Кольцо из Амстердама

               

                р а с с к а з

    Мужчина был импозантный. Именно импозантный. Светлана слышала это чужое и манящее слово совсем не часто, и оно сейчас само всплыло из памяти.
    Да, именно импозантным был этот, по-видимому, очень высокий красивый мужчина в белом свитере и темных брюках, сидящий на сером гранитном камне на фоне темно-синей реки и оранжево-красных облаков заката. Черные волнистые волосы контрастно подчеркивали ослепительно-белую улыбку на загорелом лице и яркий свет голубых бездонных глаз.
    Мишель. Ах, Мишель.
    «Мне тридцать пять лет, - написал Мишель Светлане на электронный адрес. – Отец у меня бельгиец, а мама - русская. Я родился и живу в Амстердаме. Но русский – это мой главный язык. У меня небольшой ювелирный бизнес. Мне очень понравилась твоя фотография на этом сайте. Хотелось бы знать о тебе больше».
    “Michelle, ma belle
    These are words that go together well
    My Michelle…”
    В голове зазвучал голос Маккартни.
    Светлана закрыла приложения, выключила компьютер, в коридорчике встала в разбитые, ещё почти белые туфли с изношенными наружу каблуками, и, преодолев четыре этажа изможденного парадного, выбежала на улицу. Часом позже, в зелёной униформе, увенчанной черным нахальным чепчиком, притаившимся на затылке, она присела на стул у кассового аппарата в «Малахитовой шкатулке».
    Свежа, бодра, подтянута.
    Сегодня – длинная смена – с двенадцати дня до двух ночи. Правда, после девяти народа уже не будет – только молодежь за пивом с чипсами, да алкаши ещё.
    Эх, Мишель, my Michelle...

    В детстве Светочку холили и лелеяли. Она стала неожиданным и единственным в этом роде подарком для немолодой супружеской пары. Маме – учительнице русского языка и литературы - было сорок один, а отцу – главному ветеринарному врачу города – около пятидесяти. Девочка родилась вся такая чистая и светлая.
    Жили они в четырехкомнатной квартире в новом панельном доме. С рождения и до шестого класса у Светочки была няня-евреечка. Света болела астмой, и два раза в год – весной и осенью – во время обострения болезни – её вывозили в Кисловодск на лечение. Папа хорошо играл  на фортепиано и позже привел дочку в музыкальную школу. Мама читала Свете сказки Пушкина и водила на платные курсы английского и французского.
    В шестом классе Света прочла всего переведенного на тот момент Артура Конан-Дойля, забросила музыкальную школу и языки, стала красить губы и подводить ресницы маминой «Бархатной» тушью. Поведение и успеваемость упали и покатились. Мама и папа краснели на родительских собраниях, а Светочка решила стать следователем.

    После школы Светлану устроили работать делопроизводителем в суде – набираться юридического опыта. Родители надеялись втайне, что дочка сама свернет с выбранного пути. Но дорогу к прокурорской карьере переехал инспектор Юра на гаишном «уазике». Он был на десять лет старше Светы и жил в милицейской общаге с женой и двумя детьми.
    Юра дарил Светлане цветы и подвозил её домой на служебной машине с включенными фарами, сиреной и мигалкой.
    - Оставь ты её. Христом Богом тебя прошу. Она ни готовить, ни стирать не умеет, - умоляла мама Светланы. – Намаетесь вы оба и разбежитесь…
    - Я люблю её безумно, - радостно кричал в ответ Юра. Семью он бросил. И бывшая жена с детьми уехала в Томск.
    Легкость, с которой Юра оставил прежнюю семью, Светлану не остановила...
    Свадьба прошла шумно и весело. Невеста была сказочной принцессой.
    Четырехкомнатную квартиру обменяли на две двухкомнатные в соседних домах. А через полтора года у Светы и Юры родился сын – Максим. О юридическом факультете никто не вспоминал.
    Счастье, наверное, нельзя построить на чужом горе, на развалинах чужого счастья.

    Юру встречала дома не улыбающаяся, пахнущая французскими духами мадонна с младенцем на руках, а заспанная непричесанная жена-Светка в замызганном халате с ворохом грязных пеленок и подгузников, с запущенным ребенком в кроватке и слипшимися магазинными пельменями на ужин. Юра стал выпивать. Появились проблемы на работе. А тут ещё постоянно недовольная ворчливая жена, орущий ребенок и вечно молчащая теща.
    Однажды, по пьяному делу, Юра выкинул все свои вещи из окна на улицу, спустился по балконам вниз с четвертого этажа, собрал вещи в небольшую кучу и поджег её. При этом он негромко хихикал и хитро озирался на свой балкон, с которого только что слез.
    Юру лечили больше месяца. Родители Светланы, используя все свои связи, подготовили и собрали за это время необходимые документы. Юру уволили из органов, и после развода со Светланой он навсегда уехал на родину, в Томск.
    В суд из декретного отпуска Светлана не вернулась, а устроилась воспитателем в детский садик. И Максим был под постоянным присмотром.

    В кризисные девяностые на жизненном пути Светланы повстречался молодой человек. Звали его тоже Юра. Он работал слесарем на заводе и жил в общежитии. Он был милым, добрым, отзывчивым, и все его называли Юрасик. Переезд к Светлане и Максиму не потребовал от Юрасика больших усилий. Все свои вещи он принёс в небольшом полиэтиленовом пакете.
    Жизнь потекла в спокойном русле. Родители подарили Светлане малолитражную «Оку». Водил её, правда, Юрасик.
    Как-то вечером Юрасик увидел на обочине голосующую девушку. Девушка, не в пример Светлане, была маленького ростика, неказистая, к тому же у неё не было денег расплатиться за поездку. Девушка жила с маленькой дочкой в своем доме, на окраине города. Она предложила зайти, попить чаю. Юрасик зашел и остался до утра. А через несколько дней, сложив вещи всё в тот же полиэтиленовый пакет, Юрасик ушел от Светланы.

    Светлана горевала, но недолго. Подстригла и перекрасила волосы, став бешенно-огненной фуксией. А чтобы зарабатывать хоть чуть-чуть больше денег, перешла работать в «Малахитовую шкатулку». И с головой бросилась на поиски личного счастья.
    Сын был предоставлен сам себе. Обделенный материнской любовью, лишенный отцовского внимания и заботы, Максим вырос нервным и циничным. В десятом классе он уже курил и пил пиво. Забросив школу, устроился работать в магазин, где продавали мобильные телефоны.

    Новый этап в жизни Светланы начался после ухода из жизни папы. Теперь она осталась за главную в семье, с больной мамой и непутёвым сыном.
    Свежа, бодра, подтянута.

    Как-то летом, по совету подружки Маринки-разведенки, поиск огромного личного счастья был расширен за счет привлечения интернет-ресурса. С Маринкой они разместили свои фотографии на нескольких сайтах знакомств. И тут ей написал Мишель...
    - Симпотный мэн, - охарактеризовала Маринка. – Только имя женское какое-то. В Бельгии, по-моему, там Михаэли должны быть, а не Мишели, или Майклы.
    - Да он не в Бельгии, а в Голландии. А может, это у них, как у нас Евгения и Евгений, Александр и Александра – и мужское, и женское имя.
    Потом они долго спорили, какую послать фотку. Выбрали аж три. На одной из них Светлана позировала в купальнике на фоне Северского пруда.
    - Ты напиши ему, что работаешь не в «шкатулке», а в ювелирном салоне. В крайнем случае, скажешь потом, что недавно перешла, - советовала Маринка. – И пару-тройку лет скинь. Напиши, что тебе тридцать семь.
    Так и сделали.
   
    «Светлана, мне очень понравились все твои новые фотографии, - ответил Мишель в электронном письме. – У меня никогда не было среди знакомых такой восхитительно красивой девушки. Послезавтра я уезжаю на две недели во Францию, по делам. Я решил сделать тебе маленький подарок. Выбрал у себя в магазине ювелирное украшение за шестьсот евро. Это будет мой сюрприз для тебя. Тебе лишь надо будет оплатить доставку по России. До встречи. Пиши. Очень жду».

    - Светка, наверное, это серьги, а может быть кольцо, - разглагольствовала Маринка. – «Кольцо из Амстердама». По-моему, это фильм был такой или роман.
    - Вряд ли кольцо или перстень, - волновалась Светлана. – Я ж ему не говорила мой размер. Это точно серьги или браслет.
    Через два дня на мобильник пришло сообщение с просьбой подтвердить оплату доставки товара в сумме восьмисот девяноста рублей. Светлана отправила подтверждение на четырехзначный номер. Почти мгновенно на экране мобильника высветился номер счета.
    На следующий день Светлана и Марина перевели на указанный счет всю сумму.
    Две недели прошли в томительном ожидании. Лето угасало.
    Светлана отправила электронное письмо. Мишель не ответил. Мишель молчал ещё дней десять. А потом Светлана набрала имя и фамилию импозантного мужчины в поисковом окне Яндекса и нажала на слово «найти». Нашлось несколько тысяч ответов.
    Обманутые женщины – милые и красивые, молодые и в возрасте, стройные и полненькие, добрые и умные – проклинали тот день и час, когда Мишель появился на их мониторах. Были и такие, кто писал: «Вернись, Мишель!»   

    За окном медленно падают желтые листья. Глубокая осень.
    На Светлану с монитора смотрят голубые бездонные глаза, а из колонок льётся тихий стереофонический звук песни:
    “I want you, I want you, I want you
    I think you know by now
    I’ll get to you some how
    Until I do I’m telling you so you’ll understand”.

                ноябрь 2010