- Подъём! Подъём! Приехали!
Нет, это невозможно, только заснул… Что, чёрт возьми, здесь происходит?
Я открыл глаза и, приподнявшись на локтях, осмотрелся. То, что я увидел, совсем не было похоже на поляну, даже отдалённо.
Я лежал в какой-то постели… Нет, слово постель вряд ли подходило к этому сооружению. Моё ложе напоминало разрезанный пополам цилиндр. Я лежал в нижней непрозрачной части, а верхняя, прозрачная половина, крышка, меня даже передёрнуло от этой мысли, была открыта и находилась сбоку, под девяносто градусов относительно основания, к ней было присоединено несколько пучков разноцветных трубок и проводов. Справа и слева, спереди и сзади, рядами, стояли такие же цилиндры, из которых вылезали или просто выглядывали, наверное, пытаясь, как и я сам, хоть немного разобраться в происходящем, мои соседи, крепкие молодые парни.
Само помещение, освещённое неярким бледно-жёлтым светом, было полностью сделано из металла. Во всяком случае, имело металлический блеск, такой же, как и нижняя половина цилиндров. Окон я не увидел вообще. Просто склеп какой-то. Единственная дверь, если это, конечно, была дверь, находилась справа от меня и, что совсем нехарактерно для склепа, была полностью открыта. Правда, рядом с нею расположилось несколько очень серьезных мужчин, одетых в военную форму и явно готовых уберечь нас от необдуманных поступков. В проходе, между рядами, прогуливалось ещё человек десять в камуфляже, но без каких бы то ни было знаков различия. Они не были вооружены, что даже как-то смазало торжественность момента. И это именно они наделали столько шума, поднимая нас.
Я спрыгнул на пол, который действительно оказался металлическим, и чуть не упал, ноги наполнились тысячами маленьких иголочек, будто бы я их основательно пересидел, и плохо слушались. Перед глазами, чередуясь с тёмными, побежали ярко-красные круги, а в ушах, заглушая все остальные звуки, раздались тяжёлые удары молота. Я схватился за край цилиндра и замер, стараясь одолеть неожиданно навалившуюся слабость.
Человечество страдает одной неизлечимой болезнью – любопытством, и я, как представитель оного, не являюсь исключением. Поэтому, когда круги оставили меня в покое, а молот в ушах стих настолько, что уже не вызывал болезненных ощущений, я сделал осторожный шаг в сторону остановившегося рядом с моим цилиндром человека в пятнистом костюме и спросил:
- Кто вы?
- Люди, - незамысловато ответил он, слегка повернув голову в мою сторону и осматривая меня с каким-то, непонятно-пугающим выражением лица, в котором, как в коктейле, смешалась целая гамма чувств – безразличие, жалость, безысходность, ненависть, беспомощность, какая-то безграничная тоска и что-то ещё и ещё.
- А где мы? – не унимался я.
- Скоро узнаешь. А сейчас, иди туда, - он махнул рукой в сторону двери.
Ну, что ж, скоро значит скоро. Я повернулся и потопал к выходу.
- Привет, Злат.
Я остановился и пожал руку подошедшему ко мне Сергею.
- Привет. Что, не бегается?
- Ага, ноги что-то затекли. Еле догнал. Ну, а ты как?
- А ты, как думаешь?
- Думаю, не фонтан.
- Правильно думаешь, - ответил я и показал рукой на то, что привлекло моё внимание. – Посмотри, - восемь цилиндров стояли пустые, крышки были плотно закрыты. - Ровно восемь. А это значит…
- Только одно, - закончил за меня Сергей. – Их должны были занять те, кто остался на поляне. А много они народа собрали, - добавил он, кивнув головой вдоль прохода. – Сотни полторы, не меньше. Если не больше.
Народа действительно было много. Все парни, девушек я не увидел, а жаль, было бы хоть какое-то разнообразие. Мы стояли и смотрели, как они выпрыгивают из цилиндров, разминают ноги, оглядываются по сторонам и молчаливым потоком двигаются к двери, лишь изредка роняя короткие злые фразы. Вряд ли они были знакомы.
- По-моему, ты был прав, - сказал Сергей, нарушая затянувшееся молчание.
- В чём?
- В том, что за всем этим стоит военное ведомство.
- Похоже, что так.
- Интересно, какие у нас шансы?
- Не хочу тебя огорчать, - усмехнулся я. – Но мне почему-то кажется, что они ничтожны. Во всяком случае, я бы на нас не поставил.
- Ну, это, пожалуй, слишком пессимистично.
Я пожал плечами:
- Зато объективно.
- А ты не спешишь с оценкой?
- Думаю, нет.
- Хочется верить, что ты ошибаешься.
- Мне тоже.
В это время к нам подошли Андрей и Владимир.
- А вот и они, - обрадовался Сергей. – А то мы уже начали думать, что вас на поляне забыли.
- Да заблудились немного, - попытался пошутить Владимир. – Однообразно здесь.
Мы обменялись рукопожатиями, вызывая удивлённые взгляды закованных в камуфляж, и пошли к выходу. Те военные, которые стояли рядом с дверью, крикнули, чтобы мы шли вслед за ними. Так мы и поступили, выбирать было не из чего.
Почти сразу, свернув налево, мы вошли в длинный коридор (два ряда неярких ламп, под потолком, тянулись куда-то вдаль и сливались в одну линию) и почти что стройными рядами направились вперёд, к будущему. Коридор, как и всё, что я до этого видел, был сделан из тускло-серебристого металла. А может, это был вовсе и не коридор, а тоннель, я так и не узнал этого, но это и неважно. Разговаривать не хотелось, поэтому, кроме гулкого звука шагов и напряжённого дыхания десятков людей, ничто не нарушало царившую здесь тишину. Шли мы долго, минут двадцать, и на всём протяжении нашего пути, я не увидел ни одного окна, ни одной двери, абсолютная одинаковость. Я бы не смог отличить то место, где мы находились сейчас, от любого другого вначале. Это начинало серьёзно действовать на нервы и, как я понял, не только мне. Шедший впереди меня парень резко остановился, задумавшись, я чуть не налетел на него и почувствовал, как кто-то упёрся в мою спину. Он повернулся к нам и задал вопрос, густо украшенный самыми цветастыми выражениями, суть которого заключалась в трёх словах, что здесь происходит? Мы ничего не сказали ему в ответ. Да и что мы могли сказать? Он зло выругался, повернулся и пошёл дальше.
- Это мне, чем-то, очень напоминает шествие стада баранов на бойню, - сказал Владимир, как-то, чересчур, спокойно. – Они идут себе по указанной дороге и даже не подозревают, что через полчаса им пустят кровь.
Теперь я понял, откуда исходило его спокойствие, от собственного бессилия. Он прав, мы - бараны, неспособные повлиять на ход заранее спланированных событий.
- Стоило с нами столько возиться, чтобы сейчас кровь пустить, - возразил ему Сергей. – Нет, мы ещё поживём.
- Жить тоже можно по-разному, - метко заметил Андрей.
- Ну, ты совсем, - Сергей хлопнул его по плечу. – Больше оптимизма. Как говорил, не помню кто, держи хвост трубой.
Они говорили что-то ещё, но я уже их не слышал. Я шёл и думал над словами Андрея. Всё верно, жить тоже можно по-разному, и совсем неизвестно, какая жизнь предстоит нам. Например, мне бы совсем не хотелось жить жизнью подопытного животного, да и не подопытного тоже, хотя и считается, что человек довольно легко привыкает ко всему, даже к жизни в дерьме. Мало того, к ней особенно. Это называется выживанием.
Ну, уж, нет, это без меня. Хватит с меня экспериментов. С другой стороны, а кто меня спрашивать будет? До сих пор, они прекрасно обходились и без моего согласия. Получается, я никак не могу повлиять на своё будущее. Или всё-таки могу? В конце концов, они не способны отнять у меня право самому лишить себя жизни, это право оставалось даже у рабов, а я им не раб. А кто? А что если нас действительно взяли в рабство? В том, первоначальном смысле. И будем мы теперь где-нибудь, в каменоломнях, к примеру, урановую руду добывать, а вокруг вооружённая охрана. Глупо, конечно, но веселее. Ведь, в такой или похожей ситуации, можно будет кого-нибудь из них к праотцам отправить, а это уже что-то. Над этим стоит подумать. В любом случае, раз уж я могу не только размышлять о бренности существования, но и двигаться, надо будет постараться решить эту проблему и найти какой-нибудь достойный выход. Не даром же говорил мудрейший барон Мюнхгаузен, что безвыходных положений не бывает. Интересно, как бы он поступил сейчас, окажись он здесь, на моём месте? Наверное, переместился бы в пространстве к себе домой, прямо за обеденный стол, да ещё и утку по пути поймал, уже готовую, с яблоками, на золотом подносе. Но это он, мне же предстоит найти что-то своё.
В это время, наше путешествие по коридору-тоннелю закончилось, и мы вошли в просторное помещение, величиной со школьный, спортивный зал. Стены, потолок, пол отливали всё тем же металлическим блеском. Окон здесь тоже не было, но за то были двери, много дверей. И что особенно радовало, это были самые обыкновенные двери, в отличии от тех, через которые нам уже пришлось пройти, и которые назвать дверью просто язык не поворачивался.
Как только последняя пара одетых в камуфляж, шедшая в самом конце нашего растянувшегося «стада», переступила порог «спортзала», сверху, плавно и абсолютно беззвучно, опустилась металлическая плита, которая плотно закрыла то, что было входом, но могло стать выходом. Плита была подогнана настолько идеально, что на стене не осталось даже контуров. Я не выдержал и коснулся стены рукой. Гладкая, безупречно гладкая поверхность, она удивила меня и по-настоящему испугала. Чем дальше, тем веселее, в самом плохом смысле этого слова.
Не знаю почему, но мне вдруг страшно захотелось курить. Я ощупал карманы, сигареты и зажигалка были на месте. Не спрашивая разрешения (до лампочки, не понравится – скажут) я достал сигареты, со всех сторон потянулись руки. Я чиркнул зажигалкой и с удовольствием вдохнул в себя большую порцию, почему-то, сладковатого дыма. Наше сопровождение никак не отреагировало на нашу выходку. Только один, который был к нам ближе всех, показал на что-то круглое, внешне напоминающее урну:
- Окурки туда бросайте. И не плюйте, - негромко, но так чтобы его услышали все, сказал он. – Пожалейте тех, кто за вами убирать будет. И вообще, это теперь ваш дом. Надолго или нет, всё будет зависеть от вас самих и, чуть-чуть, от удачи. Но даже если ненадолго, всё равно, не стоит устраивать здесь свинарник.
Реакция окружающих была почти что мгновенной, со всех сторон послышались выкрики:
- Да пошёл ты!
- Мы сюда не просились!
Он спокойно выслушал, дождался, пока затихнет последний возглас, и так же спокойно ответил:
- Мы тоже сюда не просились, но жить-то надо. Вы сами скоро всё поймёте. Я же могу сказать только одно, вас доставили сюда не ради развлечения. Вы здесь с одной единственной целью, вы должны убивать, - он на секунду замолчал. – Или быть убитыми.
Он не смотрел на нас, его взгляд блуждал где-то поверх наших голов, за то мы не сводили с него глаз. Мы стояли, жадно впитывая и стараясь переварить каждое его слово.
- Вы должны понять, вы теперь не люди, вы просто мясо, и никто не будет считаться с вашими соплями. Не хочешь быть палачом, будешь жертвой. Запомните, ваша жизнь теперь не стоит и ломаного гроша. Здесь, вы никто! - с нескрываемым озлоблением продолжал он. – Хотите вы этого или нет! - он усмехнулся и продолжил уже более спокойным голосом. – Ну, а подробнее обо всём, вы узнаете чуть позже, от самого господина Кра, - он снова усмехнулся. – А наше дело, пока, показать вам, где вы будите есть, и где вы будете спать.
Он подошёл к ближайшей двери и открыл её:
- В каждой комнате будет жить по четыре человека, - он бросил взгляд в мою сторону. - Кто с кем, разберётесь сами. В комнатах есть душ, так что освежитесь. А то вид у вас такой…, - он не договорил. - На тумбочках лежит обмундирование. Свои вещи, как хотите, можете выбросить, можете оставить, они в этом отношении либералы, но лучше выбросить, чтобы ностальгия не замучила. После того как приведёте себя в порядок, соберётесь здесь же в зале, я вам столовую покажу. Ну и всё остальное. Идите, занимайте свои комнаты, - он сделал жест рукой. – Смелее. Здесь не так уж и плохо. Встретимся через час.
Я посмотрел на ребят, Сергей пожал плечами:
- Пошли, так пошли.
И мы вошли в открытую дверь.
Нашему взору открылся длинный белый коридор, по обе стороны которого расположились двери, обитые чем-то чёрным и бархатистым. Чёрное на белом - не плохо, для разнообразия, а то все эти серебристые поверхности уже начали надоедать.
Мы заняли комнату под классическим номером тринадцать. Не помню, кому первому в голову пришла эта мудрая мысль, но все мы с нею согласились.
Комната была отделана мягким, светящимся пластиком, нежно-зелёного цвета, что особенно бросилось в уставшие от металлического однообразия глаза. Окна здесь тоже не было, а в том месте, где оно должно было быть, находился вмонтированный в стену телевизионный экран, на котором, в момент нашего прихода, весело прыгало несколько полуголых красоток. Вдоль стен, по две с каждой стороны, я увидел самые обыкновенные кровати, аккуратно застеленные белыми простынями. Это меня тоже удивило, впрочем, не так сильно, как дверь. Между кроватями стояли тумбочки, что самое смешное, довольно большие. В самом центре комнаты был расположен стол, на котором нашли себе место пепельница и пульт от телевизора. Рядом со столом выстроились обычные табуретки, такие, как в армии. Только вот, сделаны они были не из дерева, а из непонятно чего, скорее всего, тоже из пластика, только очень жёсткого, грубого. С левой стороны, рядом с плотно закрытой дверью, за которой, видимо, и находился обещанный душ, висело круглое, средних размеров зеркало. И всё, больше никакой мебели не было.
Я сел на кровать и, подождав, пока рассядутся ребята, спросил:
- Ну и что вы на это скажете, господа хорошие?
- А что? Нормально. И девочки на экране, - засмеялся Сергей. – Жаль только, что в купальниках.
- Извращенец, - буркнул Андрей.
- Не извращенец, а нормальный мужчина, - поправил его Сергей.
- Это у него на нервной почве, - вступился за Сергея Владимир. – Вот ты, сам, ждал белых простыней и телевизор? Я, например, нет.
- Я тоже нет, - согласился Андрей. – Но чего-то подобного следовало ожидать. Эффект неожиданности, на это они и рассчитывают. Придём, удивимся, обрадуемся, вопросов меньше задавать будем.
- А у тебя ещё и вопросы есть? – усмехнулся Владимир.
- Да, есть. Я бы очень хотел знать, кто мы теперь. Или что. И для чего мы здесь.
- Тебе же объяснили. Или ты невнимательно слушал?
Сергей взял пульт и выключил телевизор.
- Хватит вам скубаться, - сказал он, доставая пачку сигарет и проверяя её содержимое. – Сейчас ещё рано что-то говорить. Но комната неплохая, даже лучше, чем в общаге, жить можно. Посмотрим, чем они нас накормят, послушаем, что скажет нам их начальник, как там его, господин Кра, кажется, а потом и будем решать, кто мы, и что делать. В смысле, как отсюда выбираться. Меня что-то совсем не радует мысль о том, что я должен буду провести здесь остаток своих дней. И при этом убивать или быть убитым. Бред какой-то. А ты, Злат, что молчишь?
- Потому и молчу, что сказать нечего. А то, что могу сказать, так то вы и без меня знаете, - я взял сигарету, которую мне протянул Сергей, и закурил. - Для начала, было бы неплохо узнать, где мы находимся. То, что это военная база, понятно. Непонятно, где и чья. Короче говоря, я тоже предлагаю: не спешить и осмотреться.
- Не было бы слишком поздно, - заметил Андрей, после непродолжительной паузы, которую мы взяли для того, чтобы наполнить наше новое жизненное пространство знакомым запахом табачного дыма. – Я так понимаю, времени у нас в обрез. А что мы имеем? Нас, без нашего согласия, мало того, без нашего ведома, - особо подчеркнул он. - Забрили в солдаты. Маловато как-то.
- Правильно, - перебил его Сергей. – И мы даже не знаем кто. Поэтому я и предлагаю осмотреться, чтобы не вляпаться в ещё большее дерьмо.
- Посмотрим, - неопределённо выдохнул Андрей вместе с дымом и ещё раз продемонстрировал нам своё умение строить из простых слов многоэтажные конструкции. – И я не могу понять, - закончил он, высказав всё, что он думает о происходящем. - Откуда у них такая уверенность, что я стану послушной машиной для уничтожения себе подобных? Почему они не боятся того, что я могу повернуть оружие против них? Если нам его дадут, разумеется.
- Потому и не боятся, что ребята серьёзные, - ответил Владимир. – Или ты этого тоже ещё не понял?
- Ладно тебе, - отплатил Сергей Владимиру чёрной неблагодарностью, вступившись за Андрея. – Не наезжай.
- Да я не наезжаю, - отмахнулся от него Владимир. – Просто, всем нам, уже пора понять, что с нами не шутят, что мы попали в руки очень серьёзной организации, которая в состоянии заставить нас делать то, что им надо.
- Выбор есть всегда, - демонстративно не согласился с ним Андрей. – Если, конечно, кишка не тонка.
- Хватит вам, - устало рявкнул Сергей, продолжая выступать в роли миротворца. – То, что мы попали в руки серьёзных людей, уже давно ясно. Ещё на поляне ясно было. И то, что выбор есть, тоже понятно. Вы лучше что-нибудь дельное скажите. И вообще, – Сергей снова включил телевизор. - Я лучше на девочек посмотрю, чем на ваши разборки, - пояснил он.
Но ему не повезло, вместо девочек показывали какие-то безжизненные пейзажи, залитые красноватыми лучами солнца.
- Испарились девочки, - примирительно усмехнулся Владимир. – А насчёт дельного предложения, так всё дельное ты уже сказал.
- Мне нечего добавить, - ответил Андрей на мой взгляд.
- Вот и ладно, - я открыл тумбочку, взял мыло, мочалку, полотенце. - Вы как хотите, а я в душ.
- Иди, а мы пока здесь обоснуемся, - услышал я за спиной голос Сергея. – Моя кровать будет.
- Какая разница, - ответил ему Андрей. – Та или эта.
- Никакой, - согласился Сергей. - Но эта мне больше нравится.
Быстро помывшись и избавив лицо от модной трёхдневной щетины, я вернулся к теперь уже своей кровати и начал одеваться. Брюки и куртка были, что называется, как по мне шиты, но это меня не удивило, нас ведь по какому-то стандарту подбирали. Я глянул на высокие армейские ботинки – интересно. Но они мне тоже прекрасно подошли. Негромко выругавшись, я завязал шнурки и подошёл к зеркалу. Ничего особо интересного оно мне не показало, просто теперь я ничем не отличался от тех парней, которые нас привели сюда, разве что форма совсем новая. А я-то, глупый, думал, что отслужил два года и хватит. Оказывается, нет. Кто-то где-то решил, что этого маловато будет, что надо бы ещё послужить, во благо чего-нибудь.
Ну, что ж, солдат значит солдат. Идиотизм какой-то.
На тумбочке, ко всему прочему, лежали и часы, они показывали десять часов пятьдесят восемь минут, только непонятно чего, утра или вечера. Наверное, всё-таки, утра.
Ребята тоже оделись во всё новое.
Мы собрали свою старую одежду и, бросив её в мусоропровод, застыли в минутном молчании, торжественно прощаясь с прошлой жизнью. Уверен, каждый из нас уже тогда понимал, что возврата к ней больше не будет.
- Вперёд, воины, - громко сказал я и вышел из комнаты.
- Только вперёд, - добавил я тихо, для самого себя.