В девятом классе они часто зависали на флэту то у одного, то у другого одноклассника, из передовых, почти системных, но только не центровых. Там были напитки, закуски, табак, клевая современная музыка и долгие разговоры. Она тусовалась со всеми, только еще не курила. А когда стало скучно однажды, вышла на лестничную площадку, подумала, и пошла почему-то не вниз, а вверх, на самый последний этаж. Там была железная лесенка, приколоченная ржавыми дюбелями к стене, рябой от процарапанных надписей по облупленной синей масляной краске, и еще люк, обитый снизу холодной жестью. В ушке пробоя висел раскрытый замок. А за люком была бетонная будочка на крыше, раскрытая дверь, черный рубероид под ногами, невысокий бортик, на который она села. Внизу росли деревья и ходили люди. На крыше не пахло табаком и водкой, не было назойливого жужжания голосов, и не надо было "строить из себя", чтобы быть, как все.
- Здорово, да?- раздался голос сзади.
Она вздрогнула, дернулась, оглядываясь.
Парень был не из их школы. Иногда она встречала его на улицах их небольшого города, но никогда не думала повстречать здесь, на крыше чужого дома.
- Я Вадим,- сказал он.- Меня так зовут, хоть мне и не нравится.
Он сел рядом с ней, свесив ноги в пустоту.
- А я часто хожу по крышам. Тут хорошо. Чисто и пустынно. Нет никого.
- А меня зовут...
- Я знаю,- улыбнулся он.- Ты Светка. Вон из того дома, где рябины под окнами.
- Это мама посадила, когда мы квартиру получили.
- Ого, давно, выходит?
- Ага, я уже тут родилась.
Светка поймала себя на том, что болтает с совершенно незнакомым пацаном, даже из другой школы. Но было легко и весело, темы находились сами собой, останавливать разговор вовсе не хотелось. Они сидели, свесив ноги над кронами тополей. Внизу ходили какие-то люди, слабо слышалась музыка из окна той квартиры, где она была всего полчаса назад.
Тут, наверху, было хорошо. Просторно, тихо, свежо...
Они не смотрели по сторонам, а только друг на друга. А по сторонам стояли новые высотки, окружая стандартную пятиэтажку, и для жителей верхних этажей эта крыша была черным дном колодца.
Вадим стал ее первым любовником. Вернее, это была настоящая любовь, когда вспышка, как магний в кино, и ничего не видно, и только сердце стучит сумасшедшее, и не спится, и жить без него нельзя.
А потом он ушел в армию. Как-то так быстро, раз - и уже в армию. Куда-то пропал из жизни целый год.
Светка провожала Вадима до автобуса, рыдая, как крестьянки в старых фильмах. У нее безобразно распух нос, и покраснели глаза. Она хваталась за него, кричала, что умрет, что не сможет жить, а потом пообещала, просто поклялась ждать, что бы ни случилось с ним.
- Вот же дура,- смеялся он.- Что может случиться? Войны-то никакой нет!
А его друзья, хлопая его по плечам, говорили, чтобы он там не волновался, служил, а они уж тут присмотрят за его девушкой.
Время шло, дома сидеть было скучно, а на дискотеке просто так танцевать, в одиночку, не выходило. Ну, они же, парни эти, сами к ней прилипали! То один, то другой - всем хотелось потанцевать с невысокой заводной спортивной веселой Светкой.
И однажды вечером друзья Вадима решили "поучить" ее. Тем более, и Вадим просил того же - они же все ему в письме описали, все как есть! По-честному.
На ее возмущенный задушенный крик из кустов отозвался незнакомый крепкий парень. Он выпрыгнул перед тремя и сказал очень спокойно:
- Убью.
Светка побежала к своему подъезду, дергала соседей за руки, тыкала рукой - там, там! Она будто забыла, как говорить. В ушах все стоял страшный костяной хрустящий стук, когда кулак сталкивался с лицом.
На другой день этот парень, старше ее на три года, очень широкоплечий, какой-то кубический, что ли, встречал ее возле школы и провожал до дома. Его звали Николаем.
- Ко-ля,- говорила она. Звонко так,- Ко-ля.
Она шарахалась от всех парней после того случая. А он ничего и не хотел от нее, вроде. Ходил рядом, слушал, смеялся шуткам. Даже за руку не брал. И однажды она сама его поцеловала. И еще раз. И потом - еще.
А Николай резко пошел вверх. Он создал успешный бизнес. Закончил заочно тот ВУЗ, в который не смог поступить перед армией. Потом как по инерции - второй. И почти каждый день они встречались со Светкой. Ее уже знали его родители. У нее даже была теперь «своя» комнатка в их большом доме.
Но вдруг однажды вечером она не приехала. И на телефонные звонки не стала отвечать - просто поменяла телефон.
Николай приехал к ее дому, стоял внизу, смотрел на окна.
А она смотрела украдкой сверху, плакала, прикусив носовой платок, но не выходила и не звонила. Она так решила. Слишком много места в ее жизни занял Николай, а ей хотелось свободы.
Через пять лет они снова увиделись, но уже просто как давние друзья. Он был уже женат, воспитывал сына, а она...
А у нее теперь был Борис.
Борис был надежным, спокойным и очень-очень умным. Они познакомились на работе. Ну, большинство же знакомится на работе или на учебе, так ведь? Причем, она поймала себя тогда на мысли, что рассматривает его руки - нет ли кольца, а еще думает, а как это он целуется, с такими усами. У нее никого не было с усами. Он был скромным и спокойным. А еще умел играть на гитаре и петь. И с компьютерами он был на "ты". И еще...
В общем, однажды она сама подошла к Борису и спросила, чем он занят сегодня вечером. И покатилось... Прогулки по Москве. Поцелуи до головокружения на заснеженных автобусных остановках. Совместные вечера, а потом очень скоро и ночи. И однажды она сказала Борису, что ему, в принципе-то, не стоит возвращаться домой. Можно жить и тут, с ней, в съемной квартире. До того он всегда возвращался домой, к родителям.
И стало так.
Она честно рассказала Борису про Вадима ("ну, это детство было, так ведь?"), про Николая ("это просто чувство благодарности было, наверное, да?"). Нет, нет. Она сказала твердо, что любила их. А теперь вот любит его, Бориса. Так любит, что они даже думали о регистрации своих отношений. Но, то работа, то какое-то мероприятие, прогулки, театры, музеи, парки - и все получалось, что каких-то пары часов всегда не хватало, чтобы дойти до ближайшего ЗАГСа.
По вечерам они вместе готовили ужин, а потом долго сидели за столом, разговаривая, рассказывая каждый о своей работе, о своих мечтах, обсуждая фильмы и книги, мечтая о своей квартире и машине в будущем.
А потом однажды он пришел домой, в эту съемную квартиру, ставшую домом, а его встретила темнота и пустота. Только поздно ночью прозвенел телефонный звонок и веселый знакомый голос прокричал, что времени говорить совсем нет, что у нее совершено случайно получилось выехать в Санкт-Петербург, и что сейчас связь совсем прервется.
Он не стал спрашивать, с кем она поехала в тот город, в который еще недавно они собирались вместе.
А ей просто предложили, и она поехала.
Ему, который предложил, было на десять лет больше. Он собирался в командировку в подразделение своей фирмы. И в разговоре с симпатичной девчонкой... То есть, до того они уже трижды позавтракали вместе, дважды пообедали в хорошем ресторане. Денег он не жалел - бизнес поднимался в гору. На ужин она категорически не соглашалась, потому что ужин – только с Борисом. Он же просто не будет ужинать в одиночку!
И тут за обедом Петр - его Петром звали, кстати, - предложил такую поездку.
А она вдруг согласилась.
Потом был Питер, экскурсии, съемные катера и прогулки по каналам, люксовый номер в гостинице в центре, театр, музеи, вечерние походы по улицам с посещением ресторанов... И как-то так вышло, что вернувшись, Светка просто забыла позвонить еще раз Борису. Ну, что вернулась, мол. А потом даже подумала, что и незачем было звонить. А что? Она же позвонила ему, когда уезжала? Он знал, что она в Питере. И сам потом ни разу не позвонил. Чего это она будет... Да и зачем, собственно?
А Петр практически переехал к ней в другую съемную квартиру. Говорил, что скоро разведется с женой, а дочь свою обеспечит, денег ему хватит.
"Можно ли строить счастье на горе других?"- думала Светка. А когда в двери начинал ковыряться ключ, расплывалась в улыбке. Она очень любила Петра. Такого у нее еще не было ни разу, просто теряла голову. Он был такой умный, такой умелый, такой культурный, наконец...
Ну, и в постели...
А что? Это ведь не последнее дело!
Светка честно рассказала Петру все-все-все. Но он только смеялся. Потом спрашивал:
- А меня-то ты любишь?
- Я от тебя без ума! Просто без ума!
...И вдруг...
Ну, то есть не совсем вдруг. Два года - это очень много, как оказалось. А тут она стала работать в другом месте. Не могла же она вместе с Борисом работать! Ему же было бы больно и неприятно, а она все-таки любила его. И "погуляв" немного, заскучав на кухне, она снова нашла себе работу по профилю.
И влюбилась.
Он был старше ее уже на двадцать лет. Работал в той же конторе, поэтому они виделись каждый день. У него были очень спокойные умные глаза и мудрая улыбка. Он вел себя так, как будто все и про всех понимал, но не собирался никого ничему учить. В общем, однажды они ушли с какого-то корпоратива вдвоем.
А через день она перевезла вещи к нему.
А через два сказал честно вечером, когда они сидели за долгим почти семейным ужином, что все-таки они никогда не будут вдвоем. Ну, то есть она любит его невозможно и безумно. И такого у нее никогда не было. Честно-честно! Но - не на всю жизнь. И вовсе не в возрасте тут дело! Просто они такие вот очень разные люди. У них и знакомые разные, и интересы... Вот сейчас им очень хорошо вдвоем, а потом... В общем, не надо напрягаться, не надо думать о будущем, не надо ломать голову: надо просто жить.
- Тебе разве плохо?- спрашивала она, смотря ему в глаза.
- Мне хорошо,- удивленно поднимал седые брови Виктор.
Его звали Виктор, и это его бесило. Всю жизнь ему напоминали, что Виктор - это победитель. Он же не хотел никого побеждать. А вот она ни разу не сказала так, что, мол - победитель. Она сама таскала его за собой, тащила гулять, в театр, в кино, просто в парк. Он купил хороший фотоаппарат, чтобы каждый момент, каждый такой день запечатлеть в кадре.
А она встречалась с подругами и говорила:
- Я его очень люблю, девчонки. Он такой... Он теплый. Светлый такой, солнечный. И очень добрый. И очень умный. И в постели. Да, а чего смеяться-то? Но - сами понимаете, да?
Девчонки понимали, вздыхая. Двадцать лет - это много.
- А ты рассказывала ему о своих-то?
- Зачем? Его это огорчит. А я не хочу его огорчать.
Через три года она увозила свои вещи. Спокойно, без ругани или вопросов: почему? Никита был младше ее всего на год. То есть, фактически одно поколение. И потом, не могла же она одновременно жить с двумя. Это очень неудобно даже, когда любишь обоих...
- Ну, ты как?- спрашивали подруги.
- Эх, девчонки... Пришла пора. Пора размножаться. Пора! Надо строить нормальную семью,- твердо отвечала Светка, вычеркивая, стирая номера телефонов из памяти, меняя в очередной раз симку, обрубая все, что было раньше.
- Ох, Светка... Везучая ты...
- Да ладно вам, девчонки! Просто любить их надо, мужиков! Я вот их всех люблю.