Они познакомились в приюте для бездомных, только что открытом иностранной религиозной общиной. Здесь все пахло свежей краской и новой мебелью. Просторные комнаты с кроватями, застланными покрывалами, тумбочки возле каждой кровати. Что только в них складывать бомжам? Душевая с бойлером, махровые полотенца. Комната для просмотра телевизора. Столовая, где кормили один раз в день горячей пищей, а вечером давали бутерброды и чай. Все это было раем для бродяг, вычеркнутых из социума.
Дмитрий – молодой человек, примерно двадцати пяти лет, страдающий ожирением и одышкой. Неожиданно потерял родителей, а следом бабушку, кормилицу и наставницу жизни. Быстро попал под пристальное внимание мошенников, всегда ищущих жертву наивности, и через время очутился на улице. Его умело выселили из трехкомнатной квартиры в хорошем районе города.
В столовой, куда всех пригласили на первый обед в приюте, он оказался сидящим рядом с маленькой старухой. Сухонькая, с редкими седыми пушистыми волосами и добрыми выцветшими глазами, она улыбнулась ему, чем напомнила бабушку. Некогда, она также потеряла жилье из-за махинаций родственников и, скиталась с бомжами повсюду.
Дима грузно плюхнулся на стул. Охватил жадными глазами стол. Отметил, что хлебницы наполнены щедро. Были первое, второе и компот. Тарелки с супом еще дымились, ароматно щекоча нос, чем вызвали у Дмитрия обильное слюнотечение. Иногда у него слюни текли так сильно, что он не успевал их проглатывать. Вытекали тягучим ручейком, повисая на губе и перебегая в уголок рта. Это всегда и везде вызывало насмешки, с которыми он смирился. К аккуратности он так и не приучился, а потому вытирался рукавами одежды, отчего края были засалены.
Все места быстро заполнились осчастливленными новым кровом бомжами. На небритых лицах мелькали беззубые улыбки. Перед ними стоял заведующий приютом со свитой помощников.
- Дорогие братья и сестры! Прежде, чем вы приступите к приему пищи, давайте поблагодарим Господа за милость и благословим пищу! Вы же хотите жить, как нормальные люди?
Раздалось одобрительное поддакивание. Некоторые встали со своих мест.
- Господи! Спасибо Тебе, что ты милостив к нам, несмотря на все грехи наши!
Приди и благослови пищу нашу! Аминь.
«Аминь» - раздалось недружно в рядах «братьев и сестер».
- Прошу приступать к еде! Приятного аппетита!
Забряцали ложки по металлическим тарелкам. Хлеб исчез за секунду. Его рассовывали в карманы и за пазуху. Обед ели без него.
Дмитрий схватил сразу пол хлебницы под неодобрительные взгляды сидящих напротив соседей. Кусочек взяла старуха. Положила возле своей тарелки. Отламывая по маленькому кусочку, неспешно ела с супом. Он ел жадно, почти не жуя. Опередив всех, первый покончил с трапезой и уперся в чужие тарелки со вторым, все тем же, голодным взглядом.
Старуха, не доев суп, устало откинулась на стуле, довольно прищурив глаза. Заметив блуждающий взгляд соседа, сказала:
- Внучок, бери мою порцию. Я уже наелась.
Он, пододвинув к себе ее тарелку, быстро все съел.
-А компот будете?
-Нет, внучок, бери и компот.
-Спасибо.
-Тебя как зовут, внучок?
-Димой.
-Димочка, значит. А меня бабушкой Зоей зови.
Объявили конец обеда с требованием принести посуду на мойку. Дима отнес только свою. Бабушка Зоя, прихрамывая, несла одну тарелку. Остальное за ней нес неопределенного возраста мужчина, который набросился на Диму с упреком:
- Эй ты, толстый! Чего же ты пожрать - пожрал бабкину еду, а тарелки ей не донес до мойки?
Дима покраснел и замялся. Его защитила старуха:
- Игорек, чего ты напал на ребенка? Я и сама могу за собой убраться. Не ругай мальчика. У него вся жизнь впереди, наносится еще.
- Ты, баб Зоя, добрая очень. А с него три пота не сойдет, если тарелки ваши оттарабанит на мойку!
После обеда Дима пошел на местное кладбище, где у него был друг, тощий бомж Боря, приютившийся в мастерских по изготовлению памятников. Ночью он был здесь за сторожа. В плохие времена, Боря всегда его подкармливал.
- Садись со мной чаевничать! Я сегодня еще ничего не ел, так получилось.
Борис налил эмалированную кружку чая, нарезал хлеб.
- Мне тут мужики колбаски сегодня оставили. Бухали. Дочка родилась у Кольки. Вот и обмывали.
Дима не отказался, хотя голодным не был. Он рассказал Боре о приюте, о том, что верующие люди его устроили под крышу. Может, если хорошо помолиться, дадут работу.
- Да чего его молиться - то? Работы кругом – километры! Вон, хошь копачом иди, хошь сторожем! А то и дворником можно! Работать некому!
Попили еще чайку, и Дмитрий засобирался в приют.
Всех поселенцев по воскресеньям приглашали на служение в ДК Милиции. При этом дали недвусмысленно понять, что если ходить не будут, то место придется освободить другим нуждающимся. После служения, бомжам давали в руки веники и просили быстро подмести зал, а также поставить ровно стулья. Один раз Дима попал на какой-то грандиозный праздник со сладостями и чаем. Здесь он наелся «от пуза», подбирая недоеденные куски торта, печенье и бутерброды с оставленных тарелок, которые его попросили убрать после праздника.
Что такое голод, он забыл. Бабушка Зоя взяла над ним шефство и регулярно откуда-то приносила куски батона, конфеты, подпорченные, но съедобные фрукты, принимая его все чаще за внука. При этом горестно качала головой и говорила: « Мой внучик, Сашенька, тоже вот такой упитанный. Как теперь живет без меня?»
Так прошло несколько месяцев. К Боре он теперь дорогу забыл. Однажды им объявили, что приближается Рождество и планируется его торжественное празднование. Привезли коробки с подарками. Накрыли праздничный стол в приюте. После него тут же пригласили на служение, где бесконечно щелкали фотоаппаратами. Пригласили трапезничать с общиной в зале после служения.
Столы ломились от разных блюд и напитков. Было даже шампанское, которое разлили всем в маленькие пластмассовые стаканчики. Дима ел и ел без остановки. Бабушка Зоя, сновавшая от стола к столу, приносила и подкладывала ему все новую еду. Раскрасневшийся Дима не мог уже ходить, так наелся. А после праздника отправился к Боре на кладбище.
В мастерской тоже пир был в разгаре. Бориса не было. Но Диму здесь знали. Он неоднократно помогал грузить памятники. Его пригласили к столу. Он опять ел все подряд – картошку, селедку, колбасу, сало, хлеб. Выпил, даже, стопку водки.
- А где Боря? – спросил он между тостами.
- Так выгнали твоего Борю три дня назад!
- А-а-а…- Дима не стал дальше расспрашивать, боясь, что и его прогонят. Незаметно он припрятал несколько кусков хлеба и колбасы в карман. Привычка запасаться привилась как у собак прятанье косточки.
Выйдя из мастерских и бредя между могил, он заметил лежащего на земле Борьку с закрытыми глазами.
- Борь, ты чего тут? – стал толкать его Дима.
- Сил нет. Жрать хочу. Не ел несколько дней,- тихо простонал Боря.
- А чего теперь делать? – Дима глазом не моргнул, щупая при этом припрятанное в кармане.
- Димка, принеси хоть сухарь какой,- взмолился Боря. – Сдохну ведь.
- Принесу, Боря. Жди. А сам подумал:« Очень надо из теплого дома опять шкандыбать на кладбище!» И пошел в приют, запихиваясь хлебом и колбасой из карманов. По дороге ему стало плохо, и он умер. Через день умер Боря от голода и воспаления легких.
В морге патологоанатомы, переговариваясь после вскрытия двух мужчин:
- Смотри! «Мой» умер от голода. Полное истощение!
-А «мой» еще бы пожил, если бы не переел.