Утром брат стал будить нас с Петрусем.
– Хватит дрыхнуть! Всю зорьку проспите! Рыбаки тоже мне. Приехали на рыбалку спать!
Так не хотелось вставать. Чистый свежий воздух, уже соловей запел. Но надо вставать, всё-таки приехали на рыбалку. Мы с Петрусём поднялись. В прудах мы не умывались – они заросшие, дно илистое, поэтому обычно брали с собой пятилитровые пластмассовые канистры с водой, так умывались, зубы чистили. Отошли от нашего табора в сторонку, Петрусь полил мне, я ему, умылись и пошли к столу. Брат уже вскипятил чай, разложил продукты, поставил кружки и сказал:
– Надо будить Майю, а…
Дальше не проговорил ни слова. Мы смотрим на него: он застыл с открытым ртом и смотрит куда-то в одну точку. Мы повернулись с Петрусём, глянули. О, господи! Вот это картина! Очевидно, у нас было такое же глупое выражение лиц, как у брата, с открытыми ртами. Мы увидели, что в лучах солнца стоит Майя. Но как стоит? Стоит на одной ноге, к нам спиной. Вторая нога поднята вертикально вверх, и руки подняты. Застыла. Как она стоит на одной ноге? Я вспомнил, что когда работал в Индии, однажды был в Джайпуре. Ради интереса посещал все храмы. И вот около одного храма видел йога. То ли он тренировался, то ли ещё что делал, но стоял в точно такой же позе, причём довольно долго. Я подошёл поближе (он меня не видел) и думал: «Как так можно стоять? На одной ноге, вторая нога с такой растяжкой поднята вверх, и руки вверх, и не шелохнётся». Думаю: «Наверно, всё-таки какие-то колебания у него есть?» И я встал так, чтобы между йогом и деревом был небольшой просвет. Думал, он будет колебаться, но он не колебался. И вот сейчас точно так же стояла Майя, выполняя такое же упражнение, и тоже никаких колебаний.
Мы стояли, смотрели, потом опомнились (вроде как неприлично смотреть), стали своими делами заниматься. Брат сказал:
– Давайте позавтракаем, а Майя потом.
Петрусь говорит:
– Да как-то неудобно. Давайте сейчас закидные поставим, может, она к тому времени закончит свои упражнения…
Предложение было принято, мы разбрелись по своим местам ставить макушанки. Ну, не знаю, как они, а я искоса поглядывал на Майю. Очевидно, это и были те упражнения, которые ей завкафедрой дал. Я в каждом упражнении замечал знакомое из того, что делал йог в Индии. Я много там видел йогов, они приезжали к нам на ГЭС, выступали, иногда с шарлатанскими трюками, иногда с такими вот упражнениями. И часть тех упражнений я замечал сейчас у Майи.
Поставили мы закидные, пришли к столу, и я сел так, чтобы хоть искоса видеть Майю. Петрусь понял мою уловку, сел точно так же, поэтому брату пришлось сесть спиной и не видеть её. Мы разлили чай, потихонечку отхлёбывали, ожидая, пока она закончит свои процедуры. Майя закончила, подошла и попросила меня:
– Лёнь, полей мне.
Я взял канистру, мы отошли в сторонку. Я полил ей на руки, она умылась, шею помыла, потом попросила полить на спину – я полил, подал полотенце. Она вытерлась, сказала:
– Ребята, вы меня извините, я сейчас, одну минутку.
Взяла свой рюкзачок, забежала за машину, а мы снова уселись за стол допивать чай. Она пришла, стали завтракать. Тут Петрусь предложил устроить соревнование.
– Давайте. Как?
– А по двум номинациям. Первая – кто самую большую поймает, вторая – за количество, кто больше всех.
Предложение принято, мы разбрелись. Я пошёл на вчерашнее место, Майя здесь недалеко, а брат с Петрусём пошли подальше. Я закинул удочки и всё вспоминал: «Это ж надо! Вот в чём секрет её красоты, её свежести». Помню, читал какую-то книжечку англичанина, офицера-колонизатора. Колония располагалась на севере Индии. Там жила народность, о которой ходили слухи, что люди те живут по двести-триста лет. И вот этот офицер пытался выяснить, в чём суть их долголетия, но они почти ни с кем не контактировали. Он приложил колоссальнейшие усилия, в конце концов его усилия увенчались успехом: нашёл он с ними контакт, долгое время прожил среди них и потом организовал школу. Один из его учеников так описал эту школу. Он случайно прочитал объявление об открытии школы йоги. Пришёл, записался. Руководил школой мужчина лет сорока. Упражнения были простые (Майя тоже говорила, что завкафедрой дал ей довольно простые упражнения). Через какое-то время упражнения они изучили (в книге не сказано, сколько времени они занимались) и потом учитель спросил: «Как вы думаете, сколько мне лет?» Все сказали: «Сорок, сорок один, сорок два, сорок пять». Он улыбнулся: «Позавчера мне исполнилось восемьдесят пять». Все, конечно, широко раскрыли глаза, смотрят на него, а он показывает документ, подтверждающий возраст. Никто не верил. И тут он говорит: «Если кто хочет продолжить занятия и оставаться такими же молодыми, какие вы сейчас, ещё долгое время, то нужно соблюсти ещё одно условие, кроме того, что дальше будут занятия с более сложными упражнениями. Надо отказаться кое от чего, но только добровольно, и держать слово». Мы не поняли, от чего нужно отказаться, но он сказал: «Надо отказаться от половой жизни. Конечно, такое решение наобум принять нельзя. Даю две недели. Через две недели кто будет согласен продолжать занятия, приходите». И всех распустил. Ну, и вот этот ученик говорит, что не согласился. А процентов двадцать учеников согласились. Ну, дальше я не помню, сколько они прожили. И вот сейчас сижу, смотрю на поплавки и думаю: «Так может, в самом деле, этот человек, завкафедрой, йог, к тому же владеющий боевым искусством, научил Майю, что она вот так, в возрасте на год старше меня, сохранила красоту тридцатилетней женщины. А ведь, кстати, она не была замужем. Быть может, как раз, поэтому сейчас ей в таком возрасте завидуют тридцатилетние, обрюзгшие располневшие женщины. Что ж, вполне может быть». Сидел я с такими мыслями, не выспавшийся, позёвывал, изредка ловил то коробочка, то карасика, то небольшого сазанчика. Соревнование наше как-то забылось, да и лень было, потому что вчера наловили столько рыбы – не только нам, но и соседям раздать хватит.
Вдруг Петрусь кричит:
– Сюда! Подсак, подсак!
Все пошли к Петрусю. Смотрим: он что-то зацепил приличное. Остановились, брат ему советует:
– Осторожно, осторожно! Не давай ему слабины, не давай слабины! А то он сейчас захватит своим плавником!
Ну, у карповых (у самого карпа, у сазана, у карася и у зеркального карпа) на верхнем плавнике есть что-то вроде пилы. И частенько бывает, что карп захватывает леску своим верхним плавником и просто-напросто перерезает её как пилой. Ещё карпу, сазану нельзя давать слабины – у него губа нежная; если дашь слабины, то он делает рывок, либо обрывает губу, либо рвёт поводок. Поэтому всё время надо держать леску внатяг. Петрусь – опытный рыбак, он это знает, поэтому аккуратно держит удилище согнутым, амортизирует хорошо, катушку всё время держит в напряжении. Долго он с ним возился, но чувствовался там приличнейший то ли карп, то ли сазан. Пока Петрусь его вымотал, прошло минут двадцать, а то и полчаса, потому что клюнуло далеко от берега. Стал Петрусь его подтаскивать к берегу. Чувствуется, что устала рыба бороться. В это время брат зашёл в воду, взял большой подсак, опустил его в воду и стал командовать Петрусю:
– Так! Вот так! Ага, ага, давай его сюда! Так, ещё чуть-чуть!
Ну, и когда Петрусь подвёл карпа к подсаку, брат резким движением его поднял, и эта рыбина громаднейшая (как потом взвесили – 4,750) оказалась зеркальным карпом. Почему называется зеркальным, не знаю. Может, потому, что сазан и карп полностью покрыты чешуёй, может, разница и есть, но я не различаю, где сазан, где карп. А вот зеркальный карп не весь покрыт чешуёй, а только около головы, вдоль спины у плавника верхнего, по брюху у хвоста, а бока без чешуи, просто кожа. Иногда попадается несколько крупных чешуек. Если такого карпа просто жарить, то эта шкура получается жестковатой и не очень вкусной. Зеркальных карпов лучше тушить или в сметане делать.
Я как-то, когда в 80-е годы работал в ФРГ, с главным конструктором фирмы был на ярмарке. Там были живые карпы, и я, конечно, интересовался, смотрел. Он меня спрашивает:
– У вас такие есть?
– Да, конечно, есть. Я ловил.
– Так что, и готовить можешь?
– Да. Могу и готовить.
Где-то через неделю он меня пригласил в гости. Я часто у него бывал дома, потому что в командировке находился один. Вот проводил он меня на кухню, там его жена, и говорит нам:
– Вот вам рыба (в ведре несколько живых сазанов), приготовьте по русскому рецепту и по немецкому рецепту.
Я, конечно, не ожидал такого, но раз сам проболтался, деваться некуда, стали готовить. Ну, почистил, чешую снял. Я своих разрезал вдоль, убрал хребет, кость, острым ножом надрезал. Обжарил на кукурузном масле, поперчил хорошо с двух сторон. Сазанчики были небольшие, грамм по шестьсот. Двух посолил и острым ножом сделал наверху глубокие надрезы, чтобы перерезать кости. Когда рыбу тушишь, то эти кости размягчаются. Итак, обжарил, потом залил сметаной, накрыл крышкой и потушил. Вот такое было блюдо. Параллельно фрау Дюбовски (они немцы, но с польской фамилией) тоже делала. Я наблюдал, она показывала и рассказывала, как делает, и я ей показывал и рассказывал. Она взяла типа противня с высокими краями, порезала морковку тоненькими кружочками, разложила на противне, картошку почистила, порезала кружочками и положила слой. Репчатый лук мелко порезала и засыпала сверху, а потом двух карпов, таких же, как у меня, грамм по шестьсот, посолила, поперчила, но не вынимала хребет, не надрезала, положила на противень – они как раз туда валетом поместились. Сверху полила немножко кукурузным маслом, потом подумала и добавила немного водички. Я воды не добавлял, так как у меня в сковороде была сметана. Мы всегда тушили в сметане, а здесь она решила добавить водички, причём, я заметил, задумалась: добавлять или не добавлять. Потом взяла фольгу, закрыла противень и поставила в духовку. Я-то на огне делал, а она в духовке, и установила температуру, я заметил, 120 градусов, и время – 40 минут. Это я всё усёк.
Прошло 40 минут, может чуть меньше, она собирает на стол обедать, и получилось у нас два рыбных блюда на обед. Конечно, мы хвалили чужие блюда: я говорил, что вернусь домой и буду так же готовить, а она говорила, что теперь будет русским блюдом угощать гостей. Кстати, потом у Дюбовски был день рождения, так она по моему рецепту сделала рыбу, и все гости нахваливали. Вот такие рецепты с карпами. Так что зеркальный карп пригоден для тушения, а для жарки лучше карась, карп, сазан.
Вытащив этого сазана, как-то и рыбачить, наглядевшись на такую рыбу, расхотелось. А мы с Майей посмотрели, что делается у брата, что наловлено! Мы с Майей и половины не поймали того, сколько брат. А в это время позвонила Оля и сказала, что приготовила моё любимое блюдо из нутрии, сварила борщ, так что ждёт нас к обеду. Ну, после вытащенного зеркального карпа нам неинтересно стало ловить, смотали удочки, собрались, стали подводить итоги соревнования. Они таковы: самую большую поймал Петрусь, больше всех наловил брат, ну а мы с Майей, так сказать, просто участвовали.