Сильная женщина плачет у окна. Она имеет на это право. Окно – не на первом этаже и слёзы не видны. Жалюзи помогают отсечь любопытные взоры со всех уровней. Дети накормлены и уложены, квартира убрана, стиральный Аристон бурчит по своей программе. Можно расслабиться и пожалеть себя, это ненадолго и совсем не больно – даже приятно слегка. Она шла к признанию и не замолкающим звонкам долго. Целых четыре года, когда не на что было купить памперсы, смеси. Заплатить за квартиру. Она давила контрагентов своей, женской извращённой логикой, не похожей на мужскую. Они увлечённо играли в бизнес, она в нём – спасала своё гнездо. В горниле её жертвенного пламени закалился авторитет, деловая репутация. Любые переговоры она заканчивала победой и отказывалась от фуршетов и неформальных встреч. Снежная королева на переговорах, она становилась расплавленным пластилином в руках первого же мужчины в танце, а хотели её многие. Праздновали серьёзную сделку все сотрудники. Она поручила заместителю, всё организовали на высоком уровне. Пришлось прийти. Ненадолго. Где он взялся, за большим столом его не было. Очаровал, околдовал? Нет. Увлёк в угол, поговорить об инвестициях, предложил продолжить в танце, Бог мой, перо не выдерживает. Разнос – это как? Это женская дисциплинированная ею самой логика, которая сейчас добровольно ушла в затылок. Красавец и не навязчив. Потанцевали, увлечённо говоря о серьёзных вещах. Вам не понять, это не шепот вдали от уха с брильянтовой подвеской, чтобы кожа воспринимала флюиды и обертоны, это прямо в ухо – цифры, раскладки, доли. Заинтересовал, мерзавец. Нехотя, не настаивая. Выдавая информацию, которой она и без него сможет воспользоваться. Тем и купил, получив не за доли будущие, а за жар в крови - предложение покинуть банкет вместе. Утром вёл себя пристойно (так и простится на язык более яркое украинское «чемно»), приготовил ей завтрак, разобравшись в хитросплетении кухонных агрегатов и запасов холодильника. Засел в голове, хоть и звонил редко. Она сложила свою тактику с мужчинами давно. Вполне справлялась с тягой к ним, как только в словах, глазах, мыслях заинтересованного самца возникало только подобие страсти к её успешности, её деньгам, её связям. А этот приглашал на ужины, на которых вообще не говорил о делах. Еще в первый вечер выслушал её мнение – и забыл. Не имел привычки задавать банальные вопросы, здоровался словом «Салют», не интересовался её делами, любил для себя. И конечно для неё. Так же внезапно исчез со связи. Трубку не брал – заставлял плакать и страдать. Она не могла понять зачем, но делала то, что он от нее хотел – плакала в окно, выглядывая в жалюзи - проснулась фантазия о мужчине, спавшая последние несколько лет. Казалось, что он появится под окном внезапно и это ожидание тянуло жилы и иссушало мысли. Потом, как всякая эмоция прошло. Заслонилось ширмой сиюминутных забот, мелких радостей, только деловые победы не тешили. Всё чаще в голове мелькали мысли: «Для кого я это делаю? Для детей? У них уже есть всё, что только можно придумать. Для себя? Мне и подавно больше не надо. Для него? Ему это не нужно, да и я – не хочу, чтобы кто-то пользовался мной.» И со страхом ловила себя на совсем противоположных мыслях. На своём желании отдаться пещерной жертвенности самки и сделать всё в приоритетах по-другому. Выдвинуть детей на первое место, потом поставить его, а самой сзади следить за этой счастливой семьёй, смеющейся на три шага впереди.
А позвонил внезапно. Попал на лёгкую усталость от его ожидания, слегка удивился отсутствию энтузиазма и переехал жить к ним так же спокойно, как она открыла дверь его чемоданам. Очень настаивал на прекращении её бизнесов, тем более, что беременность протекала неспокойно. Не настоял и на том успокоился – ему и так хватало занятий по вечерам с малышнёй, а днём занимался своими делами. Плакать она стала меньше. Но и жить стало скучнее…