ПРЕДЫДУЩАЯ:http://www.proza.ru/2010/11/14/709
Оля возненавидел Иру. Она мстила за обиду, распускала по селу злые слухи о умственном расстройстве бывшей подруги, твердила, что сумасшедшая опасна для жителей села, что её надо запереть в сарае и не выпускать.
Вскоре Оля нашла себе нового мужа - человека-переселенца из Гонконга. Дело в том, что в посёлке было много преселенцев из южных стран.
Землетрясение стало причиной многочисленных трещин в земле, обнаживших раскалённую магму, но если в странах холодного пояса Земли такие трещины, испускающие жар, сделали климат тёплым, то страны тропического и субтропического пояса превратилсь в раскалённый ад, в места, непригодные для жизнедеятельности организмов. Исключение составила Африка: гигантская трещина разделила материк пополам, но других трещин на нём было немного и они оказались не так глубоки, чтобы магма оказалась обнажена.
Жители жарких и тёплых стран других континетов, оказавшись в раскалённом аду, не успев оправиться от шока после землетрясения, были вынуждены в лихорадочной спешке эмигрировать в так называемые холодные страны: на пароходах, самолётах, яхтах, катерах, уцелевших после глобального катаклизма, спешно сооружали плоты. Такие плоты кочевали целыми армадами по океану. Выживать в такой жизни на плаву было нелегко. Особенно решать проблему с питьевой водой. Пассажиры плотов выпаривали солёную воду, чтобы опреснить её и вылавливали с поверхности океанов туши погибших морских животных и рыб, погибших от перегрева океанской воды, когда магма на дне океанов заставила воду в некоторых частях мирового океана стать горячей.
Покинувшие Южную Америку, перешеек (который, кстати, сильно расширился и изменил очертания, как почти все материки и острова на планете), Мексику, теперь искали себе пристанища на севере США и в Канаде, а юг Азии И Европы - в Северной Европе и России, даже за полярным кругом.
Народы смешивались и в одной какой-нибудь деревне земного шара или городской общине, там можно было встретить как европейцев, так и китайцев, арабов, испанцев, индусов, итальянцев. Люди всего мира вовлей-неволей ассимилировались друг с другом в новой жизни. Национализм и религиозные войны оказлись слишком нерациональны и неудобны, гораздо практичнее получилось стремление понять друг друга и изучать другие языки.
Интернациональные и межрелигиозные браки стали в порядке вещей, рождались дети новой эпохи - в растущих деревнях или среди развалин когда-то огромных и не очень огромных городов.
Чужестранцы искали себе пристанища, строили дома на земле, распахивали поля, сажали огороды. И, конечно, среди них была и та немалая часть, которая примыкала к бандитам.
Когда Оля выбрала себе мужа среди китайцев, её избранник считал себя осчастливленным: Оля была выгодной невестой, хоть и с приплодом, но у неё был дом, сад, огород, корова, свиньи, птица. Он стал её мужем и постепенно переселил в её дом и своих родственников, выживших после землетрясения и тяжёлой миграции.
Родовые схватки начались у Оли ночью. Это была недобрая ночь: гремела гроза, но вместо дождя сыпался грязно-серый град. Женщина промучилась сутки, родила на свет мальчика и через нескольк часов умерла.
Новорожденного взяли на воспитание родстенники его умершей матери, а на Иру в деревне начали косо глядеть: многие считали её виновной в мерти Оли, ведь расстроила её за месяц до родов своим бредом полоумным, та никак успокоиться не могла. У Иры появились серьёзные враги и проблемы: между семьёй и родственниками покойной Ольги началось что-то наподобие войны. Например, могли бросить в Иру камень из-за забора или из-за дерева, разбить окно, а уж скандалам и брани, доходившим до драки, не было конца.
А затем проблемы начались и внутри семьи Иры. Это случилось, когда её шестнадцатилетний брат Саша надумал жениться и привёл в дом девушку-француженку Жюли. Родители не возражали: жениться, так жениться, не понравится невестка - выгонят в любой день, брак такой не то, что прежде - ни росписи в загсе, ни прав на жилплощадь мужа. А то, что она французская "мамзель" ещё не означает, что ей позволят сидеть, сложа ручки.
Но Жюли, по видимому, и сама это понимала и старалась трудиться наравне со всеми. Она совсем не представляла собой стереотип настоящей француженки: самоуверенной, капризной, экстравагантной и стервозной. Это было, скорее, существо, напоминавшее бездомную и безродную собачонку.
Ира не обращала на неё внимания до тех пор, пока та не забеременела. А когда узнала об этом, стала шарахаться от невестки, как от чумы и часто бормотать себе под нос: " - В одном доме, в одном доме теперь буду с ними... Раньше хоть в других домах было, а теперь под одной крышей... Димочка, что же ты не возвращаешься, не увозишь меня? "
А потом она начала усиленно молиться, как могла, просить Бога, чтобы не сойти с ума от тревоги и от возможности слишком много видеть и знать.
И постепенно к ней пришло какое-то отупление и успопокоение, даже равнодушие.
Шли месяцы, в деревне рождались дети, совсем обычные с виду и Ира теперь смотрела на них, как сквозь пелену сна. " - Скоро они будут по всей земле, - рассуждала она, - может, и у меня родиться, кто знает? А куда деваться? Это надо принять. Это новый мир. Новых существ, которые будут зваться людьми. Ну и что? Какая разница, что там, внутри телесной оболочки? Мало ли, какие люди рождались раньше - исчадия ада, как Арсен. А эти-то вести себя будут как люди, таков земной закон... "
Дима вернулся только через полгода - в лагерь Георгия и обратно он добирался по нескольку месяцев. Конечно, до Конца Света он мог бы на поезде или автомобиле достигнуть до этих краёв всего за пол-суток. Но теперь ему пришлось кочевать от деревне к деревне, от руин одного города до других, примыкать то к одному, то к другому каравану торговых грузовиков и автобусов, наниматься для этих караванов охранником. Такие караваны приходилось выжидать, чтобы они были попутными и когда таковые и как не подворачивалсь, приходилось терять время в чужих деревнях или на развалинах городов, наниматься в работники, чтобы кое-как прокормиться.
В общем, это было целое приключение, про которое можно было бы написать отдельную книгу.
Высшие Силы хранили Диму: он не попал в рабовладельческую деревню, да и во время передвижения на караван всего лишь два раза нападали головрезы и это было на пути к лагерю Георгия, а на обратно пути - только один раз, правда, в ходе перестрелки Дима был ранен, но рана оказалсь незначительная: пуля только вырвала из его бедра кусочек мяса.
Прибыв в лагерь Георгия, Дима, разумеется, не узнал этой местности: всюду были распаханы поля и огороды, между гнилых развалин бревенчатых изб тянулись новоотстроенные кирпичные бараки. Да и людей оказалось гораздо больше, из них было очень мало знакомых, в лагере было немалое количество иностранцев.
При встрече с Георгием Дима узнал, что в лагере уже не надеялись ни на его возвращение, ни на помощь извне. Лагерь наполняли люди не только из города, но и пришлые люди из дальних стран, даже из США и Южной Америки и было теперь понятно, что землетрясение произошло повсеместно, на всём земном шаре. Но, тем не менее, Георгий поблагодарил Диму за его возвращение, которое равнялось великому подвигу, и выслушал его рассказ о пребывании в рабстве у Арсена Чёрного.
Дима навестил и Риту - всё-же бабушка жены как-никак. Рита и Иван уже имели крошечную комнатушку в бараке с внутренними перегородками-стенами, сколоченными из досок и фанеры. Это был каморка, в которой умещалось только два узеньких топчана, отделённые друг от друга дощатой перегородкой. На одном из них спали Рита и Иван, на другом - Ханума и Серафим.
Рита равнодушно отнеслась к новости, что у неё теперь есть правнучка. Она не могла этого прочувствовать в свои сорок три года, тем более, что теперь у неё был хоть и приёмный, но маленький сын. Да она и сама могла бы ещё родить, но не решалась, боялась, что не хватит сил. Ведь её тело столько вытерпело! Были такие тяжёлые дни, когда людям лагеря пришлось вкалывать по двадцать часов, спать не больше четырёх часов, а при этом питание было таким скудным... Концлагерь прошла, не иначе. Да и еперь её жизнь была нелёгкой, а воостановление здоровья в санатории не предвиделось. Естественно, что не хватит у неё сил на беременность, уход за новорожденным... Ей бы протянуть ещё лет пять, чтобы Серафима на ноги поставить, чтобы взросым стал. Нынче дети рано взрослеют: восемь-десять лет - и уже трудится, пищу себе зарабатывает, мозги подключает, как выжить в новом мире.
А Серафим и вовсе отличался от других детей.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ