БИБЛИЯ ДЕМОКРАТИИ УОЛТА УИТМЕНА
Уолт Уитмен (1819- 1892), американский поэт, жил и творил в тоже время, что наш Некрасов. Про него говорят, что он «самый американский по духу и по мышлению». Небоскребы, технологии, блеск либерализма, успехи экономики, эффектность звезд Голливуд, богатство и состоятельность презентируют обычно Америку, но даже многочисленные статистики и исследования не дадут понять эту страну и её народ, если не уловить сути, сердца.
Идея Америки в её выразительной сути, высказанной от сердца, романтика американской мечта запечатлена Уитменом, «бородатым американцем, певцом свободы и демократии, борцом за социальные права».
Характеристика Уитмена советскому читателю преподносилась в форме общечеловеческого стандарта. Но скорее всего формализм аннотаций лишь гасил фейерверк идей Уитмена, которого талантливо переводили Корней Чуковский, Борис Слуцкий и другие.
«Я говорю мой пароль, я даю знак: демократия,
Клянусь, я не приму ничего, что досталось бы не всякому
поровну».
Настроения Уитмена словно обратно пропорциональны общинности русского мира, даже где-то шокируют нашего читателя (которого учили, что «незаменимых нет», что «без бумажки ты букашка») своими гимнами «индивидуальности», своей «сладкой вольностью».
«Уолт Уитмен, космос, сын Манхеттена,
Буйный, дородный, чувственный, пьющий, едящий, рождающий,
Не слишком чувствителен, не ставлю себя выше других
или в стороне от других,
И бесстыдный и стыдливый равно.
Прочь затворы дверей!
И самые двери долой с косяков!»
Когда «Листья травы» («книга жизни» У. Уитмена) появились в самой Америке, публика также оценила её как «безнравственность». Лишь Ральф Эмерсон, который по воспоминаниям Уитмена «довел до кипения» его Музу, отреагировал на присланный ему томик «Листьев травы» восторженно: «Только слепой не увидит, какой драгоценный подарок ваши «Листья травы»», - писал Эмерсон Уитмену. - «Поздравляю вас с вашей свободной и дерзкой мыслью»
Новая Библия для Человека Новой Эпохи
Далеко не все соотечественники Уитмена видели в его стихах «истинную широту мировоззрения». Но Уитмен не поддавался, а лишь акцентировал специфику своих творений, которые словно являли «Новую Библию для Человека Новой Эпохи». Впервые не только в американской литературе воспевается человеческое тело, Уитмену удалось преодолеть ханжеское представление о приличиях, сделать тему «священного тела мужского и женского» обсуждаемой.
«О теле электрическом я пою,
Легионы любимых меня обнимают, и я обнимаю их»
Форма стихов Уитмена также переворачивала традиции и представления. За полвека до французской моды на верлибры Уитмен строил своих стихи на ритме синтаксических конструкций, отказывался от рифм, дерзко и прямолинейно выстраивал свои тексты на стыке прозы и поэзии. Поэт пренебрег академизмом, являя «поэтический импрессионизм» задолго до появления самого термина.
«Догматы и школы пускай подождут,
Пусть отступят немного назад, они хороши там, где есть,
Мы не забудем и их,
Я принимаю природу такою, какова она есть, я позволяю
Ей во всякое время, всегда
Говорить невообразимо с первобытною силой».
Романтизм европейцев у Уитмена сбросил туманный готический флер, достиг максимальной открытости души, породил в литературе поток исповедальной традиции.
«Я славлю и воспеваю себя,
И что я принимаю, то приемлите вы,
Ибо каждый атом, принадлежащий мне, принадлежит и вам…
Физиологию с головы до пят я пою,
Не только лицо человека и не только рассудок достойны
Музы, но все Тело ещё более достойно её,
Женское наравне с Мужским я пою».
Певец Личности
Концепция краеугольности человеческой личности была очень выразительно развита уже мыслителем Ральфом Эмерсоном, которого Уитмен почитал как гуру. Эмерсон проповедовал: «Человек - сам себе звезда», «Подражанье – самоубийство», «К черту Джорджа Вашингтона!». Это провозглашение ценности личности, творческой, изобретательной, независимой, исполненной достоинства, эту «новая мораль» уважения к любой, а не только избранной, индивидуальности была поднята Уитменом на флаг своей поэзии:
«Ты, восхваляющий прошлое,
Ты, изучающий парадную сторону наций, жизнь –
Такой, какой она выставляет себя напоказ,
Ты трактовал человека как порождение политиканов,
Группировок, вождей, жрецов…
Я, певец Личности, намечаю то, что грядет,
Я набрасываю контур истории будущего».
(Историку)
Эта либеральная тактика давала позже и «темные» порождения: эгоцентризм, надменное высокомерие, бездушное потребительство, но «первоначальный демократ» Уитмен, который, хотя и «носит шляпу как вздумает», провозглашает иную исконную суть свободы:
«Я всех цветов и всех каст, все веры и все ранги – мои,
Я фермер, джентльмен, мастеровой, матрос, механик, квакер,
Я арестант, сутенер, буян, адвокат, священник, врач.
Я готов подавить в себе все, что угодно, только не свою
многоликость»
Эмерсон – философ, Уитмен – поэт, поэтому он и пишет:
«Логика проповеди никогда не убеждает людей,
Сырость ночная глубже проникает мне в душу».
Война между Севером и Югом стала испытанием и телесным утопиям Уитмена, и пленительным идеалам Демократии. Уитмен, убежденный борец против рабства, начал восторженно: «Бей, барабан!», - прославляя поход демократов-северян против рабовладельческих штатов Юга, но, увидев трупы, искалеченный тела, горе матерей, Уитмен, работающий санитаром в военных госпиталях, увидел иную правду войны, расположенную по ту сторону политики. Гимн сменился скорбной элегией о матери, потерявшей на войне сына:
«Днём не касаясь еды, а ночью в слезах
просыпаясь,
Во мраке томится без сна с одним лишь страстным
желаньем –
Уйти незаметно и тихо из жизни, исчезнуть
и скрыться,
Чтоб вместе быть с любимым убитым сыном».
США – огромный, влиятельнейший сегмент нашего мира. Можно подсчитать ВВП американской экономики, доход на душу населения, количество миллионеров и миллиардеров, но суть, понимание «американской идеи» может ускользнуть от нас, если не разобраться в этих “Leaves of Grass” Уолта Уитмена.