ВЕЧЕРНЯЯ СКАЗКА
Однажды, зимним вечером, залаял пёс во дворе. Мама выглянула в окно, ойкнула от удивления, торопливо накинула на плечи платок и выбежала в сенцы. Через минуту-другую в избу вошли незнакомые мне люди. Уставшие с дороги, стали раздеваться. Оказалось, что это наши дальние родственники. Их в наше село на свадьбу пригласили на свадьбу. Савва, по прозвищу «Рябой», сына старшего женит. Понятное дело, в хозяйском доме суматоха, вот они к нам, на другой конец села и притопали. Еле ноги донесли, голодные, а того хуже – замерзли.
- Это вам не в городу, в черевичках фасонить. Тут, иной раз так снегом дороги переметёт, к колодцу не пробиться. А обратно воду несёшь, вёдра на коромысле донцами по снегу чиркают. Да о чём я тебе говорю? Будто бы ты, Дуся, этого не знаешь?..
- А то я им этого не говорила? Так они ж, нынешние, не больно-то слушаются стариков. Куда там, в гости же едут. Причипурились, а зубы лязгают от холода, что у волка от голода.
Ну, гости ужинать сели, а мама с бабушкой украдкой перешёптываются, советуются, куда кого спать положить. Вот, время подошло, Николка, брат мой, с мамой на лежанку лёг, бабушка на припечек легла. Ко мне, на печь, приезжую девочку, Олю отослали. А бабушка Дуся с дочерью своей, у окна, на панцирную кровать легли.
Лежим. Гостям не спится потому, что на новом месте легли, а к нам покой не приходит – что чужие люди в доме. Мы с Олей хихикаем, перешёптываемся. Взрослые позёвывают, редким словом перекидываются. Только Николку давно сон сморил. Накатался на саночках с ребятнёй, вот и спит.
- А вы там, кумушки, когда угомонитесь? – это нас с Олей бабушка Дуся спрашивает.
- Я без сказки уснуть не могу, - пожаловалась ей внучка.
- Так ты ж брала с собой книжку. Всю дорогу читала. Не уж-то мало?
- А-а, там сказки для маленьких.
- А тебе какие надо?
- Страш-шные! Про привидения! Чтоб мурашки по спине бегали…
- Вижу, девонька, ремень по тебе давно не бегал, - это уже моя бабушка проворчала. – В сенцы, на ведро, одна выйти побоялась, а тут куда хватила! Мужики с войны пришли. Сколь смертей перевидали, а перед привидением оробели… Дусь, помнишь Сенькину хату? Крайнюю, на Клину. Ну, как к мельнице спускаться, по левую руку.
- Хромого, что ли?
- Его-его, косого чёрта с культяпкой! Нет его уже и сына его нет в живых. Старуха давно померла, а невестка в психушке, если жива ещё.
- Вот те раз! А что там случилось?
- В этом самом Сенькином доме и водились привидения. Тьфу ты!.. Господи прости и помилуй мя грешную… Дело к ночи, а мы о нечисти разговор завели. Ну, да ладно. Вам не повредит. Послушаете, навроде сказки и забудете. Нонешние и Бога не боятся и чёрта не страшатся. Живут, что слепые по миру бродят, - ворчала в пол голоса моя бабушка. – Семёну ещё в гражданскую ногу укоротили. На липовой скакал. Однако женился. Потом дочек и последыша сына народили. Прямо, перед самой войной. Ну, мужиков в армию позабирали, а этого, «пса шелудивого» при хозяйстве оставили. Вот, ежели надо чего, бабы к нему шли. Он с кого рубль, с кого два, а у которой - другую «плату» требовал. Беззащитным бабам куда деваться со своей бедой? Жизнь заставит, так и рогожке поклонишься в ножки. Таким, вот, макаром и насеял паскудник детишек по окрестным сёлам. В своём вроде как не пакостил. Не слыхать было, а там – кто его знает. Это уже потом грех клином вышел.
После войны, мужики, кто жив остался, домой возвернулись. Глядь, дитё малое. «От кого?» Жена в слёзы. Так и так, сблудила как беда принудила. Сёмка-хромой набедокурил. Вот, сговорились мужики, подкараулили «хромого чёрта» и отвели кулаками душеньку. Каво там, с пол года в постели провалялся. Отлежался таки, хоть «до ветру» сам стал выходить. Стефания, его жена, сколько мучений из-за его дури на себя приняла, сколько слёз выплакала, одному Богу ведомо. Кому пожалуешься? Кто поможет? Вот такая она, бабья доля.
Так, вот, ходить-то он ходит. А прежнего здоровья нет. Видать в той драке ему чевой-то там повредили. Сохнуть начал. Ещё с годик поскакал на одной ноге, а там и прибрал его Господь. Вдова дочек замуж выдала и осталась жить с сыном. Время подошло – в армию его проводила. Да только не суждено было его дождаться. Хата без пригляду осталась.
Вот, три годочка прошло, вернулся сынок в холодную хату. Огляделся и понравившуюся девчонку в дом свой хозяйкой привёл. Расписались, живут себе. Всё как у людей. Так нет же. Бабы, слово за слово, раскопали таки, что женился он на сестре своей, «хромым чёртом» на стороне прижитой. Только кому смех, а кому горе. Жена на четвёртом месяце уже, глаза от слёз не просыхают. Муженёк, как такое услышал, запил. И с пьяных глаз на жену напустился: «Мать твоя распутная и ты мне голову замутила, такая разэтакая. Уходи из моей хаты!» Она ему про дитё говорит, а тот дурак вовсе осатанел. «Дитём привязать меня хочешь?..» Стал грозиться, что ежели кому про дитя скажешь – убьёт. Так запугал женщину, что она, бедная, до последнего дня работала. Ночью родила, а утром, уже не знаю как, на ферму пошла. Ну, доярки видят, что она еле на ногах стоит, сами группу раздоили, а её домой отправили.
Приходит она домой, а муж к тому времени малютку подушкой задушил и в хлеву, под яслями закопал. Жена в крик. Он озлился и давай её ногами месить. Бил-бил, пока несчастная не затихла. Ну, поостыл немного и за голову схватился. Дитё спрятал, а за жену ответ придётся держать. Испугался, стервец. Влез на чердак и повесился.
Видать есть таки Бог на свете. За какой-то надобностью соседка в их дом зашла. Глядит: Катерина на полу в кровавой луже лежит. Наклонилась над ней, прислушалась. Постанывает. Стало быть - в себя приходит. Кликнула соседей. А те уже висельника нашли. Его схоронили, её в больницу увезли. Вот только до сих пор в толк не возьму: что это за доктора нонче пошли, что рожавшую бабу не распознали? А она, сердешная, и мёртвого его боялась. Плакала и молчала. Через месячишко в село вернулась. Вроде она и не она. Будто подменили бабу. От каждого шороха вздрагивает. Да и то надо думать: ей-то каково такое пережить? А тут ещё как не ночь, так привидения по двору бродят. Дом старухи окурили и святой водой обрызгали. Не слыхала я, врать не буду, чтоб в доме их видели. В самую полночь от крика младенца просыпалась молодуха, а потом уже и мужнин голос слышала. Всё ходит и ходит, всё стонет и стонет. Что ж там, обое ведь не своей смертью померли, вот и мучаются.
Катерина, бедная, ночами не спит. Еда в горло не идёт. Потом люди стали примечать за ней будто бы не в себе она. Наша фельдшерица живо спровадила её в психушку. Но на этом дело не кончилось. Привидения не раз и не два видели соседи и дед Павло, что колхозный курятник стерёг, тоже видел. Ну, знаете на селе как: кто страшился, а кто и посмеивался, дескать, неправда всё это. Так бы всё и забылось, да видимо Боженька пожалел невинно загубленное дитя. Грех великий! Вот, глядите люди, и больше так не делайте…
Катерина родом не из нашего села. Колхоз один, а сёла разные. Её родные прознали, что она в больнице, проведать поехали. Не знаю, как там на самом деле было, просто люди рассказывали, что допустили до неё. Она ж не буйная, не-ет. Сидит себе на постели, тряпичную «ляльку» качает, баюкает, а то и титьку в рот суёт. Посмотрели на неё сёстры, призадумались: а не родила ли она?
Приехали в наше село людей порасспросить. До самого вечера ходили, так ничего и не узнали. Припозднились, решили в Семёновом доме заночевать. О том, что по ночам там привидения бродят, никто, конечно же, не сказал. Вот сёстры и легли себе спокойненько спать. А в самую полночь проснулись, будто их кто под бок ткнул. Слышат: дитё где-то плачет. Засветили фонарь керосиновый и пошли искать. Во двор вышли, прислушались. Из хлева голос доносится. Переглянулись. Знают же, что скотину давно распродали. Кому ж за нею ходить было? На дверях даже замка нет. Однако, хоть и бабы, а не сробели. Но только сунулись на порог, тут фонарь сам собой погас. Пока стекло снимали и по карманам спички искали, всё и объявилось. Два привидения увидели. В одном Петра, зятя своего признали, а в другом – девчоночку, махонькую такую. Малютка ручонки к Петру тянет и то плачет, то стонет. А он рукой от неё отгораживается и назад пятится.
Молодухи, как увидели такое, сами от страху похолодели. Ни рукой, ни ногой пошевелить не в силах. Что там дальше было, они и сами вспомнить не могут. Только на следующий день в село милиции понаехало. Нашли таки тельце девчоночки той. Сёстры, то есть тётки еёные, похоронили, как полагается. И с тех пор тишина. Никто ни привидений не видел, и детского плача не слышал. И соседские цепные собаки не воют по ночам. Сёстры, одно время, хотели продать дом, только в нём никто селиться не захотел. Председатель Ксении, что на самом краю села живет, советовал переселиться в этот дом. Бедует старуха, и помочь ей некому. Прямо таки вызвали в сельсовет, а она говорит: «В собачью будку ночевать пойду, а в Семёнов дом ни ногой».
Вот так оно дело было. А вам всё сказки подавай… Да, что они ещё понимают? Спят, поди, на печи. Глупые ещё, что ни скажи – всё сказки…
Бабушка перевернулась на другой бок, зевнула, перекрестила рот и вскорости уснула. А мне ещё долго не спалось в эту ночь. Да и после, пока не уехала из села, стороной обходила полуразвалившийся дом. И сейчас холодно в груди, как вспомню.
31 мая 2006 года.