Снежки

               

Снегопады на побережье Каспия  -  небывалый случай… Редкость! Чудо… И мне на всю жизнь запомнился тот снег.   Потому, что я видела его впервые… Потому, что была с папой.  Потому, что тогда ещё мы жили на свете вместе.

Холодные снежинки, касаясь розовых от беготни щек, исчезали, стекая струйками на ужасно колючий шарф, обмотанный вокруг тощей шейки девочки. Меня… Маленького не по возрасту человечка четырех лет. Снег напоминал  мне сахарную вату, которую я обычно поглощала в несоизмеримых с моими габаритами  количествах.  Получалось, что странное воздушное месиво тоже должно было быть сладким, ведь оно, белое, как вата, даже таяло так же неудержимо.

Папа смеялся… Тихо и радостно. Темно-зеленое пальто, двубортное, с крупными пуговицами, запорошил снег… Седые волосы выбились из-под кепки и стали совсем мокрыми. Руки с красивыми длинными пальцами то погружались в растущие пенные сугробы, то хватали меня и подбрасывали к небу.  А я визжала от страха и восторга…

Когда начало темнеть, и мы с папой превратились в ходячих снеговиков, я вдруг вспомнила, что мне всегда позволялось брать домой палочку с остатками сладкой липкой ваты.

 
- Папочка! Хочу домой этот снег… Угостить маму и Тату. Хочу! – Я уже готовила карманы своей эскимосской шубки.

- Лёлька, он растает… И холодное детям есть нельзя! – Милый мой папа изо всех сил делал лицо строгим.

- А мы сварим его! Как пельмени! Будет очень вкусно… Папа?! – Мои глаза наполнялись слезами… Натуральными!


И папа сдался! Мы налепили много-много крепких-крепких снежков, сложили их в папину кепку и почти бегом отправились домой. Вода в большой кастрюле закипела быстро… Я заворожено смотрела на синее пламя газовой горелки и ждала команды. Под суровым взглядом мамы мы с папой осторожно опускали снежки в бурлящие пузыри. Осталось подождать чуть-чуть! Я помнила, как надо варить пельмени…  Усевшись на любимый стульчик и уставившись в темное окно, я не замечала, сколь многозначительно переглядываются бедные родители.

Мои вопли подняли на ноги весь подъезд… В те времена соседи были роднее родных, и двери квартир закрывались на ключ только ночью. Помню испуганные лица взрослых и детей – русские, азербайджанские, армянские… Собственно, я и не знала тогда, что есть разные нации - просто различала людей по степени смуглости кожи  и цвету глаз.

 
Так и остался в  памяти процесс приготовления «снежков» и интернациональное участие в моей судьбе.  А через два года папы не стало… И больше никто никогда не подбрасывал меня к небу.