Особенностью продолжающегося и в наши дни переходного периода в России является масштабная ломка социальных, психологических и прочих стереотипов жизнедеятельности и жизнетворчества человека и общества, личностных и общественных взглядов, убеждений, привычек, мотивов, интересов, ценностей, индивидуальных и групповых позиций, статусов, ролей. И если для определенной части социума такие преобразующие процессы протекают относительной стабильно, то для большинства индивидов они приобретают часто контуры трагедии, дискомфорта, депрессивности, стрессов.
Особую остроту данные проблемы приобретают в молодёжной среде, поскольку именно подрастающие поколения в большей степени испытывают трудности коммуникативного, деятельного, адаптивного характера. Это замедляет (и даже тормозит) личностное развитие, усиливая дезадаптацию индивидов. Достаточно красноречивыми, по нашему мнению, становятся факты повсеместного распространения в обществе таких негативных явлений современной жизни, как наркомания, проституция, совершение правонарушений и преступлений против физического и психического здоровья личности – особенно в детской, подростковой, юношеской, молодёжной среде.
Полагаем, что творческая организация индивидов будет в определенной степени способствовать снижению охарактеризованной выше социальной напряженности в обществе, в молодёжной среде, являющейся своеобразным индикатором жизнедеятельности нации.
Исторически и гносеологически проблемы, связанные с творчеством, креативной деятельностью восходят к древнейшим учениям Востока и Запада, причудливо переплетающимся и органично дополняющим друг друга. Если Запад исследовал «природные законы» и, применяя их, делал изобретения и открытия, облегчающие «физическую жизнь», то Восток познавал «законы космические» и, в свою очередь, применяя их, утончал и углублял «духовную жизнь», в которой творчество занимает одну из центральных позиций. Именно поэтому проблемы креации и креативности рассматриваются, прямо или косвенно, в таких известных духовных произведениях, как «Учения Махатм Шамбалы», «Агни-Йога», Тора, Библия, Коран и некоторых других. В них определенный (к сожалению, никак не связанный с наукой) интерес представляют, по нашему мнению, рассуждения о пределах, или границах, не только божественных, но также человеческих возможностей. Если верить перечисленным источникам, таких пределов фактически не существует.
Большой познавательный интерес вызывают и некоторые античные трактовки и интерпретации креации и креативности. Так, например, в «Теогонии» Гесиода говорится о космолого-мифологической основе творчества. Несколько иначе данная проблема рассматривается в учениях орфиков и пифагорейцев: первые сравнивают человека с божественной силой, могущей создавать практически всё в физическом мире; вторые же уподобляют человека животному и тем самым ограничивают его творческие потенции.
Оракулы Аполлона Дельфийского призывают человека к познанию самого себя, в то время как Эсхил, Софокл, Еврипид и Фукидид проповедуют не столько познание, сколько совершенствование самого себя . Однако истинное преклонение перед личностью, творящей себя и окружающий её мир, можно увидеть в трудах Ксенофонта («Анабасис», «Элленика» и др.) . Весьма актуальны и сочинения Горгия, Фрасимаха, Исократа, Лисия и Демосфена, где прославляется культ человеческой речи, позволяющей личности творить «не только себя, но и всё вокруг себя».
Сократ, об учении которого можно судить лишь на основании свидетельств Аристотеля и Платона, утверждает, что «высшая сила» знания не теоретична, а практична («искусство жить»). А это понимание уже включает в себя понятие креативности, креативной деятельности. Аристотель признаёт факт существования творчества как особого вида человеческого бытия, имеющего свои самостоятельные законы. В своей «Поэтике» древнегреческий мыслитель к творчеству относит поэзию, одновременно интерпретируя её как искусство. Вслед за Аристотелем, трактуя семантику поэзии, Платон говорит о катарсисе («очищении души»), происходящем при соприкосновении с «поэтическими творениями».
Если Сократ, Аристотель и Платон указывают, прямо или косвенно, на позитивное («божественное») начало в творческой деятельности человека, то Посидоний, объединивший в своем учении стоический пантеизм, астрологию и магию, видит в личностном творческом акте негативное («демоническое») предопределение. Однако такие подходы представляются нам излишне прямолинейными, эклектичными.
Представления Эпиктета и Марка Аврелия о человеке как актёре, исполняющем некую роль на «сцене жизни», можно считать «платформой» теории социальных ролей, созданной и развитой Дж.Морено, Дж.Тернером, Р.Линтоном, Т.Парсонсом и другими социологами. В соответствии с идеями Филона, Оригена, Климента и других представителей так называемой «александрийской школы», всё вокруг нас – не что иное, как «творческий огонь», излившийся однажды по миру и создавший в нем всё живое и неживое, а также продолжающий «демонически» гореть внутри человека, который и есть «тайна, подлежащая познанию».
Весьма оригинальна интерпретация причин упадка творческой активности индивидов, данная в анонимном трактате III в. «О возвышенном», ошибочно приписанном философу Лонгину. Автор трактата, поставив вопрос, чем вызвана «бедность талантами», говорит об «отсутствии демократической свободы», калечащем душу « наподобие клетки для искусственного выращивания карликов». С подобной постановкой вопроса соглашается Тацит в «Диалоге об ораторах». На наш взгляд, постулат о «демократической свободе» как «первокирпичике» творческой активности, впервые озвученный философами античности, является своеобразной идеологической платформой концепции «открытого общества» К.Поппера, Дж.Сороса и других социологов.
В трудах Плутарха, Лукиана, Алкифрона и Филострата, а также в произведениях софистов Либания и Гимерия, византийского императора Юлиана, Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста и других раннехристианских теологов трактовки креации и креативности сформулированы в сугубо религиозном ракурсе. Это сводит фактически к нулю их научную ценность. Однако тот же Лукиан произносит весьма спорную, светскую сентенцию о том, что «образованность сулит славу, почести и богатство», в то время как ремесло («жизнь трудом рук своих») заслуживает презрения («Сновидение», «Путешествие в подземное царство», «Икароменипп», «Разговоры в царстве мёртвых»).
С Лукианом спорит Аппий Клавдий, заявивший в своих «Сентенциях», что «всяк своего счастья кузнец», то есть творческий человек («деятельный человек»), если захочет, может талантами сравниться и даже состязаться с «божественными силами». При этом, по мнению Аппия Клавдия, человек волен либо «образовываться», либо «ремесленничать» – по собственному усмотрению. Творческий акт есть, прежде всего, действие, деятельность. Это довольно логичное утверждение.
Уважение вызывает и наследие Цицерона, провозгласившего идею всестороннего развития личности, ее творческих задатков, творческого потенциала. Например, в своих произведениях «О государстве», «О законах», «Гортенсий» Цицерон подчёркивает, что всестороннее развитие личности – факт позитивный («благодетельный») для нормального развития общества. В работах «О природе богов», «О гадании», «О роке», «О высшем благе и высшем зле» Цицерон прямо указывает на неиспорченность «человеческой природы», которая в состоянии стать «добродетелью» при условии постоянного развития и совершенствования – с помощью «разума» – того или иного задатка («добродетели») человека. Такое понимание личностной эволюции вполне соответствует нашей исследовательской позиции.
Мы разделяем также заявление Лукреция, сделанное им в сочинении «De rarum natura» («О природе вещей»), о так называемом «запасе вещества», составляющем наши «душу» и «тело» и необходимом для грядущих поколений. По-видимому, данный метафизический «запас вещества» сродни «витамину креативности», из которого зарождается творческий процесс, совершается акт творчества. Характерные ноты можно встретить и в произведениях авторов более поздних эпох, в частности, Д.Бруно, Ф.Бэкона, М.В.Ломоносова, А.Н.Радищева и даже К.Маркса («Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура», «Работы по истории эпикурейской, стоической и скептической философии»). Это свидетельствует об актуальности идеи Лукреция.
В ракурсе междисциплинарности мы обратились также к ряду произведений древнерусских авторов. Например, в «Повести временных лет» монахи Нестор и Сильвестр приводят весьма оригинальную иллюстрацию проявления нашими предками смекалки ума, находчивости и инициативы как составляющих творческого акта («Сказание о Белгородском киселе»). Митрополит Иларион в «Слове о законе и благодати» поднимает вопрос о воспитании новых людей, способных воспринимать новые идеи, мысли, убеждения, а Владимир Мономах отождествляет понятия, выражаемые древнерусскими словами «д;лати» и «творити» («Поучение», «Послание Олегу Святославичу»).
Такие авторы, как Иоанн Мосх («Синайский патерик»), Георгий Хуровский, Кирилл Туровский, Серапион Владимирский, Софоний Рязанец, Епифаний Премудрый, Спиридон-Савва и др. любой вид человеческой деятельности называют «тщетой», «суетой сует», что соответствует традиции библейских текстов. Традиционно-религиозны также рассуждения о творении, творческом акте у Максима Грека, Андрея Курбского, Иоанна Грозного, Аврамия Палицына, И.М.Катырева-Ростовского, Ивана Фуникова, Дружины Осорьина и других древнерусских мыслителей.
Несколько иной выглядит позиция Симеона Полоцкого и Иосифа Владимирова, для которых творческий процесс – система «находок и обретений», поиск «внутреннего смысла» человеческой активности. Протопоп Аввакум сводит творчество к теологическому постулату «беспощадной борьбы Добра и Зла». Таким образом, древнерусская культура и философия достаточно разнопланово интерпретируют проблему креации, креативности.
Не менее интересным представляется нам анализ данной проблемы и на основании изучения сочинений западноевропейских мыслителей послеантичного периода (вплоть до XIX в.), таких, как Э.Доле, Д.Ванини, М.Сервет, Л.Бруни, П.Браччолини, П.Помпонацци, Монтень и другие. Если Э.Доле, Д.Ванини и М.Сервет рассматривают личность и её деятельностные проявления с позиций гуманизма, то Л.Бруни и П.Браччолини – с точки зрения теологии, а П.Помпонацци и Монтень – сквозь призму эпикурейского учения. Интересна интерпретация творчества у П.Помпонацци, Монтеня, а также Л.Валла, Эразма Роттердамского и Ульриха фон Гуттена: для них творчество, творческий процесс сродни «ремеслу, более или менее искусному».
Весьма традиционными представляются трактовки личности, личностной жизнедеятельности и жизнетворчества, данные У.Акостой («О смертности души человеческой», «Пример человеческой жизни»), Б.Спинозой, Т.Гоббсом, Сирано де Бержераком («Иной свет, или Государства и империи Луны»), Т.Бойлем и другими мыслителями того времени. Не менее традиционны, на наш взгляд, утверждения Ф.Бэкона о присущей природе «внутренней творческой активности» и Ж.Мелье о «сатанинской природе» творческого акта (кстати, подобной точке зрения вторят – в большей или меньшей степени – Д.Толанд, Монтескье, Вольтер и другие мыслители).
Более актуально звучат утверждения Д.Дидро о «равных возможностях для творения» («Философские мысли», «Прогулка скептика», «Письмо о слепых в назидание зрячим») и Ж.Ж.Руссо о связи «всего творческого» в человеке с процессом «воспитания чувств» личности – «на лоне дикой природы». Они по-прежнему подпитывают (по крайней мере, в плане идеологическом) некоторые традиционные и инновационные воспитательные концепции.
Вообще, проблема творчества, творческой деятельности всегда была и остается актуальной – и в ранние периоды общественной эволюции, и на современном этапе цивилизационного бытия. Именно поэтому о творчестве считают необходимым высказываться не только ученые, но также государственные, политические, общественные и религиозные деятели, представители культуры и искусства, литераторы и литературные критики. Это наиболее характерно для России. Например, ещё А.С. Пушкин, возмущаясь по поводу «помешательства на избранности обучения и воспитания», писал о необходимости и важности работы с конкретной творческой личностью – независимо от социальной принадлежности или положения индивидов (записка «О народном образовании»). Ему фактически вторят Н.Г.Чернышевский и Л.Н.Толстой. В частности, по мнению Н.Г.Чернышевского, для любой конкретной личности – помимо создания «творческой социоауры» – важно и целесообразно предоставлять возможность для проявления «социальной творческой инициативы», для выхода «социальной творческой энергоактивности» в конкретные «социально значимые акты» (статья «Ответ на замечания г. провинциала»). Сегодня некоторые аспекты данного феномена (у Н.Г.Чернышевского – «социальная творческая энергоактивность») являются предметом анализа и диагностики в ряде традиционных отраслей зарубежной и отечественной социологии труда, социологии управления и организаций, а также в некоторых социосинергетических концепциях и теориях (в частности, в ряде трудов социологов А.И.Кравченко, А.И.Пригожина, И.А.Пригожина, Ж.Т.Тощенко, В.В.Чичилимова, В.А. Ядова).
Можно отметить также чрезвычайную востребованность в наши дни концептуального положения Л.Н.Толстого об образовании как творческом акте, «поднимающем» воспитанника на уровень воспитателя (статьи «О воспитании», «Так что же нам делать?», «Прогресс и определение образования»). Идеи Л.Н. Толстого послужили для разработки и внедрения в практику социализации личности методик и технологий диалогового обучения, воспитания и развития индивидов.
В контексте анализируемой проблемы творческой деятельности можно говорить о креативной мотивированности личности, обеспечивающейся в комплексе физических, психических и социально детерминированных потребностей индивидов в самоидентификации и самореализации и – в конечном итоге – приводящей личность к востребованным социальным контактам, социальным взаимодействиям, социальным взаимоотношениям.
Рамки междисциплинарного (комплексного) подхода позволяют также проанализировать ещё ряд концепций, не связанных с социологической наукой, но расширяющих проблемное исследовательское поле. В частности, сторонники так называемой «коммунарской методики» воспитания и развития индивидов (А.С.Макаренко, В.Н.Сорока-Росинский и их последователи в конце 20-х – начале 30-х гг. XX в.; И.П.Иванов, В.А.Караковский, В.Р.Хилтунен и другие педагоги-исследователи в 70-90-х гг. прошлого столетия), несмотря на скептическое отношение к творческой деятельности личности вне групповой, коллективной творческой деятельности, тем не менее не отрицают полностью того факта, что педагог имеет дело с постоянно меняющимся, растущим человеком, к которому в основном неприменимы «шаблонные подходы» или «стереотипные действия». Значительный интерес, по нашему мнению, представляет также концепция «творческой импровизации» С.Т.Шацкого (её логике следуют такие ученые, как П.П. Блонский, В.А.Сухомлинский, В.Н.Терский, В.Ф.Шаталов, М.П.Щетинин и другие современные педагоги-новаторы), где организатор «социализирующего эксперимента», или «социализатор», должен не только понять и развить в себе «дух исследователя», но и «упражняться в наблюдательности».
Несомненно, уникальной (и одновременно универсальной) является театрально-педагогическая социализирующая система К.С.Станиславского и В.И.Немировича-Данченко, которая акцентирует процессы «пробуждения естественной человеческой природы» для «органического» творчества, ибо «телесная и духовная свобода» креативности индивидов суть «единое целое». Актуально, на наш взгляд, звучит утверждение А.В.Луначарского, что «талантливые люди получают большие возможности, потому что они социально ценные люди», и «поэтому нужно таких людей беречь».
В рамках интегративности, целесообразным и логичным становится упоминание об учении И.П.Павлова о четырёх основных типах высшей нервной деятельности. По-видимому, наиболее «креативизированной» является сильная нервная система, способная в течение длительного времени выдерживать большую нагрузку – решение трудных задач, действия в экстремальных условиях, неблагоприятное стечение жизненных обстоятельств, непосредственный творческий акт и прочее. Кроме того, индивиды с лабильной нервной системой быстро адаптируются к новым условиям, легко включаются в деятельность и переключаются с одного вида деятельности на другой, что дает основания для интерпретации указанной системы как предрасположенной к креативности. По мнению И.П.Павлова, Б.М.Теплова, а также физиологов, психологов и социальных психологов А.А.Бодалёва, Л.И.Божович, Л.С.Выготского, А.Г.Ковалёва, И.С.Кона, П.И.Кряжева, Н.Д.Левитова, А.Н.Леонтьева, Н.Н.Обозова, К.К.Платонова, Л.Н.Таран, И.И.Чесноковой и других исследователей, в процессах социализации необходимо учитывать природную организацию личности, её индивидуально-психологические особенности, проявляющиеся в поведении и разнообразной деятельности, в том числе и в творчестве. Действительно, несмотря на значительную устойчивость типов ВНД (высшей нервной деятельности), вполне возможно частично влиять на процессы перераспределения одного типа в сторону другого типа, и наоборот. Об этом говорят педагоги и психологи Ю.П.Азаров, Ш.А.Амонашвили, И.Б.Волков, Л.С.Выготский, А.Н.Лук, В.Н.Пушкин, Ю.П.Сокольников и многие другие.
Не менее интересны, на наш взгляд, разработки Г.Г.Аракелова, Н.М.Жарикова и Э.Ф.Зеера, связанные с характеристикой внешних и внутренних факторов, которые определяют тот или иной вид функционального состояния индивидуума. Они указали ряд личностных характеристик, непосредственно влияющих на быстроту и качество овладения определенными информационными параметрами, а также на полноту формируемых технологических модулей и возможность их применения в конкретных творческих ситуациях. К подобным характеристикам Г.Г.Аракелов, Н.М.Жариков и Э.Ф.Зеер, отнесли уровень работоспособности, степень эмоциональной возбудимости, устойчивость к воздействию различного рода физических и технических нагрузок. Полагаем, что данная позиция вполне вписывается в концепцию социолога Н.Лумана об аутопойезисе, поскольку предполагает формирование технологических модулей, составляющих определённую систему, организующую свои собственные границы (те или иные конкретные творческие ситуации) и имеющую самонаправленный характер (то есть овладение теми или иными информационными параметрами). Кроме того, данная система имеет дело с представлениями, или характеристиками, внешних и внутренних факторов, которые замыкаются на том или ином виде – функционального состояния индивидов. Таким образом, налицо «автопоэзийная система» (по Н.Луману).
В рамках комплексного подхода нужно отметить также идеи А.М.Авраменко, А.М.Бардиан, К.И.Вересотской о важности учёта в социализации индивидов психологической и волевой сущности разнообразных навыков и привычек личности, мотивированной к творческой деятельности. Не менее важными представляются утверждения В.И.Гладких, П.Л.Горфункеля, Н.Ф.Добрынина о развитии фактора стимулирующей силы мотива в творческом акте; Л.Б.Ермолаевой-Томиной, П.В.Конаныхина, Г.С.Костюка о социопсихолого-педагогическом значении демаскировки темперамента и взаимосвязи процессов обучения, воспитания и развития homo sapiens («человека разумного») и творческой личности как более высокой стадии личностного совершенствования. Труды отечественных педагогов, психологов и социологов в сфере образования Т.В.Драгуновой, Н.С.Лейтеса, А.Р.Лурия, Д.И.Перфильевской, И.А.Рагинской, Л.И.Рувинского, П.А.Рудика, Г.А.Фортунатова, З.А.Ходоровской, Г.Г.Шахвердова, Д.Б.Эльконина, П.М.Якобсона содержат указания на важность учёта биологического и социального в психике человека, особенностей и специфики эмоциональной жизни личности в процессе индивидуальной и групповой диагностики креативности – в ходе разработки организационно-методических критериев воспитания и самовоспитания подрастающего поколения.
К сожалению, собственно социологических подходов к трактовке творчества, творческой деятельности явно недостаточно для того, чтобы говорить о социологии креативности, социологии творческой деятельности. Данный факт констатирует уже цитированный нами ранее (см. введение) социолог Я.И.Гилинский: «Социология творчества [социология творческой деятельности] как более общая концепция ещё не сложилась, в то время как социология науки и социология различных видов художественного творчества получили известное развитие». Действительно, анализ социологической парадигмы убеждает в отсутствии «социологии творчества», «социологии творческой деятельности» в ранге отраслей отечественной социологии – как в советском, так и в постсоветском, российском научном пространстве. В частности, среди отраслей советской социологии можно выделить «социологию искусства», «социологию культуры», «социологию литературы», а также «социологию досуга», «социологию образа жизни», «социологию языка», которые в большей или меньшей степени семантически взаимосвязываются с терминологическим полем «творчество (творческая деятельность)». Среди отраслей российской социологии можно выделить «бюджеты времени», «социологию быта, здоровья и образа жизни», «социологию искусства», «социологию культуры», а также «социологию молодёжи», «социологию общественных движений», «социологию языка», которые в той или иной степени рассматривают творческую деятельность – в приложении к своей отраслевой специфике.
Кроме того, не составляют научного комплекса и те исследования креативности, которыми располагает современная зарубежная и отечественная социология и социальная психология. Уникальными, но, к сожалению, не универсальными являются разработки Дж.Гилфорда и Дж.А.Тейлора (в рамках концепции о так называемых «эмердженциях», «эмерджентных» свойствах личности), И.Витаньи, Н.Хомского и М.Шаги (классификация творчества с точки зрения комплексного подхода к анализу объективаций «репродуктивность», «инновативность», «генеративность»), а также исследования отдельных аспектов креативности (культурного, интеллектуального, этического, деятельностного и даже феминистского), которые проводили социологи М.Арчер, З.Бауман, У.Бекк, Э.Бухвальд, М.Джей, Г.Лемер и ряд других.
Уникальны, но также не универсальны и работы Я.И.Гилинского, рассматривающего творческий процесс как «промежуточную стадию» между нормальным и девиантным поведением личности; В.Н.Пушкина, акцентирующего внимание на проблемах развития, прежде всего, творческого мышления; исследования творческого процесса в эволюционном аспекте Б.М. Рунина, а также процессов распространения и освоения художественных ценностей – в рамках художественной культуры и творческой деятельности индивидов и референтных групп К.Б. Соколова.
И, всё-таки, положительным можно считать тот факт, что в научном активе удалось отыскать нишу для формирования эврологии (П.Энгельмейер) как комплексной, междисциплинарной науки о творчестве. В отличие от предложенного ещё в середине прошлого столетия В.Н. Пушкиным термина «эвристика» (как наука о творческом мышлении), достаточно узко и специализированно трактующего проблемы творческой деятельности, охарактеризованный Я.И. Гилинским термин «эврология» (как наука о творчестве вообще) весьма широко и комплексно интерпретирует креативность, креативные процессы.
Разумеется, понятие эврологии или эвристики весьма условно, поскольку в науке по-прежнему отсутствуют общие теоретико-методологические подходы и критерии к проблеме анализа и изучения творческих процессов, творческой деятельности, творчества. Междисциплинарные, межпредметные связи разными авторами определяются по-разному, классифицируются с разных теоретических позиций. Мы можем констатировать, что вопросы дифференциации тех или иных областей культуры и искусства, тех или иных возрастов и прочих дефиниций и цензов, в которых творческая деятельность индивидов является наиболее предпочтительной и плодотворной; соотношения творческой деятельности с другими видами социально значимой, социокультурной активности индивидов; определения целесообразности тех или иных форм взаимосвязей и взаимодействий индивидов в творческой деятельности и многие другие – все эти вопросы нуждаются в тщательных социологических исследованиях.
Таким образом, анализ специальной литературы показывает, что проблема творчества, творческой деятельности по-прежнему является предметом серьезных научных исследований и дискуссий и, по-видимому, еще не скоро будут расставлены все точки над «i» в разрешении данной проблемы.
ВЫВОДЫ
1.Историко-гносеологический обзор и анализ проблемы творческой деятельности невозможно провести вне комплексного подхода, который учитывает и интегрирует не только собственно социологические, но также социально-философские, социопсихолого-педагогические, психофизиологические, антропологические, культурологические и др. научные концепции, теории и учения. Подобная теоретико-методологическая позиция объясняется, прежде всего, тем, что социология формировалась изначально как междисциплинарная наука.
2.Несмотря на то, что в последние полвека весьма интенсивно разрабатываются философские, психологические и психофизиологические, педагогические и иные аспекты социально-творческой деятельности индивидов и референтных групп, собственно социологических подходов к анализу творчества как социального, социокультурного процесса в отечественной и зарубежной науке явно недостаёт.
3.И, всё-таки, в современной науке удалось отыскать нишу для формирования эврологии (П.Энгельмейер) как комплексной, междисциплинарной науки о творчестве. Однако, по утверждению социолога Я.И. Гилинского, «социология творчества [социология творческой деятельности] как более общая концепция ещё не сложилась, в то время как социология науки и социология различных видов художественного творчества получили известное развитие».
4.Анализ специальной литературы и социологической парадигмы подтверждают факт отсутствия «социологии творчества», «социологии креативности», «социологии творческой деятельности» в ранге отраслей отечественной и зарубежной социологической науки.
5.На основании проведенного историко-гносеологического обзора и анализа проблемы творческой деятельности как социального феномена можно говорить о социокультурной значимости междисциплинарного научного исследования в данной проблемной области, так как вопросы дифференциации тех или иных областей культуры и искусства, тех или иных возрастов и прочих дефиниций и цензов, в которых творческая деятельность индивидов является наиболее предпочтительной и плодотворной; соотношения творческой деятельности с другими видами социально значимой, социокультурной активности индивидов; определения целесообразности тех или иных форм взаимосвязей и взаимодействия индивидов в творческой деятельности и многие другие вопросы нуждаются в тщательных социологических исследованиях.