РУССКИЙ ШАШЛЫК В ФИНСКОМ ГОРЛЕ
День рождения один известный горожанин решил провести с размахом, благо погода позволяла, на природе. На белых окских песках, заканчивающихся красивым зелёным берегом, что неподалеку от Шепачихи, разбита просторная палатка с накрытым столом человек на тридцать. К магазинным вкусностям, горячительным и прохладительным напиткам добавлялись свежая уха и шашлыки. Впрочем, эти первое и второе блюда должны подаваться в нужное время, а пока собравшиеся, пробуя холодные закуски и охлажденную водку, ожидали запаздывающего из областного центра офицера с большими звездами на погонах.
Среди приглашённых особо выделялся широкоплечий мужчина метра под два ростом и килограммов под сто двадцать весом. Оказывается, миллионер или миллиардер, это в какой валюте считать, из Финляндии. Переводчицей служила супруга, наша землячка. А вот из Павлова на скоростном катере доставили и последнего гостя. Пока шла торжественная поздравительная часть, на берегу в котле закипела уха. С мангала сняты первые шампуры с шашлыками, туда сразу же поставлены новые «шпаги» с нанизанными на них сочными кусочками маринованного, вперемешку с луком и помидорами, мяса.
Вот и финну досталась эта под ледяную водочку горяченная вкусность. И случилось, как говорили в одной надоевшей рекламе, страшное – финн подавился куском мяса! Стали стучать по спине - бесполезно, мужчина, посинев лицом, начал задыхаться. Как назло в этой компании ни одного медика. Хорошо, что ещё один атлетического сложения гость, когда-то работавший инкассатором, стал делать искусственное дыхание. Но только его прекращал, как финн снова начинал, синея, задыхаться. Решено на скоростном катере, в который кроме рулевого уместились больной, его супруга и «инкассатор», делавший без остановки искусственное дыхание, отвести его на дебаркадер в Павлово, куда уже по звонку юбиляра-начальника мчались аж две «скорые помощи».
По-прежнему задыхающегося финна в сопровождении медиков, супруги и «инкассатора» повезли в райбольницу. Там уже готовили операционную. В приёмном покое были всего две худеньких медсестры, которым и предстояло переложить тяжеленного мужика с носилок на больничную каталку. С «грузом» они не справились, мужчина грохнулся на плиточный пол - и кусок вылетел из горла!
Операции, слава Богу, не понадобилось. Супруга попросила отвести мужа, а он был в одних плавках, на машине на дебаркадер. Гулянку можно продолжать! Начались тосты за второе рождение финна. Тамада второй тост придумал оригинальный: за нищету райбольницы. Непонятливым объяснил, что если бы в её штате были крепкие санитары, то дело бы дошло до операции...
И только тогда супруга финна сказала:
- А ведь муж у меня застрахован на десять миллионов долларов!
ВОРУЮТ!
Случилось это ещё в то время, когда для летней переправы понтонный мост стоял, там, где сейчас постоянная стоянка парома, а за ним ещё располагалась к радости ребятишек купальня с вышкой для прыжков и водная станция.
Начальником моста поставлен ответственный товарищ, коммунист, который, оправдывая доверие, строго следил за порядком во вверенном ему хозяйстве. У него на учете был каждый гвоздь, каждый болт, каждая выструганная доска, каждый литр горючего для катера, который тогда то и дело открывал раздвижную часть моста перед проходящими вверх и вниз по Оке судами. И представить себе было трудно, что если перед тяжелой баржей, идущей вниз по течению, не будут вовремя открыты водные ворота, ей же не затормозить, и тогда она врежется в понтоны. Так что проход был обеспечен заранее, едва судно показывало свой нос из-за поворота реки. Очередей машин даже при одностороннем движении не было, поскольку и автомобилей столько не имелось, а дороги на Гороховец не существовало. А вот людей скапливалось в ожидании сцепки понтонов в жаркие месяцы предостаточно. Только сведут мост, гладишь, снова надо разводить: движение по Оке было постоянным – тихоходные баржи с разными грузами, степенные пароходы, быстроходные, на подводных крыльях, «Метеоры»...
Однажды рачительному хозяину моста привезли под расписку несколько красно-белых пенопластовых спасательных кругов с надписями «Брось утопающему!». Их нужно укрепить на перилах моста. Так ведь украдут, подумал начальник, а ведь это материальная ценность! И приказал он плотнику прибить круги к перилам крепко-накрепко гвоздями. Плотник покрутил пальцем у виска, когда начальник удалился на берег, но приказ всё же выполнил.
Всё это прекрасно видел начальник водной станции и решил проучить сверхисполнительного коллегу по горкомхозу: объявил учения по спасению утопающих.
Чтобы всё выглядело натурально и неожиданно, подговорил одного пловца-разрядника прикинуться на середине Оки тонущим.
- Человек тонет! – закричали с моста прохожие.
- Человек тонет! – немедленно поступил сигнал на спасательную станцию, откуда к месту происшествия помчалась лодка с медиком и водолазом.
Кто-то из мужиков, скинув брюки и кеды, спрыгнул в воду на помощь захлёбывающемуся человеку. Другие решили бросать в воду спасательные круги. Да не тут-то было! Они, увы, не отдирались от перил.
К «тонущему» подоспела спасательная лодка, на которой был свой красно-белый круг...
На партсобрании коммунистов горкомхоза начальнику моста на первый раз объявили устное замечание. В своё оправдание он только и сказал:
- А если бы круги украли? У нас всё воруют!
ГАЗЕТА НЕ ВЫСТУПИЛА, А МЕРЫ ПРИНЯТЫ
Директор небольшого завода, выпускающего значки, цепочки, броши и иные сувениры, назову его Е., пристрастился к выпивке, да так, что в последние месяцы и терпежу порой не хватало дождаться конца рабочего дня. Однажды похмельным утром, едва успев отдать все нужные распоряжения, решил отправиться к себе на дачу, позвонив заму по снабжению, чтобы он достал пару бутылок «Столичной» и привез с собой одну знакомую даму. Решено на рандеву ехать порознь, для той же конспирации бросил на ходу секретарше:
- Отправляюсь на весь день проверять дела цехов в Гомзове и Горбатове.
Для всех эта поездка оказалась тайной, но не для его бывшего водителя, за какую-то провинность переведённого с «Волги» на автокран. Этот шофер и приехал около десяти утра в редакцию районной газеты с сообщением о том, что Е. грубо нарушает производственную дисциплину и разлагает к тому же своих подчиненных. Редактор поручил заведующему промышленным отделом проверить эту жалобу, взяв служебную машину.
- Я его на своей довезу и заодно покажу, где дача.
В те времена шикарных садовых дач не было. У Е. тоже летний домишко из досок был скромный, тесный. В нём за узким столиком допивали второй пузырь он, его зам и женщина, при виде нас закрывшая лицо газетой. Журналист предъявил свое редакционное удостоверение:
- Поступила жалоба, что вы пьёте в рабочее время.
Е. в ответ из грудного кармана достал депутатское удостоверение.
Но обличительной статьи так и не появилось. Редактор о случившемся доложил первому секретарю горкома партии, а в подтверждение на следующий день ему на стол секретарша положила любительский снимок: стол с бедной закуской, женщина, закрывшая лицо, пьяная рожа Е., показывающая свое удостоверение журналисту.
Оказывается, из-за его плеча дошлый шоферюга решил подстраховаться и сделал только что вошедшим в моду миниатюрным фотоаппаратом «Киев-Вега» этот разоблачительный снимок.
А меры к выпивохе были приняты чуть ли не через день: как раз состоялся очередной районный партийный пленум, на котором, ссылаясь на обращение в газету, Е. исключили из партии и сняли с директорской должности. Потом этот факт помощи газеты в борьбе за нравственное коммунистическое воспитание был приведен в отчетных докладах на областных отчетно- выборных партийной и журналистской конференциях.
Водитель через пару месяцев сообщил газете о воровстве краски с другого предприятия, куда он вынужденно устроился на пожарную машину. Начальник пожарной охраны краску воровал флягами, вывозил под сирену на спешащем на тушение огня автомобиле. Оставалось только подождать очередного выезда и проследить, как начальник выгружал краску в свой гараж.
Хлебосольного Е. областное управление в благодарность за прежние радушшные приёмы устроило к себе главным инженером. Но не надолго. Через три недели он ударился в загул, обнаружили его у пивнушки на Канавинском рынке. Его заклятый друг-водитель об этом факте каким-то образом узнал одним из первых и лично сообщил о вопиющем руководящем безобразии секретарю обкома партии по идеологии. На этот раз пострадал не только Е, но и его областной начальник – за плохую работу с кадрами.
Вот как было в те времена: газета даже и не выступила, а меры приняты. Партия блюла чистоту своих рядов. А на журналистов ни кто руку не посмел бы поднять. Тому заведующему промышленным отделом лишь однажды милицейский майор по телефону посоветовал не обращать внимания на жалобу из управления механизации на главного механика, но потом при встрече извинился за тот необдуманный звонок.
ОКОМЕЛКОВЫ И ЧИНЕНКОВЫ
Как произошли некоторые павловские фамилии, знаете? Нет!
У одного мужика был комолый, то есть без рогов, бык. Перевозил он на нём с окских барж кустарям листы металла. Нагрузит телегу так, что бык с натугой тянет её в гору, посреди пути останавливается для отдыха. Рассерженный мужик хлещет его кнутом и кричит:
- Но, комолка! О, комолка!
Столько раз это всё слышали селяне, кустари и иные мещане, что стали звать его Комолковым, а дети уже прозывались Окомелковы. И фамилию в документах так записали.
Другой мужик, живший на берегу Оки у впадения в неё Тарки, зарабатывал тем, что ловил в реке всё, что по воде проплывало. Доски высушит – в дело сгодятся, брёвна распилит - и на дрова. Бывает, что и старая лодка, брошенная хозяином, проплывёт. Он её к берегу и причалит. Осмотрит, прикинет, где что починить, высушит, где рану новой доской закроет, где проконопатит, где ещё свое умение приложит, а потом и продать лодку можно.
Покупатель осмотрит внимательно и удивится дешевизне хорошего товара.
Продавец скромно отвечает:
- Так не новая, а чинёнка!