Бутылка «Дэласи», сигарета. Странная, укрывшаяся белоснежными простынями осень – время одновременного отчуждения и открытости, когда во всех осколках разбитого зеркала так отчетливо отражается твой образ – согревающий своей милой улыбкой каждый холодный вечер. Песни уличного кота, строки те, что уподобились бродячей собаке где-то возле заправки, без единого шанса на милосердие, которое, по сути, никому и не нужно. Все, что я могу подарить тебе на Рождество – несколько мятых клочков бумаги из своих карманов с частью своей души, шляпу полную монет и несколько слов, которые не я имел честь сплести. Сверкающие гирлянды окон, фонарей на Эмпайр Стэйт, так похожих на звезды, гораздо ближе, чем можно себе представить. Все замирает, когда ты ступаешь по земле, останавливается время, гул поездов и шум машин затихает – сквозь мелодии саксофона и рояля слышен твой голос, а твои легкие стопы оставляют на мягком снегу следы, и губы вторят словам, произнесенным тобой, пред разверзшимся небом и остывшей землей.
Никто не изменится, ничего не изменится – так было всегда и так будет, легкий поклон, немного лукавый взгляд, бархат твоих ладоней – неповторимость каждого мгновения. И все дороги, ведущие в центр будут свободны, ибо нет той силы, что способна остановить мчащийся поезд в забвение – сладострастное и желанное.
Или просто бокал «Сангрии», прикосновение, нежные слова, для тебя. Зажженные в полумраке свечи, танец и поцелуй в полторы тысячи лет. Сквозь каждый осколок разбитого зеркала ты так же видишь меня – мятый пиджак, разбитые башмаки и фляга в кармане, уличные бродяги аплодируют, женщины в авто смеются, но это не для них. Вверх по течению, вместе с ожившим потоком машин, током по трамвайным проводам, талой водой первого снега – везде, где есть жизнь, ты увидишь меня. И нет причин прятаться, нет мысли в голове абсолютнее, чем мысль о закрытой двери или распахнутом окне. Выйдя на свет, вторить и чувствовать – как никогда не чувствовал – все остальное неважно, все остальное проходяще. Ты – нет.