Новеллы минус

Новеллы - минус
Возможны варианты

Санкт-Петербург

2010


От автора

Вашему вниманию предлагается сбоник новелл, миниатюр и стихов. Издан в СПб в ноябре этого года.

Некоторые произведения уже были опудликованы на сайте.
И, следовательно, будут удалены в течении неделию.


Митюк В.В.
Возможны варианты: Новеллы, миниатюры, стихи. – СПб, 2010:


Женщина последовательно сдавала позиции, и не нужно быть провидцем, чтобы знать, чем все закончится. Уступая в чем–то, она уже предполагала продолжение. Но надо же со-блюсти подобие приличий….

 
НОВЕЛЛЫ


Возможны варианты

До прихода электрички оставалось минут десять, и Кирилл, поставив на перрон видавший виды рюкзак, лени-во покуривал. В этот ранний час, когда солнце еще не ус-пело дать жару и только ласково гладило лазурное небо и все, под ним находящееся, на перроне было довольно-таки много народу – в основном, люди ехали на работу – до го-рода минут сорок. Две симпатичные девчушки в укорочен-ных мини-юбках и прозрачных кофточках провожали кур-сантов, возвращающихся после увольнительной. Они весело щебетали, а молодые люди снисходительно обнимали их, договариваясь о следующей встрече, и Кириллу стало не-много завидно. Он отвернулся и среди прочей публики приметил высокую и очень стройную девушку, стоящую чуть в стороне вполоборота к нему. На ней была темная майка, короткие с бахромой светло-кремовые шорты – чуть больше бикини, и легкие кроссовки. Через плечо на длин-ном ремешке малюсенькая кремовая же сумочка. Когда девушка повернулось, сердце у Кирилла чуть было не ос-тановилось, но тут объявили, что электричка вышла из предыдущей станции, и народ стал кучковаться возле предполагаемых мест открытия дверей – там накидано больше окурков. Опаздывающие пассажиры припустили по навесному пешеходному мосту. Кирилл снова посмотрел вправо – девушка спокойно стояла на том же месте, и он понял, что пропал. Подошла электричка, Кирилл пошел в противоположную сторону, но... Случилось так, что девуш-ка вошла в этот же вагон, но с противоположной стороны, и их места оказались напротив друг друга. Поезд тронул-ся, а девушка встала и пошла по вагону. Кириллу стало жалко, и он посмотрел ей вслед. Если кто–то скажет, что мужчина не рассматривает понравившуюся ей женщину – не верьте! Это противоестественно. И они об этом знают. Кирилл не мог оторвать глаз. Но через минуту девушка вернулась и, чтоб не слишком откровенно глазеть на нее, Кирилл вытащил из рюкзака читанный перечитанный де-тектив и уткнулся в него, но его взгляд постоянно падал на ее загорелые ножки и нежные коленки. “Кто она, куда в такую рань? Не похоже, чтоб с дачи или на работу. Отку-да же?” Ему было очевидно, что ответа на этот вопрос он не получит, ну хотя бы потому, что не задаст. И не потому, что вид у него был непрезентабельный – старые джинсы и раздолбанные башмаки и небрит к тому же – рассчитывал перед работой забросить рюкзак, с любовью набитый ос-тавшимися на даче родителями – и переодеться.  Он не смог бы вымолвить ни слова и, пожалуй, сдвинуться с мес-та. В голову лезли самые нелепые предположения, а де-вушка сидела напротив и тоже читала какую-то бульвар-ную газетенку. Электричка доехала до нужной ему стан-ции, Кирилл вышел, а девушка поехала дальше, в центр. Потом он ругал себя, что не подошел, не сказал – а что сказать, но было уже поздно. Тщетно пытался он встретить ее – буквально через день мотался на дачу, чем нимало удивил и обрадовал родителей, которым раньше удавалось вытащить его на природу с большим трудом, ездил в центр – но, увы. Разве можно найти в таком городе человека, ко-торого–то и искать где не знаешь! Иногда ему встречались, совершенно неожиданно, люди, которых он видел до того, но где – он не мог припомнить, и удивлялся этому. Также случайно на Сенной он встретил тещу – бывшую, она  не-далеко работала, и обрадовался. Кирилл был довольно–таки сдержанной натурой, и периоды влюбленности у него наступали этак раз в два года. И в один из них – четыре года назад – у него появилась Марина. У нее, по–видимому, это период был несколько короче, и в результате Кирилл остался без жены, но с тещей  и выделенной ей от-дельной комнатой на Фонтанке. Его же благоверная просто умотала в неизвестном направлении с лысым квадратным субъектом в малиновом пиджаке и с золотой цепью. И те-перь они скрывалась то ли от властей, то ли от своих же кинутых подельников. Следующий цикл Кирилл пропустил, и был теперь вольной птицею. Теща сочувствовала Кирил-лу, а дочь называла шалавой. Кирилл же по этому поводу не слишком переживал, а говорил теще – “Вот на Вас, Надежда Александровна, мне надо было бы жениться, а?”. Вообще говоря, он обычно называл ее просто Надеждой, она была старше его всего на каких-то десять с небольшим лет.  На что та слегка отшучивалась: “Да стара я слиш-ком, зятек”, хотя ей было чуть за сорок, и она пользова-лась бы успехом у мужчин, если бы захотела. Но бывший муженек-пьяница здорово достал ее в свое время, и посему она предпочитала быть свободной. Работы у нее было мно-го, и скучать времени почти не оставалось.
Теща пригласила Кирилла домой, и вскоре они сиде-ли в старой, с высокими и лепными потолками, квартире и пили ароматный чай с маковым рулетом. “Что ж похудел так, Кирюша. Влюбился, что ль” – спрашивала Надежда Александровна, а Кирилл только кивнул головой, что озна-чало ни да, ни нет. Потом поговорили на общие темы. На-дежда сказала, что от Маринки никаких вестей, то ли здесь где–то обитает, а, может, и за границу подались. “Как будет, привет передавайте.” – “Так и ты почаще бы заходил, не чужой таки”. Пообещав, Кирилл распростился с тещею  и пошел домой. Настроение поднялось, и на душе стало легче.
***
В выходные Кирилл на дачу не поехал, а решил ос-таться в городе. Он хотел выспаться и почитать кое-что для работы. Выспавшись и с наслаждением посидев за компь-ютером, Кирилл пошел на кухню заварить очередную ча-шечку кофе – с тех пор, как оно появилось в огромном ко-личестве и ассортименте, он выпивал до десяти чашек в день, и ничего, на сердце не жаловался. По трансляции шла литературная передача. Кирилл прислушался. Снача-ла писатель вещал о литературном процессе, о творчестве, о современных тенденциях, о своем пути. Потом заговорили о любви, что было совсем некстати, ибо Кирилл только от-влекся, но что поделаешь. Ведущий задавал вопросы, ста-раясь быть максимально бестактным: “А Вы сейчас на женщин посматриваете? Ведь много молоденьких и очень хорошеньких, неужели они Вас не увлекают?”. Вопрос Ки-рилла покоробил, но писатель ответил достойно: “Ну, по-смотрю я, а кого увидит перед собой она – шестидесяти-летнего старика. Надо представлять, кто ты есть сейчас”.  Дальше Кирилл не слушал. “Но я все–таки в два раза мо-ложе!” И решил, что бы ни произошло, при следующей встрече, на которую он все же надеялся, подойти к девуш-ке и сказать, ну хоть что-нибудь... Передача закончилась. Оказалось, что это была встреча с Андреем Битовым, только что отпраздновавшим свой юбилей. Кирилл поду-мал, что надо бы перечитать “Пушкинский дом”, все равно собирался в библиотеку имени великого русского писателя. Пошел. К удивлению, нужные ему книги оказались на мес-те, и вскоре он уже шел домой, купив в ларьке кассету с новый фильм со Шварцем. Продавщица уверяла, что кас-сета лицензионная,  Кирилл, хотя был уверен в обратном, спорить не стал. Возле дома он встретил своего бывшего одноклассника Костика. Разговорились, а потом тот пред-ложил: “Слушай, а приходи на поляну, через часок, пузырь погоняем, тряхнешь стариной!” Футбол затянулся, и Ки-рилл вернулся домой, когда уже стало темнеть. Какие уж тут занятия! Приняв душ, он удобно устроился в кресле и включил видик. Чтение романа он оставил на электричку. На экране Шварценеггер отчаянно боролся с очень страш-ными и неистребимыми  супостатами. Фильм интриговал и приносил отдохновение. Наконец, все враги были поверже-ны и по экрану побежали титры. Кирилл не стал выклю-чать видик, чтобы кассета по окончании пленка автомати-чески перемоталась, а пошел на кухню за очередной пор-цией кофе. Вечер заканчивался хорошо, и он решил залечь пораньше – а было около одиннадцати, и почитать в по-стели. Но... Как водится, продавщица обманула – кассета была левая, фильм был записан поверх, и теперь на экране шла какая–то порнуха. “Козлы”, – незлобиво подумал Кирилл, и собрался, было поставить на перемотку, но что–то остановило его. В отличие от виденных им ранее произ-ведений этого, так сказать, жанра, происходящее на экране поразило своей естественностью. Действующие “лица” на-слаждались “общением” и были непосредственны и раско-ваны. И, что самое интересное, немногочисленные из–за занятости партнеров диалоги звучали на русском языке, и не могли быть дубляжем. “Скажи-ка, – подумал Кирилл, и наши вышли на орбиту!” Действие меж тем продолжалось, его участники были свободны в своих эмоциях и явно полу-чали удовлетворение, и не было ничего наигранного и про-фессионально–безразличного. Они радовались жизни и то, что их снимают на пленку, только еще более заводило. Что касается женщин, то Кирилл давно был убежден в том, что наши несравненно лучше западных, не говоря уж обо всех остальных. Да почти каждая, вне зависимости от возраста и национальности, могла бы украсить собой хоть “Плей-бой”, хоть “Пентхауз”, и безо всяких ухищрений. Притом наши необыкновенно терпимы и ласковы, и это при таких-то мужиках! Размышления Кирилла были прерваны появ-лением новой девушки, сразу же активно включившейся в игру. Она пользовалась несомненным успехом, с радостью отдавала и получала достойное вознаграждение. Кирилл пригляделся и вздрогнул. Кровь прилила к его голове – это была, а может – он еще надеялся – та самая незнакомка. Сомнения исчезли после пошагового просмотра. И Кирилл заплакал...
Родители вернулись с дачи, и нашли его никаким. Мать пыталась растолкать сына, а отец только сказал: “Оставь его, случилось что–то, наверное, разберется”. Ут-ром Кирилл, с тяжелой и больной головой, пока не просну-лись предки, рванул на дачу, купив по дороге жвачку, что-бы прохожие не слишком шарахались от страшного выхло-па. Окунувшись в уже похолодевшую сентябрьскую воду, он принялся пилить, рубить, колоть копать и таскать, пы-таясь выгнать остатки хмеля и прийти в норму. Как ни странно, ему это удалось. Возможно, этому способствовала хорошая погода и внезапно наступившие апатия и безраз-личие, хотя внутри жгло и сжимало сердце. Однако когда утром Кирилл глянул на себя в зеркало, он увидел зарос-шую физиономию постаревшего тридцатилетнего мужика, скучного и не интересного. Он решил не идти на работу, а поехать к себе на Фонтанку, и оттуда позвонить шефу. Именно на Фонтанке он жил некоторое время после разво-да с Мариной, а потом ему стало скучно, и он перебрался к родителям. Комната же большей частью пустовала. Ино-гда там собирались его коллеги по случаю многочисленных ныне праздников и дней рождения, а потом Кирилл ухо-дил, оставляя в одиночестве образовавшуюся счастливую парочку. Правда, его посетила как–то раз весьма привле-кательная, но слишком активная особа, но, слава Богу, на этом дело и закончилось.
***
Утром Кирилл несколько припозднился, и поэтому пришел на вокзал почти к самой электричке. Народу было больше, чем летом – возвратились из отпусков, и начался учебный год. Толпа внесла Кирилла в вагон, рассыпалась и буквально усадила его на свободное место. Он вытащил из пакета – почти ничего с дачи он не взял на этот раз – журнал с “Домом”, и начал читать. Чтение шло плохо и Кирилл, благо его место оказалось возле окна, смотрел на убегающие сосны. Потом….  Повернул голову и увидел Ее. На это раз она была в легкой кожаной курточке и вельве-товых джинсах. Сердце вновь бешено заколотилось, задро-жали руки, и Кирилл с трудом заставил себя медленно от-вести взгляд и снова уткнулся в журнал. А буквы прыгали перед глазами и сливались в сплошную линию. Люди вы-ходили на промежуточных станциях и через некоторое вре-мя в купе остались только они одни. Кирилл закрыл жур-нал. Девушка смотрела в окно и думала о чем–то своем. Кирилл, непонятно как набравшийся смелости или, скорее, от отчаяния, чтобы вконец удостовериться, срывающимся голосом полу утвердительно спросил: – Вы – Ольга!? Де-вушка повернула голову, и видно, увидев нечто безнадеж-ное в облике вопрошающего, просто ответила: – Да, а что:
– И на кассете – тоже Вы?
Девушка – теперь он мог называть ее по имени,– только усмехнулась легким изгибом губ и отвернулась. – Неужели ... – чуть слышно прошептал Кирилл и обхватил голову руками. Все. Дальнейшее не имело смысла. “Все знаю, все понимаю, но ничего не могу поделать” – вспом-нил Кирилл известную сентенцию и убедился в ее ужа-сающей правоте. “Ну почему я не встретил ее неделю на-зад! Тогда бы ничего не узнал!”
Когда электричка подошла к Санкт–Петербургу, Кирилл прервал молчание:
– Но могу я Вас увидеть? – уже не контролируя себя. Ольга открыла сумочку и молча протянула ему визитную карточку. Не ней было напечатано крупными буквами “ОЛЬГА”, и номер телефона.
***
Неделю Кирилл лечился трудотерапией – засиживал-ся на работе, подготовил массу отчетов, приступил к новой перспективной разработке. Вечером  едва доползал домой, отзванивался родителям – мол, все в порядке, волноваться не стоит, просто много работы. Утром, наскоро перекусив, опять принимался за дела. И это помогало ему – но в том он, увы, заблуждался, – забыть об Ольге.  Визитную кар-точку он выбросил, но однажды увиденный номер телефона намертво врезался ему в память. Наконец, переделав все дела, в пятницу он не выдержал и позвонил.
– “Маргарита слушает”.
– Добрый вечер, будьте добры Ольгу.
На том конце провода чуть помолчали, и потом он ус-лышал: “Женьк, Ольгу не видела? – Эту  б...? – Ну, ее ха-халь спрашивает. – Не, на этой неделе не показывалась, то ли выперли, то ли сама смылась. Да черт с ней”.  А в трубку сказали:
– Нет, Ольги не будет. А, может, я на что сгожусь? – и, чуть помолчав – адресок то знаешь? А я тоже все умею, да и не хуже. – И ехидно засмеялись. Кирилл швырнул трубку. Его бросало то в жар, то в холод. Он стал зады-хаться, хотя в комнате было открыто окно. Быстро схватил куртку и бросился на улице. Фонтанка встретила его тягу-чим моросящим дождем, а он все шел, не разбирая дороги, подальше от центра. Кирилл не видел ни огня светофора, не услышал и отчаянно сигналившего “Москвича”, и лишь в последний миг успел чуть отпрянуть от с трудом тормоз-нувшего на мокром асфальте автомобиля.
  ***
В больнице на Вознесенском Кирилла часто навеща-ли. Мать долго плакала, говорила, чтобы берег себя, отец, погруженный в собственные мысли, больше молчал, и лишь перед уходом спросил, не надо ли кому позвонить. Но Ки-рилл только покачал головой, и тот все понял. Впрочем, отлеживаться ему не более трех недель – кроме закрытого перелома бедра врачи обнаружили только сильный ушиб головы, и опасались сотрясения мозга. И теперь Кирилл испытывал все прелести лежачего, да еще с растяжкой, больного. В субботу, когда подозрения на сотрясения были уже сняты и Кирилл слегка начал передвигаться на кос-тылях, приперся начальник. Похлопал по плечу, сказал, что хватит сачковать, если с руками и головой все в поряд-ке и вручил Notebook. Этому обстоятельству обрадовались соседи по палате и начали усердно, пока компьютер был свободен, резаться в марьяж и тетрис. Часто заходила проживающая по соседству Надежда. Она сделала каре, и в темно–синих джинсах и наброшенном на плечи пиджаке выглядела просто неотразимо. Соседи позавидовали – это кто, баба твоя? Она брала Кирилла за руку, и успокаи-вающее говорила тихим и мягким голосом, отчего тепло разливалось по всему его телу. И как–то раз принесла лю-бимые Кирилловы блины с черникой в самоподогреваю-щейся кастрюльке. Соседи завидовали, а Кирилл отмалчи-вался, но однажды сказал – “Да теща моя это, бывшая”, чему не поверили, а блины слопали с удовольствием. Неза-долго до выписки пришла мать и  сказала, что они с прие-дут с отцом и заберут его на машине на Народную – хва-тит ему одному бедствовать. Кирилл не стал дожидаться и на день раньше ушел пешком к себе на Фонтанку, благо идти было недалеко. Костыли же он обещал вернуть по-том...
 Тут перед автором встает поистине неразрешимая задача – закончить рассказ. Наверно, логичным и почти сказочным было бы следующее, не лишенное вероятности продолжение.
Кирилл сидел дома и работал. В его распоряжении был Notebook, а на днях ребята обещали принести модем и пейджер, чтобы обеспечить Кириллу постоянную связь, благо оставшийся еще с давних времен в его комнате был отдельный – что теперь редкость – телефон. Иногда Ки-рилл выходил на угол прогуляться,  за хлебом и газетой. Раз в неделю приезжала мать, смирившаяся с отсутствием сына, привозила продукты и готовила. Вечерами заходила еще более похорошевшая Надежда, они вместе пили чай, смотрели телевизор и вели разговоры о жизни. Как–то она засиделась допоздна и уже собиралась уходить, но пошел сильный и октябрьский дождь. Кирилл предложил: “Так оставайся, что зазря мокнуть”. – “А как же мы”… – “Так не чужие таки!” – вспомнил он Надеждину фразу, и они оба рассмеялись... А наутро Кирилл, в который раз поце-ловав нежные и ласковые и такие молодые губы, сказал немного робко: “А может, ты совсем останешься?” – и не отпустил ее. Такой финал был бы вполне возможен, если бы Надежда смогла переломить себя, и была бы ну хоть чуть менее скованной. Однако жизнь, как говорят, распо-рядилась иначе.
***
После выписки Кирилл отправился к себе на Фонтан-ку. Несмотря на то, что парни с работы принесли ему и модем, и пейджер, а дел хватало, Кириллу было холодно и одиноко. За окном моросил нудный осенний дождь, Фон-танка поднималась и чернела. Машины расплескивали лужи и тормозили перед светофором. Иногда Кирилл вы-ходил на улицу, в основном за сигаретами и газетами, по-скольку продуктами его обеспечивали мать и проживаю-щая около Сенное теща. Потом Надежда уехала в коман-дировку, и Кирилл остался почти один с телефоном.
Однажды вечером, когда осенняя ленинградская по-года безжалостно выгоняет народ с улиц, Кирилл, опира-ясь на уже порядком поднадоевший костыль, в очередной раз отправился на угол. Едва он успел купить свежие газе-ты, сигареты и зайти в булочную, как пошел дождь. Перед переходом, где трамвай поворачивает с Вознесенского на Садовую, Кирилл достал зонтик, и неуклюже попытался раскрыть его, держа костыль подмышкой, а в другой руке авоську и зонтик. Сильный порыв ветра мешал ему, и Ки-рилл уж было совсем решил оставить тщетные попытки скрыться от дождя, промокнуть и подсушиться дома, как кто–то тронул его за рукав: “Позвольте, я Вам помогу”. Он только кивнул благодарно. Девушка в мокром темном дождевике, с низко надвинутым капюшоном, несмотря на его слабый протест, взяла и сумку, и зонтик, и пошла ря-дом с ним, держа зонт так, чтобы Кирилл не промок, а ид-ти было не далеко – до Фонтанки, и еще пару домов на-право. Кириллу было несколько неудобно, но что подела-ешь! Дошли до подъезда: “Спасибо большое, дальше я сам, а то, может, зайдете обогреться?” – предложил Кирилл и обернулся на девушку. Тут ноги его подкосились, он выро-нил костыль, и упал бы, если бы она его не поддержала: “Вы!?” – “Я, а кто же?” – девушка удивленно рассмея-лась такому нелепому, на ее взгляд, вопросу. Кирилл по-нял, что его не узнали. Медленно поднялись на его бельэ-таж. Девушка сняла мокрый плащ и туфли и оказалась темных джинсах и плотном свитере. Кирилл поплелся на кухню ставить чайник. “Вы здесь один?” – спросила Оль-га, когда он вернулся. “А что, не видно?” – мрачно усмех-нулся Кирилл, и налил чаю “У меня только пакетики”. От предложенного – у него был старый запас – коньяку в чай девушка не отказалась. Скоро согрелись, и Ольга (видимо, что-то припоминая) спросила: “А Вы меня, откуда знаете, – мне кажется, что я тоже Вас где-то видела?” – “В элек-тричке, Вы мне еще телефон дали. А я – Кирилл”. – “Вот и познакомились! А телефон–то моей сестры Наташи, из-вините, я очень глупо пошутила! Мы – близнецы, и она часто пользуется моим именем, вот и я тоже”. Когда дождь закончился, Ольга распрощалась с Кириллом, пообещав еще навестить болезного. И, действительно, через пару дней пришла, потом еще и как–то раз осталась. Навсегда. Приходила теща Надя, увидела Ольгу и сказала: “Я тебя понимаю, зятек!” А потом сказала, что познакомилась в командировке с хорошим человеком, он сделал ей предло-жение, и она собирается к нему в Нижний Новгород. Вот так все пришло к благополучному концу.
***
Потом уже, когда Ольга была на шестом месяце, Ки-рилл случайно узнал, что Ольгина сестра–близнец умерла в раннем возрасте. Но менять что–либо было поздно, да и не хотелось.

Без ностальгии

Выходные закончились, пароходик медленно отчалили от пристани.
Я написал эту фразу, и вспомнил, что так, уже начи-нал одно из повествований. Но уж если так получается, и я снова возвращаюсь в прошлое, не ностальгируя и не строя иллюзий…. На острове, вернее, на маленьком кусочке суши, соединенным с материком деревянным свежее залатанным мостком, осталось несколько десятков отдыхающих. С детьми, внуками и внучками. Был воскресный вечер, наве-щавших родственников ждала работа в Ленинграде. Папы, мамы, бабушки и дедушки были обеспечены запасом про-довольствия, и недельным ожиданием.
Зато через несколько дней они вернутся, привезут продук-ты, всяческие мелочи, необходимые на отдыхе. По–настоящему отдыхала лишь детвора, остальные же боль-шей частью заботились о пропитании и присмотре – за детьми нужен глаз да глаз. Но и самим времени хватало, скромные бытовые условия с лихвой компенсировались чистым воздухом, хорошей погодой, близостью воды и леса. Так вот, пока пароходик не скрылся из виду, я стоял на пристани, держа на руках маленькую трехлетнюю дочку. Она не плакала, а тоже махала ручкой вслед стоявшей на палубе маме. В то время возможность провести лето на острове была почти единственной для нас отдохнуть на природе вместе с ребенком. Мы с женой брали отпуск по очереди, пересекались по выходным. Но не роптали. Моло-дость и любовь компенсировали все бытовые неудобства. Мы в ту пору еще надеялись, что временные.   
Я был полностью проинструктирован, когда и чем кормить ребенка, как гулять, не разрешать много купаться, не уезжать на вечернюю рыбалку… Далеко с дочкой не за-плывать на лодке, внимательно следить.… А как же, все же Наташка была маленькая, хотя удивительно смышленая, но все равно глаз да глаз нужен. На рыбалку мы все же съездим. Ну, во-первых, всегда есть возможность догово-риться с такими же, как и я, оставшимися на острове, во-вторых, в половине девятого ребенка уложу, возьму удочки и посижу на пирсе. Так довольно–таки глубоко,  подходит и лещ, а плотвичек и красноперок наловить можно элемен-тарно. Погода прекрасная, стоит вёдро, рыбка клюет, в ле-су – только далековато, да, грибы и черника.… Да, кончено, на красноперку надо забрасывать поближе к камышам, она ходит на маленькой глубине и по вечерам хорошо бе-рет на червя. Она медлительна, а в камышах конкурента-ми являются только маленькие окушки.… Ну, конечно же, уклейка – нынешним летом та расплодилась неимоверно,  и стайки пролетали над озером, будто маленькие летающие кораблики.…  Покормив и уложив дочку, я собрал принад-лежности – то есть, складную удочку, полиэтиленовый па-кет, банку с червями и пару запасных крючков и грузил в спичечном коробке. В девять еще светло, при ясном небе можно ловить хоть до двенадцати. Ни ветерка. И, удиви-тельно, на пирсе безлюдно. Понятно, народ умаялся за па-ру дней приема гостей и отдыхает, ничего, скоро подойдут  фанаты, оккупирующие причал в любую погоду. Я выбрал лучшее место – по моему разумению, естественно, так, что можно было закидывать в камыши. Я не буду сидеть до-поздна – Наташка, спит как сурок, она набегалась.  Мне нужно еще наловить и почистить рыбу…. Будем надеяться, соседи ее не разбудят. Домики, мягко говоря, были слабо приспособлены для проживания, зато имели несколько входов. Наш – два, то есть, был на две комнаты, разделен-ные тонкой стенкой из вагонки,  так что посторонние разго-воры, увы, были достоянием не только обитателей. Так по-лучилось, мы с ними почти не пресекались, кухня этого до-мика была на улице. Пара розеток, общественный чайник, газовая плита на четыре конфорки, подключенная к балло-ну…. Даже обещали подвести воду, но не в этом году. По-хоже, под кухоньку приспособили будочку, с одним окош-ком, двумя столами, покрытыми уже потрескавшимся го-лубым пластиком, как в общественных столовых.  При от-сутствии особых претензий у временных обитателей, вполне сносно. Зато она была отдельная от остальных.
Я не откладывал работу на завтра. Все равно от нее никуда не убежишь. Почистил рыбу на берегу, на врытом в землю специальном столике с пластиковым верхом, вы-кинул в воду внутренности. Моментально слетелись невесть откуда взявшиеся чайки, которым, по всему расчету, уже было пора спать. Махонькая морозилка освободилась, туда положить или пожарить на завтрак? Пожалуй, второе. Сейчас пойду, искупаюсь, и спать. Спешить некуда, но вот, странное дело, все равно просыпаешься почти вместе с солнцем. Вода – просто наслаждение, вопреки обыкнове-нию, я даже не почувствовал легкой прохлады…. Все, спать, спать. В комнате – две кровати, разделенные тум-бочкой, как в пионерлагере. Одну занимали мы, а дочка – другую, она с детства привыкла спать одна, и не канючи-ла, чтобы ее положили с родителями.
Я уже почти засыпал, как из соседней комнаты послышал-ся шум, дверь приоткрылся и в комнату кто–то вошел. За-горелся свет – сквозь щели пробивался тоненький лучик.… Но – относительно, ибо каждая комната освещалась един-ственной лампочкой, а если кому нужно дополнительно – что ж, полчаса на кораблике до ближайшего городка.… Там же покупали хлеб, масло и необходимые продукты. На острове был магазинчик, но его обещали открыть только на следующий год. Можно сказать, что база потихоньку раз-валивалась, однако.… Ну что я повторяюсь – в то время это было почти единственным выходом для нас. Однако … revenons a nous moutons. Я повернулся на бок и натянул на голову одеяло, но все равно невольно слышал происхо-дящее за стенкой.  Если позволите, дальнейшее я буду приводить в кавычках. «Выпьешь? – Нет, что–то душно. – Да чай холодный где–то был. Мужчина слегка заикался, сон не шел, я попытался представить его и спутницу. Но сегодня столько народу побывало, что сие представлялось нереальным. Что–то двигали, скрипели половицы. Я слы-шал звук наливающейся в стакан воды, бульк. Кто–то из двоих выпил воды. Теплая. Я что ж ты хочешь, жара. – Спать пора. – Она зевнула. Ты вот туда ложись. – А там матраца нет. Мне это знакомо, мы пару дней ходили, что-бы добиться у сестры хозяйки, или кладовщицы – как на-зывалась должность, для меня до сих пор осталось тайной, но она выдавала посуду, белье, матрасы, еще какую–то дребедень…. Тогда валетом, что с тобой сделаешь. Еще че-рез некоторое время. – Мы ж договаривались.  Ну, хорошо, только будем спать одетыми. … Женщина последовательно сдавала позиции, и не нужно быть провидцем, чтобы знать, чем все закончится. Уступая в чем–то, она уже предпола-гала продолжение. Но надо же соблюсти подобие прили-чий. (Это я потом добавил, тогда же события развивались достаточно стремительно). Так и произошло. Ой, ты что де-лаешь? – Я услышал звук поцелуя, довольно–таки про-должительный. Вполне предсказуемая возня…. Потом… Штаники-то сними… – он опять немного заикался, но… – Нет, так неудобно, я сама…. Не знаю, прошло не более двух минут с того момента, как они вошли в комнату. Вот это темп! … Нужно понимать, что штаники, и не только, она все же сняла, ибо последовало нечто бурное….» И я сам почув-ствовал необычайное возбуждение. Увы, происходящее все-го лишь в полуметре  за стеной не могло оставить равно-душным, я невольно стал незримым, но – невидящим – участником. Они, казалось, не отдавали своего отчета, что их действия могут быть услышаны. Кровать скрипела, равномерно их движениям, и вздохи девушки следовали с той частотой…. Не разбудили бы  мне ребенка. Нет, девоч-ка спала спокойно, лишь посапывая во сне. В отличие от меня. Вы справедливо полагаете, что я и сам не мог оста-ваться спокойным. Чтобы снять возбуждение, я тихонько накинул рубашку и тренировочные брюки, вышел на крыльцо, закурил. Потом на ощупь вышел на берег. Уже стемнело, несколько это возможно в период белых ночей… Луна отсвечивала отраженным светом, оставляя дорожку…. Окунулся, хоть и не любитель ночных купаний. Когда я вернулся, за стеной стихло, и я смог относительно спокойно уснуть. Но утром снова был разбужен. Они явно занима-лись тем, чего не было в советском союзе. Женщина опять постанывала в ритм их движениям. Панцирная сетка, да, способствовала. Но – об этом. Если где–то нет чего–то, у кого–то это есть, так, что ли? Сумасшедшая неудовлетво-ренная тетка ляпнула по телевизору во всеуслышание иди-отскую фразу, и все ханжески завздыхали – нет, ну, разве может быть в эсэсэсэре? Это вам не Париж с “Moulen rouge” …. Отнюдь не все – громадное большинство посмеи-валось и делало своё дело…. До перестройки оставалось лет этак? Нет, что–то стало с головой, память начала подво-дить… Ясно, что моим соседям было не до того. Зато утрен-няя рыбалка была мне обеспечена. Позже я их увидел…. Они искусно пытались сделать пустыми и невыразитель-ными глаза, даже держались слега отчужденно друг от друга. А днем те, у кого была возможность и носили ноги, разъезжались по островам или уходило в лес за черникой, так что каждый при желании мог найти себе уединенное местечко, если не хотел встречаться с людьми, особенно знакомыми, или теми, кто может ими стать в самое непод-ходящее время. Но меня было не провести. Следующая ночь прошла также как и предыдущая. Только теперь женщина не пыталась играть сопротивление. Мне–то что. Я стал лишь невольным свидетелем.… И только считал дни до приезда жены.…  А на пирсе, после ухода дневного па-роходика, там собирался иногда весь местный бомонд, вне-запно услышал: «Завтра муж приезжает…». Но не было в ее голосе безнадежности.…  Я мельком отсканировал – что ж поделаешь, ее фигурку. Ладная, на вид – скромная, лет тридцати. Привлекательная? Не без этого, разве бывают некрасивые женщины? Но в тот момент никаких левых мыслей у меня не возникло. А ее спутник, признаться, меня мало интересовал. Попка, меж тем, весьма и весьма….
Подошло время полдничать. Дочка с удовольствием пола-комилась компотом и печеньем, я удовлетворился чашечкой кофе и сигаретой. И мы пошли играть в песочницу. Пароч-ка проследовала мимо, обойдя дом с другой стороны. Они не заметили нас, поскольку в мы с дочкой сидели песочни-це, отделенной невысокими зарослями кустов от дорожки со скамейкой.  «А как же?» – «Что-нибудь придумаем. Он–то на рыбалку уедет, а я дочку уложу». – «Но ведь и я тоже, мы же вместе поедем…», – голос его был явно рас-строенным. «Ну, не печалься, давай сейчас»… – «А лю-ди?»… – «Где?»…. Что они собираются устроить…. «Сейчас, здесь никого нет.… Только расстегни,  я сама все сделаю. Черт, молния застряла.  Господи, а если ребенок услышит? Но я не мог обнаружить свое присутствие…. Теперь уже постанывал он…. Я хотел увести Наташку, но она зарылась в песок, игра в самом разгаре. Формочки наполнены, она их переворачивает, постукивает…. Вот – ягодки, вот – гри-бочек. Дочка увлеченно беседует с куклой. Я присоединя-юсь – морально, мы выстраиваем целый песочный горо-док…. Краем глаза я вижу, как любовники покидают укры-тие и идут по направлению к берегу. Он пытается приоб-нять женщину, но она удивительно нежно отводит его руку в сторону…. Через некоторое время я веду перемазанную дочку купаться, формочки собраны в ведерко. На неболь-шом пляже человек десять, в основном, приглядывают за резвящимися на мелководье ребятишками. Но мне стано-вится жарко, я сажаю Наташку на плечи, мы заходим, где поглубже. Она хохочет, пытаясь плыть, поддерживаемая под пузико надувным кругом.… И опять не хочет уходить из воды.… Наконец, мы возвращаемся домой – в надежде, что соседи куда–то свалили, поев, она не хочет спать, но силы не безграничны.  Я готовлю себе кофе, иду в тень. Покурю, помою посуду. Час у меня есть. Пойти на пирс? Но сейчас почти наверняка клева нет, рыба сытая и жарко.…  Решаю пойти вздремнуть, но мне не дают. Соседи возвращаются снова, и начинают прямо с порога. Однако женщина сму-щается – «Подожди, соседи дома», – то есть я, «может, поехать на остров?» – «А мы успеем вернуться?» – «Да, ты прав»…. Я понял, что муж, о котором она упоминала, должен приехать на пароходике, посмотрел на часы – до прибытия оставалось минут сорок…. «Давай так …». Можно представить, как они пристроились, женщина сдерживала стоны, но прерывистое дыхание выдавало происходящее…. Ну что такое, неужто им дня не хватило, и не могли найти укромного места? Странно. А, может, не было времени его искать, настолько сильно нетерпение…. «Ладно, ты иди, мне нужно прибраться». – «А как же ночью, ты будешь с ним спать?» – «Ты ревнуешь?» – «Я тебя постоянно хочу»… К ее достоинству, женщина не стала ни упрекать своего партнера, не обнадеживать. Наверное, сама не знала вы-хода. Ладно, посмотрим, как она себя поведет. Стало даже забавно. А завтра, пожалуй, сплаваем с дочкой в городок. Погуляем, купим продуктов, сходим в кафе, все разнообра-зие. А в пятницу будем ждать маму, Наташа каждый час спрашивает, что говорить обо мне. Я отвлекся, а нужно приготовить пожевать. Так, посмотрим, что так у нас оста-лось? С голоду не пропадем, сейчас рыбки, свеженькой. Я еще раз перебираю порезанную рыбку – не пропустил ли косточку. Все в порядке, супчик варится моментально, до-бавить вермишель из пакетика – были раньше такие звез-дочки, и все. И манную кашу – тут не отойдешь, хорошо, что курить можно прямо здесь, кухня на улице. Не надо думать, что я добавляю фрагменты из своей жизни, чтобы разбавить получаемые, так сказать, впечатления. Отнюдь. Просто в жизни все переплетается, а если ведешь повест-вование от первого лица, невольно к тебе приклеивают, причем всех действующих лиц одновременно…. Наташка просыпается, спешит на горшок. Я выношу его – никаких удобств, все на улице, мою в озере в стороне от пляжа. Умываю дочку, и мы приступаем к трапезе. Она ест хоро-шо, не капризничает, пожаловаться не могу. Мы вместе идем мыть посуду, дочка проявляет себя истиной женщи-ной – все старается делать сама, мне остается только не-навязчиво помогать. Стало не так жарко, но мы, пожалуй, немного почитаем, а потом, пожалуй, можно покататься на лодке.… Такие вот планы. Лодка у меня привязана почти напротив домика. В те времена иногда можно было не опа-саться, что ее похитят – на борту номер, приписанный к базе, весла стоят в комнатах…. Так что беспокоиться не о чем. Я могу запросто ловить, а дочка сидеть на дне и иг-рать в куклы. … Только нужно чтобы сначала теплоход ушел обратно, не то нас покидает в волнах. Хорошо, так и порешим. 
Возле дома мы сталкиваемся с соседями, сдержано здоро-ваемся. Приехал муж, привез дочку – почти ровесницу мо-ей. И друг – то есть, ночной, и не только, гость, тоже. Они разговаривают, я случайно перехватываю взгляд женщи-ны…. Согласно киваю, типа одобрительно и успокаивающе – мол, это ваши дела, я человек сторонний, – а что она поймет? Понимает, что я в курсе, и второй взгляд – не вы-дам ли? Неопределенно пожимаю плечами, и мы с дочкой собираемся в поход. Тщетно стараюсь заснуть. Увы, сон не идет – еще светло, утром выспался. Да и интересно узнать, каково будет продолжение. Вы уж простите мой не вполне пристойный интерес. Читать абсолютно нечего – детские книжки ежедневно читаются дочке, пара детективов зачи-тана до дыр, за газетами поедем завтра, если не будет до-ждя. Нет, не будет – небо ясное, воздух прозрачен. За стенкой тоже укладывают ребенка, друг уже ушел. Суета, возня. Я выхожу посидеть на берег, смотреть на бесконеч-ную лунную дорожку. Вода притягивает, задумаешься, и потеряешь счет времени. Через полчаса я возвращаюсь – за дочкой нужно приглядывать. За стенкой – тишина. Но, внезапно. «Давай, да?» – «А как же? Ты же знаешь, что здесь все слышно». Я замираю, интерес перевешивает все. «Да уже спят, ни звука». – «Ага, и сразу проснется». – «Мы тихо», он продолжает уговаривать жену. Хм, через пару дней я окажусь в такой же ситуации. Не слабо. «То-гда, может, ты сделаешь мне…?» – «Ой, что ты… я это не могу». – «Ну почему…»… Она начинает скучно объяснять, почему не может,  вот сука, а что она делала несколько ча-сов назад? Или… я ничего не понимаю. Ладно, это их про-блемы…. Не знаю, уговорил ли он ее, вот женщина! Но размышлять о степени ее коварства мне было недосуг…. В пятницу мы встречаем маму и жену.… В комнате прибрано, дочка одета в чистенькое платьице, уха сварена, холодиль-ник почти забит продуктами – не зря же мы ездили в Озерки. В общем, все в порядке. Я подхватываю сумки – жена беспокоится, чтобы мы не голодали, дочка с воплем прыгает ей на шею, я лишь успеваю прикоснуться, и чув-ствую, как ток прошибает меня. Обычный разговор – как вы тут без меня? Я бы сказал, но дочка…. Мы быстро ужи-наем, Наташка уплетает клубнику, наверное, последнюю в этом году, переодеваемся, идем на пляж…. Дочка подходит к соседской девочке – они не могли не играть вместе, пе-сочница общая, мама ее, расположившись на полотенце, загорает с книжкой, искоса поглядывая за ребенком…. Я отмечаю, что обоих мужиков нет – наверное, на рыбалке. Кто же уедет в субботу – оба или кто–то останется. И что тогда? Женщина в меру симпатичная, мне даже не прихо-дит сравнивать ее со своей женой. Хотя…. Что за мысли кидаются в голову. Скучал – меня не надо спрашивать, я и так на взводе. Только улыбаюсь, предвкушая то, чего в со-ветском союзе не было. А как же тогда? Наташка долго не хочет засыпать, я читаю ей книжку, в который раз, жена возится, пытаясь переделать те дела, которые мы якобы не сделали – я про себя посмеиваюсь, и ладно. Потом мы идем на берег. Опять лунная дорожка, и бесконечно хоро-шо…. Искупавшись, мы целуемся, не боясь быть застигну-тыми, и, в промежутках между поцелуями, слышу – ты как будто в восемнадцать лет – все такой же. Это меня радует, но, увы, пока больше ничего мы себе позволить не можем. Ой, здесь за стенкой все так слышно, – жена переходит на шепот, – как же… Кому как мне не знать, что ничего не выйдет, любое движение отдается скрипом…. Но она не может не заметить мое возбуждение.…  Подождем до зав-тра? Ого! … Кофе хочешь? – кофе сбивает желание, осо-бенно в совокупности с сигаретой…. Еще через час мы за-сыпаем, обнявшись. Ее нога покоится на моем бедре – правда, во сне она поворачивается удобней, ничего не про-исходит, но одно прикосновение к ее обнаженному телу приносит волну счастья. Я не аскет, или как там, точнее?
Весь день мы занимаемся творческим отдыхом, воспи-танием ребенка, приготовлением пищи, наконец, садимся в лодку и уезжаем на острова. Я – на веслах, жена – напро-тив, а Наташка играет в куклы на дне. На нее надет рези-новый спасательный круг – не дай бог, лодка перевернет-ся. Это маловероятно, особенно в такую погоду, к тому же мама не сводит с нее бдительных глаз. Чувствую, что ры-балка вряд ли удастся, но все же мы причаливаем к одно-му из многочисленных островков. На счастье, он не занят. Мои дамы располагаются в тенечке вместе с игрушками и литературой, я же пробираюсь к камышам – там, где они смыкаются с каменной грядой – так, условно. Он – на протоке, посему шансы есть. И глубина рядом больше двух метров. Я накидываю рубашку, чтобы не обгореть, и белую кепочку по моде тридцатых годов…
Полчаса клев так себе – плотва, вялая красноперка. Нужно обеспечить ужин, да и самому интересно. Меня за-хватывает азарт, но клев как отрубает. Пытаюсь изменить глубину, закидываю то к камышам, то подальше, на быст-рину. Это понятие условное, но там, действительно, есть шанс. Но, увы. Наконец, я закидываю поглубже, у камня, наудачу, и возвращаюсь к семейству. Дочка дремлет, ук-рытая покрывалом, в тенечке,  жена читает. Я сажусь ря-дом и целую ее.… Еще немного, и я мог бы нарушить пра-вила приличия,  но – дочка,  изредка мимо проплывают лодки с такими же, как мы, семействами. В выходные на-селение острова увеличивается более чем вдвое, к тому же появляются заезжие из тех же Озерков. Все же я ласкаю и целую ее бесподобную грудь. Она легонько отталкивает меня, но я успеваю заметить сумасшедшие огоньки в ее глазах. Или мне это кажется? Как улов? – Да так себе, с десяток плотвичек, и все. – И у меня, смотри – она пока-зывает мне кучку молоденьких – откуда они здесь взялись – беленьких грибочков. – Ого! – А как же…
Наташка просыпается, и мы идем купаться. Здесь удобный спуск, песочек – несколько в стороне от того мес-та, где я ловил рыбу… Жена достает термос, мы пьем морс. В дочку влезает чуть ли половина – наверное, водохлеб в меня. Наконец, я возвращаюсь к своей удочке. Поплавок безнадежно покачивается на воде, я, безо всякого огорче-ния, выдергиваю его. Сначала идет легко, потом я чувст-вую…. Но поздно. Серебристая рыбина – взмывает над во-дой,  я дергаю, не успевая переключиться, но поздно – лещ уходит вместе с поплавком, я же ныряю по инерции в воду, чуть не ободрав себе колени. Чертыхаюсь так, что подбега-ет жена – Миша, что случилось? Да вот… Я рассказываю о происшествии. Ничего, еще поймаешь. Как бы не так. Все же я привязываю новый поплавок, грузило, крючок и воз-вращаюсь на место, слабо веря в удачу, и немного злым на себя. Как я и предполагал, минут пятнадцать никакого клева. Потом, чтобы обеспечить ужин – утрирую, возвра-щаюсь к красноперкам. Неужто они оголодали, принялись хватать? Компенсация. Если бы не размер. Как бы не так – большинство из них приходится снимать с крючка и от-правлять обратно в родную стихию, только подальше. Вре-мя бежит, а в моем садке…. Да, не густо. Я снова закиды-ваю, клюет. Интуиция подсказывает мне, что тянуть надо осторожно. Где сачок? Его нет, естественно, вообще. Одна-ко при появлении блестящей тушки я потихоньку провора-чиваю колесико, она все ближе. Главное, вытянуть на мел-ководье. Все получается. Я буквально бросаюсь на нее – иначе махнет хвостом, и все мои потуги окажутся беспо-лезными.  Теперь у меня – вопль победителя, на который слетаются мои женщины…. Часть рыбы мы съедим сегодня же за ужином, а часть улова жена отвезет в город и замо-розит….  Еще надо будет собрать подсушенную рыбу. Су-шить, когда нет дождя и сухо, просто. Рыбу можно не чис-тить, достаточно лишь слегка подсолить, и повесив на ту же леску, пропущенную под жабрами, обязательно тол-стую, прикрыть марлей – от мух и ос. Мухи – я понимаю, но осы – раньше я считал, что они слетаются только на сладкое. Может, беременных самок тянет на солененькое? Нет, они, кажется, размножаются иначе. Не как мы.… А этого мне к вечеру хочется еще больше, только без послед-ствий.  Не думаю, что мы вскоре будем готовы к пополне-нию семейства. К счастью, дочка вскоре засыпает, и мы можем попытаться найти уединенное место. Правда, это осложняется тем, что не одни мы в такой ситуации – при-рода располагает, воскресные посещения – возбуждают. Пусть мне только кажется, я не могу мерить все на свой манер, случай за стенкой – да, но все же. Мы садимся в лодку – у нас, пожалуй, не больше часа времени – дочка может проснуться и испугаться в одиночестве.… Но бли-жайший островок занят – стоит палатка, горит костер, слышится звук «Маяка» по «Спидоле», люди рассажива-ются возле костра.  У следующего островка тоже причале-ны две лодки…. Я не отчаиваюсь, и направляю лодку в протоку. Жена тихо смеется в кулачок, видя мое нетерпе-ние.… Наконец, мы пробираемся сквозь камыши в тихую заводь, где, по идее, должны водиться черти… Я оглядыва-юсь по сторонам. Жаль, нельзя выставить табличку «заня-то»…  А если кто придет? – жена чрезмерно стеснительна,  … или дразнит? Не знаю.… Мы не выходим из лодки…. Хм, чтобы прийти, нужно быть как минимум Иисусом Христом. Ну ладно, – жена как бы сдается. Но я не вижу ее глаз…. Она споласкивает лицо теплой водой…. Только я футболку снимать не буду, и юбку тоже. Для меня же скинуть шор-ты – мгновение. Ух, ты, – она одобряет мою готовность, и, совершенно неожиданно, склоняется, целует. Ее губки всего лишь на несколько мгновений смыкаются…. Я более чем в шоке… Она приподнимает юбку и садится ко мне на коле-ни. Я не выдерживаю, задираю ее футболку. Набухшие со-ски такие нежные, я едва успеваю прикоснуться к ним языком, как она прижимается ко мне. Она медленно сколь-зит вдоль моего тела, сдерживая нетерпение. От наших ед-ва заметных движений лодка покачивается, любовь и же-лание переполняют меня… Она все еще у меня на коленях, потом легко переваливается через борт, я держу ее за ру-ку…. И уплывает…. Не заблудись! – кричу я шепотом… – А ты меня найдешь. Кто бы сомневался….  Вытри меня. Сей-час, – я обманываю ее, и сам ныряю в парящую воду…. Но не надолго – пора возвращаться, она уже вытерлась, на-кинула полотенце….  Мы покидаем убежище, без риска за-плутать в ночи. Сумрак изменяет картину, видимое вос-приятие окрестности. Но путь известен, в слегка потемнев-шем небе проявились далекие звезды, я уверенно выгребаю не центр озера, а потом – по прямой на фонарик на пирсе, единственный огонек на берегу….  Все спят? Как бы не так. По берегам ериков, на многочисленных островках горят ко-стры, искры привычно стремятся в небо и таят. Острова не пусты, трудящиеся отдыхают, раздаются звуки магнитофо-нов, голоса, гитарные переливы.… Как чудесно, – тихо про-износит жена, – правда? Тебе со мной хорошо? – это как бы в подтверждение. Но нужно ли оно?  Любовь наполняет меня…. Мы причаливаем, идем, обнявшись к домику. Ост-ровок наш погружен в сон, но некоторые окошки разбро-санных по острову домиков еще светятся. И наверняка на пирсе не пустынно…
– Как ты думаешь, Наташка не проснулась?
– Сейчас проверим. Тишина почти первозданная, бла-гость… дочка мирно посапывает на своей кровати, несмотря на характерные звуки из–за стенки, именно почти. Жена тихо прыскает – и часто здесь так? Я недоуменно пожи-маю плечами, будто не знаю, о чем идет речь, и только об-нимаю, ее…  Ты опять хочешь? – притворно изумляется она, но ведь знает, что это так…. А когда тебе будет сорок лет? – А что изменится? – Я…. Эти ее доводы я не воспри-нимаю…. Я – тогда – еще сам не представляю будущего, зная, что оно у меня пока есть. И этого кажется достаточ-ным. Если бы я знал, что пройдет некоторое время, и нечто, почти полностью занимавшее мои мысли, реализуется при-чудливым образом, но кто в этом признается?.… Ну, хоро-шо, только где? Здесь … я не смогу…. Мы выходим на ули-цу. Набежавшие облака скрыли луну, это только помогает. Но все же она сомневается – а вдруг кто пройдет? На скамейке – да, той самой – не так удобно, как в лодке, притом… Я еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Хоро-шо, что моя возлюбленная женушка этого не замечает. Ве-чером мы провожаем ее, и я на неделю остаюсь старшим на рейде, потом мы пересечемся – но на пару дней. Мой отпуск закончится. Как хорошо бы именно здесь поставить точку…. Happy end, и все дела…
В понедельник пошел дождь, и нам пришлось проси-деть дома, изредка выходя в беседку. Книжки были прочи-таны по десятому разу, дочка иногда повторяла вслед за мной слова или отдельные фразы. В общем, как обычно. Я выбегал на кухню, благо метров пять, чтобы сварить кашу или пожарить рыбу на газовой плите. Иногда сталкивался с соседкой – она тоже готовила обед, парни были по–прежнему здесь, ни о какой рыбалке речи и быть не могло, зато, может, грибы пойдут косяком…. Так вот, она выбега-ла в халатике, естественно, не застегнутом на все пугови-цы, и, судя по всему, не шибко заморачивалась отсутстви-ем верхней части туалета. Как Вы тут один справляетесь? В том смысле, что я остался один с дочкой. – Нормально, здесь все просто. Погода прекрасная, воздух. Чего желать. В принципе, только в лес не сходишь, а так – прекрасно. – Да, конечно. А у Вас есть книжки?... Еще вопросы о ребен-ке… Мы обменялись книжками, у нас их было, пожалуй, пара килограммов, да еще и я прикупал при поездках в Озерки…   Мы обедали – дождь шел два дня без перерыва, потом забирались в кровать и я читал ей книжку за книж-кой, дочка засыпала, и я тоже подремывал. Вечером мне таки удалось выбраться на пирс и наловить рыбы, она просто брала с лету после дождей. Я уже подумал, что завтра обязательно поедем на островки, может, снова про-бьются белые, так насушить. Места я приблизительно знаю, и Наташка не особенно устанет. Вот и хорошо. И мы поехали…. Сначала, правда, пришлось переворачивать лод-ку, чтобы вылить воду, черпак, которым я попробовал ору-довать вначале, не помог.  Дочка, предвкушая предстоящее путешествие, вела себя послушно. Наши наставления не прошили даром. Мы высадились на один из знакомых ост-ровков, я привязал лодку к нависающему над водой кусти-ку.  И пошли, обходя скользкие, покрытые мхом камни, за-росли крапивы.  На лужайке – все равно просматривалась вода, устроили привал. Я посматривал, а дочка резвилась, и в густой траве нашла парочку буквально выпрыгнувших из земли беленьких. Причем не срывала сама, а звала ме-ня и показывала пальчиком – вот, мол, папа, посмотри, какой грибок. Я хвалил ребенка, вскоре наша маленькая корзиночка была наполнена. Мы погрелись на солнышке, почитали книжку, и отправились домой. После обеда – Наташка быстро заснула, я встретил соседку вместе с ее дочкой, возвращающихся с пристани. А мои уехали, – со-общила она зачем-то, я только кивнул – какое мое дело…. Кто приезжает, кто уезжает. Хаотичное движение народа, со стороны не поддающееся осмыслению, но необходимое, и понятное лишь самими его участником. Вечером же…. Гото-вя ужин, мы опять столкнулись, большей частью говорили о погоде и детях….  Пока она не сказала как бы невзначай. Вы все знали, да? Я опять неопределенно пожал плечами…. И ничего не сказали. Нужно было отвечать? И я не понял, есть нечто, чем мы не можем управлять – я где–то слышал эту фразу, она, в принципе, ничего не означала, была, так сказать, абстрактной. И в ином контексте не могла вызвать никаких особенных эмоций. Но оба стоящих и почти сопри-касающихся отлично представляли, о чем идет речь…. Уж и не знаю, как с Вами расплачиваться за молчание… – На-турой, естественно. И опять это могло быть не более  чем милой шуткой, хоть и на грани… – Вы так считаете? Слу-чайно или нет, наши взгляды встретились, и я…. И также случайно, почти,  я положил руку на ее  предплечье…. И почувствовал мгновенно охватившую женщину дрожь… – Тогда пойдемте. Нет, прямо здесь и сейчас…. Только я не буду стонать, хорошо? Последнее – это зачем? Сознание отключается, сквозь опустившуюся пелену едва различаю слова, как снизошедшее дуновение.  Она откидывается на стол…. Я хочу видеть, как. Последующий поцелуй – и привкус крови… Распухшая губа и мелкие слезы в глазах….
Может быть, я б…, но хорошая жена. Никто не может ска-зать, что…. А я и не говорил, мне было не до того. Было ли это безумством? Наваждением? Возможно, или нечто дре-мавшее во мне внезапно проснулось? Говорят, что вспых-нувшее сразу моментально сгорает. Но не всегда это так. Внешне же не изменилось ничто…. А в висках стучало мет-рономом – «В Советском Союзе, в Советском Союзе… нет». Если это называется «нет», тогда о чем можно говорить.
 
Эстонский вариант

Почти тысяча девятьсот дырявый год. Я – молодой оболтус, волею судьбы оказавшийся в топографической экспедиции в еще советской Эстонии. Небольшой районный центр. Не смейтесь заранее – но почти как в анекдоте про чукчу. Короче, кровь бурлит, и я сподобился познакомить-ся с довольно–таки симпатичной аборигенкой,  высокой, светленькой, носительницей, как теперь говорят,  языка. Несколько дней ухаживания, кровь бурлит. Девушка была чрезвычайно благовоспитанная, и я уж и не представляю, как мне удалось добиться расположения и склонить ее. После некоторого объема выпитого, искренних, как мне по-казалось, но немного холодных поцелуев, свет выключен, мы оказались на высокой, с роскошной периной, со взби-тыми подушками, постели… Я было собрался приступить к делу, несмотря на то, что опыта было мало, а желания много, как вдруг услышал: «Меня э…  пока нэлся. Поо–ка тэ–эвушка», и при этом, ласково поглаживая – ну, вы представляете, что. И одновременно натягивая чуть ли не до пяток длинную ночную сорочку…. Такой облом! А она продолжила, также спокойно. «Сэчас придет сеэстра. Ты её–ё э…. нужно. Она согласна и хочет, паташты вставить». И что вы думаете – вскоре та явилась. И, действительно, оказалось можно. Вплоть до потери сознания. Не нашлось горячих эстонских парней, что ли? А она смотрела….
В этом же городке. Экспедиция предполагала и соот-ветствующую форму одежды, и кое-что более цивильное, но уж никак не пиджаки и галстуки. Посему мы были отклю-чены от местных вечерних заведений, где специально, как я понял, для возможных русских, были сделаны таблички с надписью «Вход только в пиджаках и галстуках». Намек понятный – пожалуйста, приходите, но только при услови-ях. Мы и не пошли, и не очень–то хотелось. Местные же, при полном параде, гордые и красивые, неспешно прони-кали в ресторанчик сквозь дверь, вежливо придерживае-мую швейцаром в полном облачении. Мы же расположи-лись на пригорке, и с полным достоинством поглотили лю-бимую «Изабеллу». Для тех, кто не помнит – в то время мы, молодежь, да и старшие, не слишком жаловали соро-коградусную. За разговорами время пролетело незаметно, и мы, слегка подшофе, направились к себе на базу – обычную избушку на отшибе. Само собой разумеется, путь наш лежал мимо бара, двери которого не желали раскры-ваться перед нами. И мы не пожалели, выбрав именно эту дорогу. Правда, пришлось перешагивать сквозь мычащие либо вообще обездвиженные тела. Ибо принятая на грудь доза не позволила горячим эстонским парням достойно по-кинуть заведение, и мало того, отойти от него хотя  бы на несколько шагов. Темные элегантные пиджаки и белые ру-башки весьма гармонировали с асфальтом и придорожны-ми канавами, притягивая окрестные пыль и грязь. И все потому, что в городе была химчистка. Однако культура…. И позже мне вспомнились до бесчувствия напивавшиеся финны, приезжавшие на экскурсии в Питер…. Родственные души. Но, признаться, мы мало чем отличались….
***
Через пару дней сестрица отъехала к себе в Хаапсалу – есть такой город, да, подарив мне еще несколько неза-бываемых мгновений. Я же продолжал свои ухаживания за младшей, но больше – ни–ни. Но это меня не спасло. Ме-стные слегка возражали, и посему мою физиономию посто-янно украшали бланши. Я тоже не оставался в долгу. Рас-ставание же наше – лето закончилось,  впереди была уче-ба, было жарким и не обошлось без скатившихся по неж-ному девичью лицу слезинок. Началась вялотекущая пере-писка, ни к чему не обязывающая, но случилось так, что на следующий год я снова попал в эту экспедицию. Мы встре-тились, и, буквально через пару дней свершилось то, о чем я мечтал еще в прошлом году. Мы оказались на той же пе-рине. Несмотря на то, что до этой нашей встречи она оста-валась девушкой, уже не говорила «Нелься», и не звала на подмогу ни сестру, ни подружку. Позже, то есть, через день, я спросил: «А что же тогда?» – «Я боялась. Мне бы-ло только пятнадцать. Почти. А я не хотела, чтобы ты ухо-дил». А говорят, что эстонки холодны! Это у меня все внут-ри похолодало. «А сейчас?» – «Сейчас почти шестнадцать, и было можно»… Не нужно говорить, что и в этом году моя физиономия зачастую напоминала боксерскую грушу. Но это меня не останавливало. Правда, ребята говорили, что в нашей, российской, провинции, я бы так легко не отделал-ся….
***
Сижу дома, жду водопроводчика. Взят отгул, я свобо-ден, лениво почитываю книжку, и ничего не могу сделать – необходимо перекрыть воду, а подвал заперт на несколько замков, а ключ в ЖЭКе или у дворника. И, даже если вскроешь, черт разберет, какой это вентиль. Так вот, сижу я, отдыхаю. И тут звонок. На пороге – молодой человек примерно моего возраста, в кожаной курточке и с дипло-матом. Типа, мол, я – сантехник, и в чем проблема. Я – в шоке, первый раз вижу сантехника – интеллигента. Не прошло и часа, как все было в порядке, и я, как водится, предложил определенную сумму, по таксе, от которой тот, к моему изумлению, отказался. Ну, а хотя бы выпить кофе с ликером? Кто же здесь устоит? В итоге мы приговорили из нашего семейного стратегического запаса по паре буты-лочек. Причем не какого-то пойла, а дефицитнейших «Аг-нессы» и «Габриэля». Для тех, кто не помнит – в давние времена это были потрясающие ликеры эстонского произ-водства, по тридцать и сорок градусов. Вкус – потрясаю-щий, а действие на редкость коварное…. Особенно если смешать…. Говорили, что девушке в маленькую рюмочку до половины наливали «Агнесс», а парню – «Габриэль». А потом он мог из своей бутылки капнуть в ее рюмку. Если парень казался ей симпатичным, и ответ на ухаживания – положительным, девушка проделывала аналогичную про-цедуру. О чем я и рассказал своему собутыльнику. А по-том мы добавили немного водочки, и….
И тут звонок… Я, мобилизуя последние силы, откры-ваю дверь…
Естественно, пришла жена. Коллега мой, еще не ут-ративший интеллигентного вида, но находившийся в долж-ной кондиции, плетется за мной, поправляя галстук и при-держиваясь за косяк. Смотрит на мою жену, что–то в моз-гу у него поворачивается. Он произносит «Агнесса!» и без чувств, как хлам, рухает к ее ногам. Видно, у бедного про-изошла материализация образа, и оттого крыша съехала моментально. Но весь прикол заключается в том, что жену действительно зовут Агнесса… 
– Уп–пери этту паталь, – акцент у Агнессы прояв-лялся лишь в состоянии резкого недовольства и возбужде-ния, – а сам пыстро ф душ. Как эт–то у фас гофорят, – прочистить мозги….  И польше не пить.
А самый же большой прикол заключается в том, что она позволила мне отправить эти приколы! В назидание молодым и еще… Она не согласна с тем, что эстонки холод-ны и безразличны, и постоянно убеждает меня в противном соответствующим образом…. Зато с ревностью у них более чем в порядке.
Инцидент с сестрой остался как бы за кадром….  Ко-гда–то было можно, но сейчас даже за одну подобную мысль я непременно получил бы колотушкой по кумполу. А мне это надо?
…


 
 МИНИАТЮРЫ


Бананотехнология

… Мы сидим, друг напротив друга, именно так, нас разделяет низенький журнальный столик с двумя чашеч-ками кофе – он, кстати, остыл, и вазочкой печенья. Ма-ленького, обсыпанного сахаром.  Неожиданно выясняется, что мы оба любим его. Можно бы уйти в сторону, но я по-нимаю, шестое чувство не подводит, нельзя.  Мы оба пони-маем, что он этого разговора зависит будущее. И я спра-шиваю:
– Ты говорила, Гриша, у него все в порядке. Но все же – над чем и где он работает, как с диссертацией…. Мне…
– Понимаю. Ты что, решил остаться? –  Марина пре-бывала в нерешительности, что вполне объяснимо, мне же просто необходимо было скорее адаптироваться, –  а Гри-ша работает в “Бананотехнологиях”.
Я чуть не прыснул,  – слишком много ассоциаций, с трудом сдержался, но это не осталось без внимания жен2.
– Ты что смеешься? Очень перспективное направле-ние, господдержка, темы….
Перевел дух:
– И что там может быть такого?
– Повторяю, перспективное направление, много тем, благоприятные условия защиты диссертации…. А там….
– То есть….
– Да, ты прав, а потом – степень есть, кандидат, мо-жет, и доктор наук, и совсем другие возможности…. 
– Извини, я не в курсе. Не успел еще привыкнуть к новым реалиям…
А жён 2 продолжала:
 – Ну, использование текстильных бананов, – я кив-нул, абака, знаю, –  в производстве и технике, вытяжки из кожуры для предотвращения…. Выделение мужского гор-мона для повышения потенции, тебе не нужно, но многим….
– Ага, и подкладывание на тротуаре, чтобы люди по-скользнулись…. И на завтрак.
– Не смейся, – Марина Ароновна повторилась, по-краснела, и оттого стала еще привлекательнее, – и потом, сколько народ не доедает – на фермы, для корма скоту, если добавить выжимку из шкурок фиников, отлично идет,  растет поголовье и повышаются надои.….
– Блин, и кто в это верит?   
– Не важно верить, главное – признать…. И следовать общим курсом.
– А там разберемся, – и, без перерыва, – а теперь скажи, над чем, на самом деле, работает Гриша….
– Ты понял, да? Он занимается особо прочными обо-лочками, добился результатов, есть экспериментальная мо-дель, нужно практическое внедрение, но кого это интересу-ет? Ну, если побрызгать банановым соком… Марина рас-смеялась, а я встал. Подошел к ней сзади, и обнял….  И понял – это было именно то, что нужно…. И Марина, и еще не внедренные результаты деятельности Григория. Сына того самого 2Семена, место которого я занял волей прови-дения.
– Ты, такой настойчивый, я…. Почти готова признать тебя….
…
Фрагмент из фантастического триллера “Гради-ент-2П.2” 


Доктор З. – сила не умереть

Шахматный клуб “Ладья”. Кто не знает – в Ленин-граде, вблизи Невского, на Владимирском. Посещаемый весьма уважаемыми людьми – и действующими, и не со-стоявшимися чемпионами мира, а также многочисленными, можете поверить очевидцу, любителями шахмат. Я, еще молодой, спортсмен, отец трехгодовалого пацана, пытаюсь совместить футбол, легкую атлетику с шахматами. Просто интересно, и голова работает. К вящему ужасу осознаю, что после двухчасовая партия выжимает столько соков, столько не под силу двум таймам…. А соперники – от пят-надцати до девяноста, не преувеличиваю.  Иногда,  если по пути, мне составляет компанию один из шахматистов.  Правильнее сказать – в качестве компаньона выступаю, я, ибо коллега, так сказать, немолод. Невысокий, плотный,  аккуратный,  с огромными очками – как сейчас помню, плюс девять. Но идет уверенно, мы сворачиваем на Заго-родный, мимо пресловутого “дома Дельвига”, где тот сни-мал комнатушку.  До сих пор, пусть и окрашенный, дом выпадает из общего плана проспекта, но что до того ревни-телям. Вот мы помрем, и что, каждое наше местожительст-во?  Коллега, по известным причинам я не могу называть имени, пусть будет доктор З, рассказывает, пытаюсь вни-мать, но молодые уши… запоминаю навечно лишь одно (то-гда мы играли в турнире второго разряда) – мечтаю уме-реть перворазрядником…. Увы, мечте не суждено сбыться, как и вечной жизни….
Я иногда предлагаю помощь – может, сходить куда-то, принести продуктов, что-то по хозяйству. У меня нет задних мыслей, жильем обеспечен, родители живут непо-далеку, все хорошо, так, человек стар…..  Помочь. Но – “Владимир, спасибо, я знаю, Вы из самых добрых побуж-дений…. Но если я приму помощь, пусть живу один, но ма-газин внизу, до третьего этажа…. Тогда я расслаблюсь, а это, в мои-то года…. И постараюсь дотянуть до первого разряда”.  Мне позволяется донести покупки до подъезда, не более…. 
И я спешу к любимой жене, порадовать своими успе-хами, поиграть с сыном, и дождаться момента, когда мы останемся вдвоем….
Доктор З., я, по известным причинам, не имею права раскрывать имена, по дороге большей частью расспраши-вает меня, ему интересно, как живет современная моло-дежь, и  почему “Сайгон” – в полусотне метров от клуба, стала Меккой, ему интересно. Но как-то я спрашиваю – а Вы, доктор З., ведь не только шахматы…. Да, я был адво-катом, даже Председателем коллегии…. Для меня – ну что мог знать комсомолец, пусть и не очень верящий в светлое будущее?  …. Я не настойчив, мне просто интересно…. Но не выдерживаю, и спрашиваю – “А Вам не приходилось, ну, спасать людей в безнадежной ситуации, когда. …”  Не рас-считывая на ответ…. Он задумывается, и, примерно через неделю, рассказывает….
Меня прошибает холодный пот, я не могу понять, не-ужто подобное бывает? – “Да, был случай, он не сказал – дело, – мне удалось спасти человека от расстрела, полгода длился суд, и заменили на десять лет”.–  Я – весь внима-ние, что-то пробивает, но не могу сообразить.
 Рассказывает подробности дела, пусть давнего. И добавляет: “Хотелось бы узнать, как сложилась судьба то-го человека. Прокурор требовал смертной казни, но… моло-дой парень, только что вернувшийся из армии, шофер. Ве-зет уголь в один из дворов Васильевского острова…. Въез-жает задом, и не видит, что возле стенки – женщина. Ко-гда понимает, уже поздно…. Шок. Вместо того чтобы пере-ключиться на переднюю передачу, жмет на газ… Бедную женщину буквально размазывает о стену….  Инкриминиру-ется зверское убийство, с особой жестокостью”…. Но мне удалось, – не без гордости произносит доктор З., – “убе-дить суд, а это, знаете, в тех условиях…. Я не знал, отку-да…. Но”….
Шесть лет назад. Экспедиция, я с гордостью выпол-няю порученную работу, мы колесим по степи Оренбург-ской области и Казахстана, мне даже доверяют руль. Ана-толий – настоящее имя не называю, – учит, как правильно держать руль, не съезжать с дороги, как заводить полу-торку при помощи рукоятки…. Отличный мужик, безотказ-ный и работящий. Нашего шофера настигает хворь…. Ана-толий же наотрез отказывается сесть за руль, пусть вокруг на десятки километров степь, и каждый колесит, будучи уверен, что за день не попадется ни одной встречной ма-шины. Я кое-как справляюсь с обязанностями, а потом, на стоянке, спрашиваю у бригадира – мол, что, как и почему? Он кивает, и рассказывает историю, которую вы только что узнали…. И добавляет – квартиру отобрали родственники, как у сидельца, вот он третий год и вербуется в экспеди-ции, а потом зимует там же…. Жаль мужика, но ничем по-мочь не можем…. Да и кто станет заниматься человеком с расстрельной статьей? 
…
Через пару недель – мы иногда заезжали на базу, получали зарплату  и устраивали выходные, находим Ана-толия в невменяемом состоянии…. То есть, обнаружили, что его нет, и отправились на поиски….  Находим в траве, возле канавы. Он зажимает в руках полупустую бутылку из-под водки и еще дышит…. Сколько выпито – никто не скажет…. Тоска…. Хватаем под руки и несем в амбулаторию. Фельд-шер смотрит осуждающе, я понимаю. А печень отказала…. Несколько часов мы долбим могилу возле мусульманского кладбища…  Ломами, стирая руки, но положено два мет-ра….
Прощаемся, бригадир стреляет из берданки, помина-ем. А сообщить некому!!!! 
…
Рассказываю доктору З, не может быть, чтобы было простым совпадением.… Садимся в скверике – обычно док-тор З. направлялся сразу домой…. Сидим. Его белоснеж-ный платок влажнеет…. Вот такие дела….
Остаток пути проделываем в молчании….
….
Начинается лето…. А после – совсем иные заботы, на фоне которых шахматы кажутся какой-то игрушкой…. Но в начале зимы я, наконец-таки, как-то зашел в клуб. А где доктор З.?
– Не знаем, давно не появлялся, может, уехал куда или просто помер…. В восемьдесят-то семь лет…
…
Я помню. И несчастного Анатолия, и несгибаемого доктора З… 
Хотел бы, но не буду делать выводы. Смысл? Ведь это только моя память…


Дохлые жучки

Сначала их было немного, даже трудно представить, откуда они появились. Но со знанием дела оккупировали лоджию, пол выложен плиточками, стол, для летнего пере-кура и бритья…. Модно и перекусить, если не слишком пе-чет. А им было все по барабану. Они ползали, исследую новую для себя реальность, и никому не мешали. На сле-дующий день утром некоторые из незваных гостей не пода-вали признаков жизни. Если им не понравилась обстанов-ка, сложно улететь? Они продолговатые, сантиметра пол-тора, хитон, понимаете, крылышки. И никто не переполз – перелетел через небольшой порожек в кухню….  Приходит смешная идея – очертить каждого дохлого мелом, чтобы узнать, изменится ли за день экспозиция, или кто-то просто прикидывается? Делаю мысленно, пересчитываю – семна-дцать особей…. Спичкой переворачиваю. Я не сказал? Они все лежала лапками кверху, и не шевелились. Вечером – такая же картина, только десяток прибавился. Лениво фо-тографирую на мобильник… Подающих признаки жизни переворачиваю. Никакого эффекта. Не могу понять, что заставляет их использовать мою суверенную лоджию в ка-честве места для харакири?
Решаю подождать несколько дней, пока домашние в отъезде. Подмести вполне успею. Реально беру мелок… Ут-ром насчитываю тридцать одну дохлую особь. Улетай, пти-ца!  Выставляю блюдечко с водой. Но, по-прежнему, обна-руживаю лишь перевернутых….. 
Обдумывая сей факт, возвращаюсь с работы, нару-шая спортивный режим.  Лениво потягиваю, да, из банки…. Через скверик, в котором пристрастились выгуливать до-машних животных…. Подбегает старая шавка, прислоняет-ся к моим белым джинсам. Трется, видно, что-то просит. Собака старая, больше похожа на овчарку, но, скорее все-го, дворняжка. Неподалеку хозяин, почти моего возраста…. Подходим, – мол, что это она? – Да Жучка старая, один-надцать лет, попрошайка. Пиво любит. Вспоминаю, что у меня есть с собой пластиковая тарелка, готов пожертво-вать…. – Нет, ей нельзя, почки, печень. О собаке заботится, но не о себе – ничто не помешало ему разделить со мной компанию и употребить – не только у меня с собой было. – Старая, жалко, – новый знакомец, я понимаю, любит со-баку, и привык к ней. В итоге мы делимся с животным… – Помрет, что делать? Я рассказываю кладбище домашних животных на бетонке…. И о своей проблеме с жучками.
– Да ты их…
Прихожу, для порядка пересчитываю, около десятка прибавилось, сметаю веником….
И все же – что им помешало взлететь?
 
Моя любовь на пятом этаже

Прикладываю таблетку к домофону, открываю тяже-лую дверь, останавливаюсь напротив лифта. Почта…. Не пишут не только полковнику, а квитанции приносят пару раз в месяц. Лифт обычно свободен, в доме девять этажей,  по шесть квартир на каждом. Считайте, а то у меня не вы-ходит. Нажимаю на кнопку с номером пять, десять секунд  и я дома. Обычно возвращаюсь первым, приготовить ужин, и…. либо сесть за компьютер, но провел за ним рабочий день, либо подойти к синтезатору. Компьютер часто пере-вешивает – ну, как же не посмотреть,  сколько новых чита-телей объявилось, и сколько прочитало все произведения автора. Написать, выложить очередную главу, пока гото-вится ужин… ну, бросить свинину, …. Вообще достаточно обойтись пивом…. Она скоро придет….
Я жду….
Иногда я выхожу на остановку раньше, иду пешком, нарушая какой-то кодекс, потребляю напиток программи-стов…. И – постоянно – автоматически не навеваю, а реа-лизую мелодию. Так бывает и утром…. Почему-то либо Мо-царт, либо машина, либо Фредди Меркьюри, “Abba”, Зем-фира… Город 321…
Объяснить, почему такая музыка звучит невозможно, стек памяти заполнен,  если вторая часть “Патетической” или. … Справа – на Средней Рогатке, – это когда я иду пешком, лениво поглощая честно заработанную бутылку пива, непременно из горла, …. Да, любуюсь гармонично вписавшимися в пейзаж храмами, пытаюсь сосчитать ко-личество головок, то ли семь, то ли одиннадцать, сбиваюсь со счета. А музыка – непроизвольно, и независимо от ме-ня….   
И вдруг – не осознание, пробивается….
Почему?
Ведь впервые, несколько лет назад, мы оказались вдвоем, именно на пятом этаже. Дети выросли, уже внуки, но…..
Подойти, обнять любимую, и сказать – А ты, как? Она привычно смутится….  Тебе что, не надоело? 
Никаких халатов, рваных маек – уровень эстетическо-го самосознания не позволяет….  Но лишь одна возмож-ность…
И вдруг – почти забытая мелодия и слова…
Моя любовь на пятом этаже….
Может, нам удастся переехать в новое жилье…. И этаж будет другой, и я по-прежнему буду разрываться между  компом и синтезатором, футболом и новостями на RenTV….
И какая разница, на каком этаже моя любовь…
Главное, чтобы она была…   






Помолитесь за меня

– Отец, послушай, здесь церковь недалеко есть?
Суббота, возвращаюсь с работы, привычным путем. Уже относительно не жарко, после грозы, но парит. Я спе-шу поскорее миновать площадь Победы, небольшой уча-сток наиболее подвержен солнечным лучам, окунуться в тень. И тут меня останавливают.
– Так вот же, Вы как раз оттуда идете…. Там целый две, монастырь…
Спрашивающему лет чуть за сорок, плотный, пониже меня, в кепке, ковбойки, шортах и дорогих босоножках. Странно, зачем ему в церковь? Но…
– Нет, там не то, а еще?
Напрягаюсь, вроде возле парка Победы – Чесмен-ская, но я не знаю, идут ли службы…
– А ты знаком с тамошним священником?
Вид у мужчины вполне адекватный, у каждого может быть своя надобность…
– Нет, не приходилось. Я-то вообще атеист.… Или язычник…. Чем могу помочь? – в том смысле, что матери-ально. Не говорю, но он понимает…
– Мне надо чтобы за меня помолились.… Я квоту по-терял…
Не понимаю, какую квоту…
– Вообще-то я эпилептик….  Повторяю, нормальный мужик, – документы….  – А ты можешь за меня помолить-ся….  Он не слушал, ему необходимо слово пастыря? Увы, я здесь бесполезен…
Он разворачивается, и медленно уходит. Оборачива-ется на минуту, и повторяет:
– Помолись за меня….
На ум не приходит ничего, кроме пожелания успехов и избавления от хвори….
Через несколько минут прохожу мимо церквушек, бес-спорно, украшающих Среднюю рогатку Питера.
Неужто его там не услышали, или он сам не мог най-ти покоя?
Но, кто может, помолитесь за него….
 

Антисиськинд

По мотивам только что прочитанного.
Есть в Питере такая газета, “Метро” называется. Распространяется бесплатно, входит в мой ежедневный ас-сортимент вместе с “КП”,  “Известиями”… Я, как вы по-няли, авто free, не повышаю энтропию на дороге, и стар, суперстар, как в глупом анекдоте про Леонида Ильича. Никому не желаю  быть сидельцем возле родственника, умного, деятельного, но внезапно разбитого инсультом, по-сему, пока могу здраво мыслить.… А дальше, как судьбе будет угодно, ибо…. Не важно.
В силу естественных причин ограничиваюсь якобы культурной столицей….
Так вот в статье автора, имя которого не заслуживает упоминания…. Да, ничтоже сумняшеся, и пытаясь пробить конъюнктуру….
Ну, про выпускниц нынешнего года, Гумберта и проч…. А как же без него….  Купание в бассейнах, показ сисек, убогая школьная форма, одна  цитата “… коричневое уродство шьют специально к празднику”, и вторая “… бод-рые юноши лезли к девчонкам в лифчики, а те довольно хихикали”.
Жаль автора, и, если у моего внука попадется подоб-ный педагог, я посоветую ему сесть на последнюю парту, надеюсь, анекдот все знают….
И пусть девчонки прыгают в бассейн, а пацаны ис-пользуют, быть может, единственный шанс…. 
Мне жаль автора, говорю, как отец и брат – разница в десять лет между поколениями…   Ему, наверное, не дос-талось девушки, и он сейчас выливает накопившуюся желчь. Или отрабатывает заказ…
И ему не понять, что вожделенная сиська любимой девушки – повторяю, последний шанс, последний звонок, или выпускной вечер – именно ее, а никакой другой, есть смысл жизни. Пусть подобное доступно в Интернете, но так, для ознакомления. А девушки – неужто у них отсутст-вуют подобные мысли? И надежда – а вдруг он заметит, и только он?
Так было, и будет всегда, иначе род человеческий за-кончится.
Пусть не  сложится, но мы всегда будем вспоминать….
И прыжки в Неву с мостов, и реанимацию извлечен-ного из бассейна, и  салют,  к которому готовились с Ново-го года, и тех девушек, которые хотели, но не смогли при-влечь наше внимание. И наоборот…
Надеюсь, никто не пойдет бить морду журналисту. Ведь каждое поколение, наблюдаю непрерывно, лучше предыдущего. Да, что-то огорчает, а как без того?
…
Любви, счастья и прекрасных белых ночей!


Утро, блицкриг

… Утро. Я просыпаюсь. За пару минут до назойливого звонка будильника на мобильнике. Протягиваю руку – он рядышком, отдыхает возле выключенного, или не выклю-ченного ноутбука. Не стараюсь моментально вскочить и схватить гантели или пробежаться по Средней рогатке. Животные этого ж не делают, и я тоже….
Имею небольшой тайм-аут. Прислоняюсь к теплому плечу жены – я уже и не представляю, как просыпаться одному, или с другой женщиной, хотя моя намекает – типа, тебе ли не надоело? Усмехаюсь про себя. Подобное невоз-можно. И не хочу. Просыпается и мобильник. Хлоп – от-ключаю звонок. Остается десять минут – побудка по мо-бильнику любимой через десять минут.  Но часы идут не-равномерно, посему у меня есть выбор – понежится еще сколько-то, либо…. Чаще не получается. Отхожу от снови-дений, пытаясь запомнить, что же приключилось. Расста-юсь с Антоном, в эту ночь он никого не успел закатать в асфальт, с обеими Б, – темненькой и светленькой*, я – всего лишь наблюдатель, могу сопереживать, но не более, вылезаю из машины – хозяйка подрабатывает частным из-возом**. Я – притаился невидимый и невесомый на заднем сиденье, ни помочь, ни предупредить…. У нее свой путь. На мгновение становится щекотно, поворачиваюсь, тщетно пытаясь найти знакомого бурундука.  Нет, сегодня он не придет.
С сожалением отрываюсь от возлюбленной, пора. Сползаю на пол, нашариваю тапки. Босиком непривычно, даже летом…..
Включаю электрочайник, на лоджии делаю пару вредных затяжек. Занимаю совмещенный санузел, у меня в запасе несколько минут, иногда не успеваю – тогда прихо-дится прерывать процесс – ибо мобильник жены звонит несколько раз, ну, чтобы не проспать.   
Готовлю завтрак, если так можно обозвать овсянку. Но – неизбежно, последствия перенесенного в годы пере-стройки гастрита, когда сахар был в дефиците, а бутер-брод, с сыром или докторской, недостижимой роскошь, а потом – привычка. На звание сэра не претендую, но ре-цепт. Засыпать горсть овсянки самого грубого помола, не-сколько штук кураги, горсточку изюма и залить кипятком – а чайник уже вскипел, если вы помните. Керамическая электроплита, еще пару минут. Успеваю выпить кофе и до-курить папиросу. Не сигарету – в свое время меня прихва-тило, и знакомый доктор, доктор наук, оториноларигнолог, ухо-горло-нос, вот какие загадочные названия, посоветовал отказаться от  сигарет, а мы ж курили самые престижные, и перейти на папиросы, если уж хочется.
Две минуты проходят, выключаю плиту, оставляя ка-шу довариваться, и продолжаю заниматься туалетом. Ино-гда бриться лень, но меня спасает пятилезвийный аппарат на батарейке.
Включаю телек – сначала канал СТО, узнать погоду, странно, но обычно она совпадает со считанной с сайта gismeteo.ru, переключаюсь на “Россия-24”, симпатичные ведущие добавляют оптимизма, поглощаю завтрак, наблю-дая за бегущей строкой, щекочу жену за пятку – она улы-бается и встает.   Хорошо.
Однако пора. Пиджак, галстук, свитер, брюки, джин-сы, кроссовки, туфли…. Куртка. Лифт, или пять этажей легко, выхожу, выношу мусор, если он накопился, топаю до метро – четыреста шестьдесят шагов, если напрямик, или на пятьдесят больше с заходом на помойку….
Улицу перехожу – двадцать четыре шага, перед этим стойко жду зеленый, ведь на машине не езжу, мое присут-ствие на дороге лишь повысит энтропию…. Слева киоск, справа от входа – два, привычно покупаю “КП в Санкт-Петербурге”…. Газета нулевая, но привычка. На последней странице, их разное количество, в зависимости от…..  Не знаю, чего, да, но на последней станице фотографии деву-шек, претендующих на роль какой-то мисс и занимающих-ся, стремящихся, и анекдоты. Прохожу сквозь турникет, спускаюсь по эскалатору – всего тринадцать фонариков, и сажусь в первую дверь. Почти всегда. Возможно, чтобы увидеть привычных знакомых….  Симпатичных девушек, женщин немного, и не отвлекает. Но иногда…
Остаюсь сторонним наблюдателем. 
До “Техноложки”  успеваю просмотреть газету, начиная с конца. Спорт, культура…. Не важно. Желтая пресса не интересуют, новости – в Интернете, так, потренировать мозги на чтение.  Опять – эскалатор, и минут пятнадцать до работы, исключительно пешком. Загадываю – если встретится симпатичная девушка, то все день выдастся неплохим, но это ничего не дает, может быть и обратный эффект. Иногда встречаю коллегу, их много. Обычно два дня подряд, что подтверждает закон парности событий, следующего раза можно дожидаться долго…   
В любом случае, успешно переключаюсь и плавно вплываю в текущие проблемы. Свеж, иногда даже выбрит. Очередная чашечка кофе, сваренного в почти фирменной кофеварке.
И утро заканчивается.


Шахматы, писатель, чмо…. 

Вот посетила меня такая блажь – купить шахматы. Есть такая игра. Конечно, можно играть и по Интернету, заработать рейтинг, но не то. Когда-то у меня были, но ос-тались по наследству младшему, и живут в его квартире. Мне подарили обалденные – из слоновой кости, но малень-кие….
Короче, мне нужен новый комплект. В свое время юноша, не умеющий играть в шахматы (а также в футбол, кататься на коньках и лыжах, велосипеде, подтягиваться на перекладине, ползать вверх по канату, на гитаре, или, в крайнем случае, фортепиано), не мог  рассчитывать на благосклонность противоположного, зато прекрасного, пола. А мне понадобились шахматы…. Думаете, приобрести их в т.н. “культурной столице” не фиг делать? Как бы не так. В спортивных магазинах смотрят, как на последнее чмо, в канцелярских и игрушках. В итоге нахожу. Якобы немецкого производства из Китая….  Маленькие, и фигурки напоминают…. Да, видел одни – типа подарочный набор по цене Жигулей, 123 тыс. руб.!  Спрашиваю – а наши-то есть? – Откуда? – Дерева, что ли, недостает? С удовольствием бы выложил определенную сумму для поддержки отечественного производителя…. Но не получается. В итоге покупаю в детском магазине напротив стамески на площади Победы… Собственно, мне шахматы не так уж и нужны, но есть пятилетний внук, весьма продвинутая и заинтересованная личность, отвезти на дачу…. Что и сделаю в выходные. 
Размышляя о чем-то, дохожу до почти родного мага-зина. Беру несколько банок, по дороге, сам бог велел, на виду прекрасных церквушек…. И вспоминается картина – Лев Толстой за шахматами….  Ленин…  Партия с Корчным, если кто помнит.… Лев Толстой был писателем. Мысли пе-реключаются. А сейчас – писатели? Вот, в газетах – писа-тель Иванов, Петров, Сидорович. Почему – писатель? Кто знает….
В советские времена…. Член Союза писателей…. Да, член, кто спорит. Но есть ли такая профессия? Если ты из СП – значит, тебя субсидирует и содержит государство, что вредно и неправильно, предоставляет преференции…. Таким образом, он является госчиновником.
А сейчас – кто имеет право называться так? Живу-щий исключительно на гонорары, или работающий журна-листом, корреспондентом, бизнес-леди, мочалкой или при-живальцем.…  Слесарь или программист….
Мне все равно….
Каждый, прочитавший эту миниатюру, имеет право оставить свой отзыв…. Или нет.   
А я же буду смотреть второй тайм матча между Сло-венией и США, и желать успеха славянам.
И все же?
Будем писать, болеть, читать откровения наивных де-вушек,  и мудрость старцев.


Ассенизация

Мы сидим напротив друг друга в маленьком, зеленом скверике. На раскачивающихся скамейках, призванных изображать качели. Она пришли первой. Я – “Не поме-шаю?” Она не удосужилась ответить, лишь кивнула.
Я сижу напротив, открываю баночку, делаю несколь-ко глотков. Женщина – у нее свое, не обращает на меня внимания. Но – мне не оторвать глаз от ее золотистых но-жек, ровных коленок, которые она и не задумывается при-крыть. Что ж, много непонятных ситуаций, сейчас прикончу и поеду дальше, рассчитывая на удачу и благосклонность гаишников…. Но…
– …. можно наказать неправильного любовника.
Она говорит в пространство, как бы продолжая вслух не оконченную мысль…
– ?
На меня, наконец, обращают внимание, но не больше, чем на стенку….
– Например, сережка. Ее можно невзначай обронить где-нибудь на кресле,  а жена – она заметит все. Или… она раздумывает…. – высморкаться в салфетку…. И рядом с диваном….
Ничего не понимаю, и слова обращены не ко мне…. Но – требуется что-то сказать, если я, пусть виртуально, но рассчитываю погладить бесподобные коленки. Ведь я не могу отворачиваться…. И – тупо:
– А сережки не жалко?
–Молодой человек, – меня, наконец, восприняли, Вы что, думаете, у женщины нет непарной сережки? Мало ли где обронила…. Меня заводит:
– Ну и что? Сережка, цепочка….
– А вот Вы покраснели, я вижу, что сталкивались с подобной ситуацией?
Надя, Вера, Люба – мочалки любят метить террито-рию, если предметы туалета нахожу, и утилизирую, но…. Надо бы навести ревизию…
– Вот, видите, Вы проиграли, с Вас – кофе….
Мы перемещаемся в кафе на другой стороне улицы, я делаю заказ…
Она медленно прихлебывает кофе, и не притрагивает-ся к буше.
– ?
– Меня сегодня, перед тем, как довести, Вы понимае-те,  будут кормить до отвала, так что…
– Но как, на полный желудок?  По моим представле-ниям, поесть нужно потом, и немного, но вопрос задан….
– А Вас это е…?
Конечно, нет, но я по причине своей молодости, счи-таю необходимым ответить, не обращая внимания на столь риторическую, нах, фразу:
– Да, пусть я не имею права….
Мы заказываем еще по чашечке кофе по космической цене, я способен….
Молчим, говорить не о чем.
– Все, сейчас за мной приедут….
Да меня доходит, я, на автомате:
– А Вы уже заготовили сережку и салфетки? Или можно поднасрать крупнее? 
– Ты не понимаешь. Именно мелочь может вывести, достать, пусть думает и боится….
Женщина расстегивает уж очень кожаную сумочку, ей нет необходимости демонстрировать…. Но я пони-маю.
Какие там – ассоци… , ассониз… оцивровка… орально-остално, оцифровка, гельтамиы – вы зарылись,  из другой оперы, осталь…. Ассонизация…. 
Вспоминаю, что и я – не лох. Свободен и идиот. Ви-зитная карточка – а всякий случай. Она механически за-пихивает рядом с мобильным.
…
Двухсотый мерс увозит женщину, но перед тем она успевает махнуть рукой – то ли знак одобрения, то ли… не знаю.
Квас ужасно противный, минеральная вода, набран-ная в лучшем случае из водопровода. Да в той же Мала-ховке…
Перехожу на другую сторону улицы, сейчас поедем. Включу компьютер, полезу в Google….  Но ничего не найду.  Потому что не знаю, искать-то что?
…
В половине двенадцатого – звонок.
…
– Это я. Не возражаете, если я сейчас приеду?
Блин, мне предоставляется возможность вычислить адресата, принять решение, и мгновенно.
– Конечно, а как же. Могу встретить…
Возраст, даже женщине, фора, неоспоримое  преиму-щество, но мне – новый опыт. Хотя на фиг кому он нужен, ситуации не повторяются….
  …
Те же коленки напротив, только немного другой анту-раж. И более свободные в своем движении – влево – вправо, гимнастика, или неосознанное предчувствие?
 Два кресла, разделенных журнальным столиком….
…
– Он – сволочь.
Иного я и не мог предположить…. Но с языка слетает:
– А у Вас есть запасная сережка?
…
Конечно, сначала я получаю по физиономии…. Но не возражение со стороны коленки….
Но ее бельишко точно пополнит мою коллекцию. У каждого – свой пунктик…
Или не пополнит, если она решит задержаться…. Ну, чуть подольше. Я очень люблю жареную печенку….
…
Шутка…. Но женщина ничего не боится, и даже не плачет. Сережки – в огромной ракушке, я принципиально пересчитал, и закрыл занавес.

Невкусные стихи

Боюсь не проснуться

Боюсь не проснуться,
Хоть звали оттуда –
Мне в снах….
Знакомые, но размытые лица.
Не хочешь ли к нам
Присоединиться?
Мне рано, – пытаюсь промолвить,
В холодном поту просыпаясь.
И все происходит в четыре, когда –
По поверью, взрывается нечисть.
Я знаю – она за углом притаилась,
Но свет – даже свечка
Пока помогают,
И кофе крепчайший,
Пятнадцать минут занимает готовка.
И вредный, по мнению власть
придержащих,
Средь граждан страны популярный –
Лишь пара затяжек…
Я слышу дыханье твое,
Тебе снится?
В сознание, к счастью, никак не внедриться…
Но все же боюсь…
Я боюсь не проснуться,
Представив, как ты холодевшее тело,
Рукою привычно обнимешь и вздрогнешь…
…
Уйти, чтобы ты не узнала –
Ухода причина – другое начало, но все-таки жаль…
Но пока я надеюсь…


Женщина, пленившая меня

Обожать – прижавшись жарким днем,
Вы не поверите – совсем мы не потеем,
Уставшая муза – липкая от прикосновений,
Уронила свой скипетр.
Которого не было.
Обтерлась легким шарфом, но никто не подошел –
Перерыв, и пьяный спикер...
Я пару годок сгрызаю –
Девочка, твоя головка
думает, наверное....
Я исчезаю...
На фига мне это?
Какая женщина?
Откуда-то взялась?
И надо мною – не имеет власть,
Я наслаждаюсь ее всласть....
Но не хочу, прощай, мочалка!

Недолгая встреча

Я верить и ждать устала.
Устала от твоего бесподобного сильного тела.
Оно прознает меня, как жало,
Но этого ли я хотела?
Пинцет. Где-то должен
Он быть, для бровей или прочих заноз...
Я могу, кто бы спорил, есть кремы,
Наглый твой ... маскирую засос...
Очень больно, заноза – с зацепом,
Душу рвет, но ведь мне не впервой...
Убиваю прошедшее лето,
Навсегда расставаясь с тобой...


Ты видишь лето….

Ты видишь лето,
Его ты помнишь.
Мои объятия тебя
отнюдь не вдохновляли.
А то же осенью –
Забытые рассказы,
И покрывала из опавших,
Падших листьев.
И я беспомощна, чуть брошена,
Но не совсем –
Согреет холод зимним обладаньем...
Улиткой скроюсь я от глаз твоих,
И все.
Хочу на пляж, и вижу наслажденье.
Хотя бы от сношения с водой,
И наше море уберет разлуку.


Осенние женщины минус

Женщина – осень
сродни помидору загнившему,
Яблоку, упавшему и не подобранному...
Их топчут, какого там нах,  наклоняться за падалью?
Очки, слетевшие с листьями...
Кому нужны?
И ваш непревзойденный интеллект?
Как вы, считаете, но с буквы маленькой...
Осенних дур уроет непонятие, 
Но каждая из вас, даря улыбку,
Нам поднимает тонус,
И все равно, какое время года....
Мы любим вас,
Но не плесневевших кур....
А платье – что ж, его
– И осенью снимать придется, но если теплоты
Not found….
Тогда – default.


Ты гитару берешь

Ты гитару берешь?
А зачем?
Неужели твои
Безыскусные трели меня возвратят,
Даже если я и не ушел?
Я не слышу их,
Впитывая образ –
Твоего лишь дыханья.
Си бемоль – путь скользит,
Моему подсознанью
Доступно лишь нежное лоно твое,
Я не прикоснусь,
Пока ты...
Даже это неважно...
По дрожанью руки твоей –
Я пойму, отпустить не способен...
Не надо играть,
Я гитару – о стенку ударом сломаю.
Мне руку твою ты сама протянула...
Пульс зашкалил и ты
Овладела моим подсознаньем...
Отблеск звуков пропал
В отдаленье любви…
Пусть на люстре ошметки одежды…
Загадывать ….
Но ты завтра иной можешь стать….
Удержать…. – никто не знает....
Не отпустить….
Я боюсь размыканья объятий.
Треньк….
И того, что ты будешь бояться
Моих разнопарных носков…

 
Моя любовь…

Я люблю.
Только утром проснувшись –
Дай поспать,
И обмены подушками,
Одеяло одно на двоих,
Не бывает нам тесно,
И твоя терпеливость…
Мгновенья объятий
И взгляд,
Не тускнеющий,
Голос…
Звонок, открывается дверь, ты вошла….
Мокрый зонт отправляется в угол,
Тапки, шорты…
Опять выпил пива….
Прижмусь к тебе
На одно лишь мгновенье….   
Я люблю.