Москва, 1991 год, 19 августа, 10 часов вечера. На улицах танки, по телевизору всякая хрень, настроение такое, что впору напиться. И тут раздался телефонный звонок.
Позвонила Алена, моя старая знакомая, и попросила отвести ее в окрестности города Кимры, где в пионерском лагере были ее муж и сын. Нужно было срочно привести мужа в Москву, чтобы он завтра в десять утра присутствовал при подписании документов на обмен квартиры. Я чертыхнулся - какой сейчас обмен квартиры! «Мне очень надо!» - сказала Алена, и я стал собираться.
На кольцевой дороге стояли военные машины, около них курили солдаты и равнодушно поглядывали по сторонам.
- Вот сволочи! - сказала Алена. - Подождали бы пару дней со своим путчем, и мы бы все спокойно оформили. А так еще неизвестно, будет ли работать Бюро Обмена!
На Дмитровском шоссе начался дождь, который не прекращался до Дубны. После Дубны дождь кончился и высветили яркие звезды. Дорога от Дубны до Кимр была абсолютна пустынна. Слева и справа тянулись болота с редкими кустами вдоль обочины. По дороге стелился туман, и я сбавил скорость. Вдруг за очередным поворотом показалось нечто, что заставило меня вдавить педаль тормоза. Машину на скользкой дороге повело, но мне удалось ее удержать на дороге и остановиться. Перед нами была баррикада!
Представьте: ночь, звезды, туман, вокруг болота никаких признаков цивилизации. И баррикада на дороге! Это были ветки кустов, заботливо уложенные от обочины до обочины. И еще невесть откуда взявшиеся камни.
- Это чтобы танки тут не прошли! - сказала Алена. - Начали строить, завтра утром закончат.
- Кто они? - поинтересовался я.
- Ну кто там в Дубне живет. Физики всякие, доктора и кандидаты.
Я представил толпу докторов наук, таскающих тут камни и ветки. Проще было представить толпу инопланетян.
Я посадил Алену за руль, приказал ей включить заднюю передачу и держать ногу на сцеплении.
- Если что, газуй и отъезжай как можно дальше, - сказал я и с монтировкой в руках пошел к баррикаде.
Вокруг было тихо. Я начал растаскивать ветки и раскидывать камни, поминутно озираясь по сторонам. Это была совершенно сюрреалистическая картина. Туман желтел в свете фар, на болотах квакали лягушки, и ухала какая-то птица. И посреди болота стоял я с монтировкой в одной руке и с очередной веткой в другой. Наконец дорога была свободна, и мы поехали дальше. Сон как рукой сняло. За каждым поворотом я ожидал сюрпризов, но даже и предположить не мог, что случится с нами потом.
В Кимрах было пустынно и темно. Горело несколько фонарей, и на центральной площади темнела огромная гоголевская лужа. Лагерь был в пяти километрах от города Я сориентировался по полярной звезде и темными улочками стал пробираться к восточной окраине. По обеим сторонам стояли бревенчатые избы, окруженные покосившимися заборами. В одной из них горел свет. Я остановил машину и пошел уточнить дорогу. После долгого стука дверь отворилась, и на пороге показалось существо без пола и возраста. От существа пахло перегаром и еще чем-то кислым.
- Бабуль!- сказал я. - Мне бы в пионерлагерь попасть. Это за полем где-то!
Существо долго на меня смотрело, и потом сказало, что оно не бабуля, хрен меня дери, что дорога идет от кузницы через поле, где вчера утонул мотоцикл, что Васька тракторист уже третий день пьяный, и что без Васьки я хрен туда доеду! Я рассказал об этом Алене. Она сказала, что если что, то Ваську она берет на себя и чтобы я попробовал.
Я попробовал, но через триста метров машина села на брюхо и стала медленно погружаться в липкую грязь. Дверь со стороны водителя уже не открывалась. Мы с трудом вылезли через пассажирскую дверь и огляделись. Было красиво и романтично. Луны не было, но звезды сияли как маленькие прожекторы. Где то вдалеке гудели пароходы на Волге. Перед нами расстилалось огромное поле, покрытое грязью с редкими островками травы и чахлых кустов. На горизонте чернелся лес, где и находился пионерский лагерь. И мы пошли. Алена засыпала на ходу и шлепалась в грязь через каждые сто метров. Я держался на автопилоте, думая как мы будем вытаскивать машину. И вдруг...
Вдруг и поле, и кусты, и далекий лес озарились ярким оранжевым светом! Светило откуда то сверху, светило равномерно и сильно. Я поднял голову и замер. Прямо над нашими головами висел оранжевый эллипс, от которого во все стороны расходились такие-же оранжевые лучи. Тумана уже не было и я сразу подумал, что лучи света так видны быть не могут. Лучи до земли не доходили. Они обрывались где-то в метрах 50 от земли. И была абсолютная тишина. Я слышал, как бьется мое сердце.
- Смотри, - встряхнул я оцепеневшую Алену. - Это летающая тарелка.
Алена внимательно посмотрела на тарелку и поправила прическу.
- Ну и черт с ней. - сказала она. - Мне завтра к десяти в Банный переулок надо успеть. Пошли дальше. А за освещение большое ей спасибо.
И мы пошли дальше. Тарелка двигалась вместе с нами. Если мы останавливались передохнуть, то она тоже останавливалась и терпеливо ждала, когда я выкурю сигарету. Мы к ней даже привыкли и полюбили ее. Она заботливо освещала нам дорогу, и я даже стал подумывать, как приспособить ее к вытаскиванию машины из болота.
У леса все изменилось. Когда мы вышли на сухую тропинку под соснами, тарелка бесшумно поднялась выше, лучи стали затухать и потом исчезли. Потом она резко взмыла вверх, сделала пару кругов и растворилась в звездном небе.
Дальше уже неинтересно. Мужа Алены мы нашли, Васька вытащил машину и мы успели к десяти в Банный переулок. Я потом полдня отчищал от грязи мою любимую кожаную куртку - но это уже совсем не интересно.