется? – продолжила допрос особа, демонстративно игнорируя бабку-шаманку.
Бум заверил, что имеется, но не при себе. Скупо рассказал про Любиельский ПОПиС:
-…Ну и когда всех завалило, я ушел.
Бабка застучала своей узловатой клюкой по столу и закаркала зло и настырно, заглушая остальные звуки. Разговор принял несколько гротескный характер, потому что перекричать шаманку было совершенно невозможно. Никому, кроме учительницы. Она умудрилась спросить, какой веры придерживается Бум, и владеет ли грамотой. Бум закивал в знак согласия головой и зашлепал губами. Прокричав на ухо учительнице ключевые слова: «Артимисса» и шесть букв алфавита. Если учесть, что к бабке присоединился класс, решивший развлечься посреди скучного урока, у допрашиваемого были все шансы удачно вывернуться.
Расшалившихся ребятишек училка приструнила одним взглядом. А Бум подумал, что инспектор по учебной работе Любиельского ПОПиСа, в принципе, хорошая и добрая баба, названная сукой неправильно и несправедливо. Миссионерша приказала Буму присесть за последнюю парту, а потом, дескать, она им займется.
Тут и до шаманки и до Бума дошло, что они зря время потеряли. Старушка с помощью клюки снова его потащила, но уже в другой конец деревни.
Пожилую милую женщину они нашли на огородике за домиком-куполом. Обнаружив гостей, она тут же бросила ковыряться в земле и организовала стол. Таких странных столов Бум ещё не встречал: выложенная фантазийно из камней чаша, наполненная песком. Женщина немного, коверкая слова, разговаривала на общем языке вешки. Хотя лексикон был бедноватым, но для беседы вполне достаточным. А для пущей уверенности, собеседники помогали себе мимикой и рисунками на песке- столешнице...
С давних времен племя преследует злой дух. Но мужчины-шаманы с ним как-то справлялись, устраивая кровавые ритуалы из собственных жен на жертвенном камне. Все были в курсе этого жуткого обряда, но смерть под жертвенным ножом считалась священной и почетной, так что недостатка в женах у шаманов не было. Однако последний из них очень любил свою жену. Что бы спасти супругу, наложил заклятье на зверя. Но неудачно. Вместо того, что бы усмирить зверя, каждый мужчина племени старше ста лет на три дня расставался с душой, и тогда она становилась легкой добычей злого духа. Шаман спешно стал исправлять ошибку, но добился только того, что столетний мужчина, желающий продлить существование, мог пойти в некое безопасное место, в которое зверь пробраться не мог, и там уснуть. Несколько позже выяснилось, что душа в течение пятидесяти лет ждала рядом, а затем всё-таки отлетала. Поэтому тела периодически обследовались и выбраковывались. Умерших хоронили, полуживых охраняли и обслуживали. Собственно в этом и заключалась основная задача шаманок. У древней старухи – главной шаманки на сегодняшний день имеются две ученицы, у одной из которых они сейчас и гостят. Тем не менее она боится, что тайные знания со временем совсем забудутся, и тогда ничего не спасет мужчин племени. Кроме того, лично у старухи в пещере лежали два внука, встреча с которыми мечта всей её жизни, которой осталось совсем чуть-чуть.
И о пророчестве.
Последний мужчина-шаман, когда уходил в пещеру, предупредил, что их спасет чудо. Она за всю свою жизнь не видела более неправильного мальчика, чем Бум. Чем, спрашивается, не чудо? Так что теперь на него возложена великая миссия.
Почему то в последнем Бум не сомневался. Принял вид суровый и озабоченный. Сказал, что надо осмотреть место.
Женщины посовещались, и хозяйка – ученица позвала за собой, оставив бабку кемарить под деревом. Ловец ни с того не и сего преисполнился величия и апломба и наотрез отказался идти хоть куда-нибудь. Буму взял его за шиворот и поволок. Кот обмяк и расслабился. Его задние лапы оставляли забавный след на земле. И что бы ещё больше показать, какой он важный скотина, выпустил когти и цеплялся за все корни по пути, тормозя, таким образом, процесс подъема. Пришлось перевесить на шею.
Вход в пещеру маскировали ползучая зелень и очень плотный кустарник. Бум рассчитывал, что внутри его встретит приятная прохлада, но ошибся. Здесь было хуже, чем на воздухе. Душно и влажно. Только пройдя изрядное расстояние, добрались они до места условной прохлады. Но только Бум порадовался, как ему показали на груду наваленных полуистлевших шкур. Женщина предложила закутаться в любую из них, но Бум отказался. Ученица шаманки пожала плечами, а затем сделал нечто необычное, уперлась в стену и выдавила деревянную дверь-затычку, размером чуть больше ловца. Компанию окатило холодом. А она ловко встала на четвереньки и полезла внутрь. Бум затолкал кота первым и пополз следом.
-Незя тепло пусать, - пояснила сопровождающая, устанавливая пробку с внутренней стороны. «Ага, - сообразил Бум, - Тепло впускать нельзя. Так дуба же дать можно!».
Небольшая комната холода со стеллажами по периметру, на которых кое-как уложены заиндевевшие тела. Женщина занялась своим рутинным делом – осмотром. Поцокала языком и скинула одного на пол, скорбно покачивая головой. Пояснила, что это - внук шаманки, которая очень огорчится, когда узнает. Вскоре к внуку отправился ещё один недождавшийся. Выбраковка закончилась.
-Это – холить, - сказала сопровождающая, скрестив на груди руки и закатив глаза, изображая покойника.
Похороны были такими же деловыми, как и осмотр.
Из противоположной стены выдернули другую пробку. В жерло-отверстие без особого трепета отправили мертвецов. Бум высунулся посмотреть на последний приют, но его тут- же втащили назад.
-Незя тепло пусать, - повторила женщина. Но Бум успел рассмотреть, как где-то далеко внизу бушует пламя.
В принципе, поход был необязательным. Какие следы среди анабиозных тел? Так, ознакомительная экскурсия для общего понимания процесса.
Следующее место, куда они пришли – заросшее капище. В центре жертвенный камень, сплошь во мху и лишайнике, и пять истуканов по краям, охраняющие площадку.
Бум повел носом. Среди привычных запахов леса был один чуждый. Это не был зверь. Вернее был зверь, но без запаха зверя….
-Дэйрикун? – позвал Бум.
-Это не я, - тут же отмежевался информатор и оборвал связь.
Зато ловец на «нет» изошел. Он терся о камень, рычал на него, а в конце распластался, заякорившись всеми когтями.
У Бума мелькнула догадка, но…
-Я не могу ждать в засаде долго, - медленно и очень громко, что бы женщина лучше поняла, объяснял он, помогая жестами, - Может у вас найдется какой-нибудь завалящий столетний дяденька? Мы его здесь посадим, как приманку. Зверь придет, и мы его накроем?
Женщина отрицательно потрясла головой. Затем продублировала отказ, но менее уверенно. Бум пожал плечами – дело хозяйское. Он предложил план, а они пусть сами решают, как его воплотить в жизнь. Отправились в деревню. А ловец остался. И судя по его хищному виду, унести его можно было лишь вместе с камнем.
Чем ближе подходила женщина к деревне, тем задумчивее становилась. Но самое любопытное, что на подходе их ждала шаманка. Не успели с ней поравняться, как та начала стенать и кричать.
-Она понять за внука, - негромко объяснила сопровождающая, - И биться за другого…
Ну, понятно, боится.
Бум, что бы успокоить, пообещал ночку отдежурить, но никаких гарантий не давал:
-За мной ваш зверь не придет. Но посижу ночь на капище. Так что сейчас – спать.
И полез на дерево. Почивали в дуплах, знаем! Вполне комфортно.