Часть первая.
Он мог избежать снов,но не воспоминаний.
Терри Пратчетт «Мрачный жнец».
И дольше века длится день.
Чингиз Айтматов.
Глава первая.
Чайник, свистевший уже на протяжении нескольких минут, буквально требовал, чтобы на него, наконец-то, обратили внимание. Человек, до этого неподвижно сидевший за столом, словно очнулся от раздумий и выключил газ. Затем он нехотя встал, достал с полки свой любимый стакан, блуждающим взглядом наткнулся на банку с растворимым кофе и даже подумал, что, вполне возможно, лучше начать утро с него, чайник как раз вскипел, но вместо этого, повинуясь привычному движению руки, отворился верхний шкафчик, откуда была извлечена еще наполовину полная бутыль дешевого портвейна. Продолжая пребывать в задумчивом состоянии, он плеснул себе немного в стакан и выпил, слегка запрокинув голову назад.
За спиной послышалось шарканье по линолеуму. «О, я вижу, ты решил отметить утро, прекрасно»,- голос жены прозвучал презрительно, она и раньше не была слишком высокого мнения о своем супруге, а когда он стал выпивать, то и вовсе стала считать его пропащим человеком, но ему, право, было все равно на то, что думает женщина, которая сейчас, почесывая волосы не первой свежести, наливает себе чай.
«Отведи Алю в садик!- командным тоном начала давать указания Дарья, собственно так звали ту, которой он по собственной глупости предложил сказать « да» в районном загсе 8 лет назад, но, оглядев его жалкий потрепанный вид, продолжила - впрочем, сиди дома, не пугай людей, я сама».
Тут на кухню вбежала малышка, их единственный ребенок, и, пожалуй, единственный человек, которого он еще любил. Она была практически копией своего отца, от красоты которого в последнее время мало что осталось, единственное, что девочка унаследовала от матери, были волосы- черные и прямые, сейчас, после сна, в беспорядке разметавшиеся по ее плечам и спине, налипшие на щеки. В остальном же - белая кожа, высокий лоб, чуть вздернутый носик, и главное - большие серые глаза, явственно доказывали, что это ребенок от него, а не от соседа.
-Доброе утро,- улыбаясь, произнесла она, забираясь на колени к отцу.
Тот хотел было поцеловать ее, но вспомнил, что уже успел приложиться к заветной бутылке, поэтому лишь погладил дочку по голове, заботливо убирая волосы с лица своей малышки, и с любовью посмотрел на нее.
Дарья, тем временем, приготовила завтрак - традиционную яичницу, кулинария была не ее стезя, поэтому остальные блюда ей давались с трудом.
-Алла, (при упоминании своего полного имени девочка поморщилась, а он и вовсе вздрогнул) пора завтракать!- произнесла она.
Аля слезла с колен отца, села за стол и начала, болтая ногами, есть. Дарья отправилась в спальню, дабы привести себя в пристойный вид.
-Пап, ты меня в садик поведешь?- спросила вдруг дочка.
Он посмотрел на нее своим давно уже потухшим взглядом и сказал: « Нет, моя радость. Мама». Аля вздохнула, ведь в последнее время отец стал уделять гораздо больше времени своим мыслям, нежели ей. Услышав этот вздох, он произнес: «А хотя пускай она отдохнет еще, беги, одевайся!». Сам же пошел в ванную, чтобы умыться и еще раз почистить зубы. Включив кран, он поднял голову и увидел в зеркале свое отражение, когда-то бывшее его лицом. «Господи, мне всего 33 года, а выгляжу уже под пятьдесят. Разве так должно было все быть?». Однако после умывания холодной водой вид его, несомненно, улучшился. Протянув руку за полотенцем, услышал: «Она сказала, что ты собрался вести ее в детский сад. В зеркало давно смотрел? Оставайся дома, мало ли, что подумают о тебе воспитатели, мне и так приходится врать, что у тебя тяжелая работа, поэтому и не забираешь Альку, я одна». « Я пообещал ей, а ты преувеличиваешь»,- ответил он тихо. Затем вышел в коридор и стал обуваться.
-Аля, ты оделась?
-Да, мама,- ответила вышедшая в коридор девочка.
Дарья ничем не выражала свое неодобрение поведению мужа, но чувствовалось, что она сердится, поэтому он поскорее помог дочке надеть курточку, взял ее за руку, и они отправились.
А на улице играла весна, был конец апреля. Это как раз та пора, когда снег уже растаял, асфальт не испачкан лужами, а деревья обладают едва распустившимися листочками. И на фоне этого всеобщего возрождения он казался, если не узником подземелья, то уж точно человеком, который всю зиму пролежал в постели, перенося серьезную болезнь.
Аля весело болтала о всякой чепухе, она вообще была очень жизнерадостным ребенком, что странно, учитывая обстановку, сложившуюся в их семье около трех лет назад, то есть как раз тогда, когда он стал постепенно таять на глазах, а дочь начала активно изучать мир.
Детский сад был недалеко от дома, так же, как и школа, в которую Але пока рановато. Поженившись и решив жить отдельно, они с Дашей выбирали квартиру как раз по принципу - всё «под боком», чтобы не мучить ни себя, ни детей ранними подъемами и пробками на дорогах.
Он посмотрел на часы, затем - на дочь, которая шла рядом, держась за его руку так доверчиво, словно с ним ей ничего не было страшно.
-Фу, как не стыдно, пьянь, куда только наше государство смотрит!- раздалось вдруг в тишине утреннего двора.
Думая, что голос обращен к нему, он резко обернулся, чтобы посмотреть на автора этой реплики. Так и есть. Бабушки у подъезда, не обременные хлопотами по хозяйству и работой, благодаря наступившей пенсии и заботливым детям, вышли на свой любимый наблюдательный пункт, коротать тянувшееся непозволительно долго время. Однако эти слова звучали вовсе не в его адрес, какой-то пьянчужка, натянув шапку до самых глаз, мирно спал на лавочке, и естественно, бабушки не могли этого стерпеть.
Ускорив шаг так, что Аля едва поспевала за ним, он вдруг подумал: « Почему я принял это на свой счет? Я же не пьянь…так…я другое дело…у меня ситуация не та… а пить просто так, со скуки - это уже что-то нечеловеческое… однако…я оглянулся…следовательно…». Продолжить логическую цепочку ему не дала дочка, которая внезапно раскапризничалась при виде детского сада, чего раньше за ней не наблюдалось. С огромным трудом успокоив Алю, пообещав, что они с мамой заберут ее домой сразу после тихого часа, он взял дочь за руку, и они вошли внутрь.
Воспитательница - приятная женщина немного старше него, была слегка удивлена, ведь обычно Аллочку, так она называла Алю, приводила и забирала мама.
И пока он помогал дочке раздеться и убрать вещи в шкафчик, на котором был нарисован мышонок, воспитательница спросила:
-Илья Андреевич, а Аллочка по утрам нормально просыпается?
Вздрогнув от звука собственного имени, он подумал: « Илья Андреевич… я давно уже утратил это имя… Жена предпочитает обращаться ко мне « ты», или не обращаться вовсе, для дочери я - папа…а она всегда называла меня Илюшей…». Тут его мысли опять прервали, но на сей раз виной тому был повторный вопрос.
-Илья Андреевич?
-Да, хорошо,- ответил он, предполагая, что говорит правду, потому что понятия не имел о том, с каким настроением она просыпается. - А что, что-то случилось?
-Да нет. Нет, ничего.
Поцеловав дочку, Илья вышел на улицу. Пройдя немного, он заметил качели и в раздумии сел на них, слегка раскачиваясь. В детстве, когда бабушка забирала его из садика, они шли очень долго, потому что Илюша считал жизненно- необходимым покружиться на каруселях всех дворов по их маршруту.
Мысли, мысли… Илья чертовски от них устал, но не мог избавиться, уничтожить их. Не мог, или не хотел так же, как и не желал сейчас идти домой.
Сегодня ему опять приснилась она. Почему-то даже не удивлен этому. Она снится ему часто, на протяжении нескольких лет, являясь уже практически неотъемлемым атрибутом ночи. Не винила его ни в чем, не укоряла, хотя, наверное, имела на это право, впрочем, Илья не помнил, чтобы она хоть раз сердилась на него. И от этого ему всегда было еще хуже, потому что, такая хорошая и правильная, зачем он был ей нужен.
Воспоминания незаметно взяли Илью за руку и повлекли в свой плен. Впрочем, особо сопротивления им оказано не было.
Глава вторая.
Люди, которые видят друг друга во сне,
должны просыпаться рядом.
Учеба в университете была для Ильи чем-то вроде осуществленной мечты, ассоциировалась с наступившей полной свободой. Казалось, что родители теперь нужны только для того, чтобы помогать финансово и слушать о проблемах, если таковые вообще будут, что целыми днями он будет общаться с новыми друзьями сначала в стенах учебного заведения, а после пар - где-нибудь в уютном кафе, или в шумном клубе, учеба же представлялась чем-то туманным и неясным, как дымка, которая по прошествии пяти лет выведет во взрослую жизнь, где его, несомненно, ожидают слава, успех, гонорары, толпы фанатов, словом, богема.
Однако вскоре эта фантазия превратилась в плотный и серый туман, который, подобно своему собрату, затянувшему небо над Лондоном, скрыл грезы Ильи в тучах латинского языка, древнерусской литературы, фольклора и множестве других предметов, ни один из которых не понимался людьми вне стен факультета, но считался жизненно-необходимым и дающим то классическое образование и развитие мыслящей личности, о котором им постоянно повторяли преподаватели.
Довольно скоро Илья понял, что все эти знания осядут в недрах его памяти, как только он сдаст по ним экзамен, или зачет, и покроются вековой пылью, подобно той, что окутывает учебники, выданные им заботливыми библиотекарями, списавшими по негодности то немногое, что действительно могло бы помочь, и отдавшими толпе страждущих будущих академиков те книги, чье предназначение - подпирать расшатавшуюся ножку стула. Что же до тех друзей, которых его воображение рисовало верными и преданными, всегда готовыми на колкую шутку и помощь, то, к немалому разочарованию Ильи, два оставшихся юноши его группы мало подходили на эту роль. Они как-то удивительно быстро поладили, и, найдя друг в друге родственные души, больше не нуждались ни в чьей дружбе, понимании, а что до однокурсниц, коих было в восемь раз больше, так нормально общаться, не считая их скучными и безнадежно прозаичными, научились лишь к четвертому курсу.
Почему девочки идут на филфак? Для себя Илья решил, что они просто любили читать книжки и тоже не понимали до конца, куда попали. Первое время казалось, что его барабанные перепонки попросту начнут забастовку, или лопнут от их щебетания о колготках, о том, кто, сколько детей хочет в будущем, о счастье, ностальгии, да множество тем было у них! Они одинаковые. Одинаковые во всем. Но вскоре Илья начал отличать своих одногруппниц по словечкам, по смеху, хотя думал, что никогда не запомнит их имен. Маша, Наташа, Юли, Кристина, Ксюша, три Насти, и еще полтора десятка женских имен. Единственное, которое сразу врезалось в его сознание своей относительной редкостью – это Алла.
Холл. Здесь на переменах всегда толпится народ. Кто-то атакует буфет, стремясь заполучить в качестве трофея за победы на учебном поприще свой любимый салат, кто-то в спешке пролистывает конспекты и учебники, внутренне все же надеясь, что его не спросят, кто-то просто сидит на скамейке, разговаривая с подругами. Два его одногруппника, например, всегда выбирали исходной точкой наблюдения самый центр холла, где и стояли, подобно античным статуям, один – постоянно зевая, или поглощая яблоко, лицо второго всегда выражало невозмутимое спокойствие, плавно переходящее в кому.
Студенческая братия непрерывными потоками сновала вниз - вверх, иногда кто-нибудь запинался и кубарем скатывался по слегка потертым мраморным ступеням лестницы. Илья вышел из аудитории и скучающим взором окинул обстановку. Надо заметить, что на фоне тех парней, которые обычно попадали на филологический факультет, он выделялся своей внешностью: высокий, русые волосы полукругом обрамляли приятные черты лица, серые глаза смотрели прямо, спокойно, улыбка была тихой и теплой. Типичная славянская красота досталась ему от матери, на которую он был очень похож.
Не найдя никакой прелести в том, чтобы толпиться у буфета, или же созерцать пространство, он хотел было вернуться в кабинет, но тут его взгляд случайно упал на подоконник – широкий и низкий, какие всегда бывают в старых зданиях. Обычно, когда не хватало мест на скамейках, учащиеся коротали время, сидя там. Вот и сейчас он не пустовал – его одногруппница, та самая Алла, уютно устроилась на нем, подогнув ноги в коленях, но она изучала не обитателей этажа, напротив, до них ей не было никакого дела. Девушка смотрела в окно. Конечно, вид со второго этажа был не бог весть, какой, к тому же большую часть обзора закрывал козырек крыши, но Аля, как звали ее все в группе, явно не была огорчена этим, наблюдая за тем, как счастливцы, у которых уже закончились занятия, шествуют на остановку, как машины останавливаются на пешеходном переходе, уступая им дорогу.
Илья даже замер, почему-то его удивило то, что над Аллой не довлеет власть толпы, которая понемногу уменьшалась, насытившись, растворяясь в пространствах аудиторий. Она была всецело поглощена тем, что происходит там, на воле, как шутливо выражались его одногруппницы. Внезапно девушка оглянулась, наверное, почувствовала на себе взгляд, Илья смутился и, улыбнувшись ей, подошел.
Прошло уже три месяца студенчества, но он ни разу не разговаривал с юными филологинями, разве что переспрашивал задание. Один на задней парте, потому что не любил сидеть перед самым носом преподавателей, девушкам казалось, что Илья - очень замкнутый и странноватый, и что их группе определенно не повезло с парнями, ведь оставшиеся двое находили счастье только в компании друг друга.
Алла улыбнулась, увидев Илью, приближающегося к ней. Ее нельзя было назвать нелюдимой, молчуньей, напротив, она была очень разговорчивой, могла ни с того ни с сего громко засмеяться во время лекции, если подруга шепнула что-то веселое, поэтому и удивляло, что девушка сидит одна. Но, подойдя, Илья не знал, что сказать, и мысль, вопрошающая, зачем он собственно вообще сдвинулся с места в ее направлении, пронеслась в его сознании. Аля это поняла и вновь обратилась к виду за слегка запыленным окном.
- Подоконник, наверное, холодный, села бы на скамейку,- наконец, произнес Илья.
Алла, молча, указала на близость батареи, от которой шел жар, и неожиданно для него, взяла его руку и положила на подоконник. Действительно теплый.
-Домой хочешь?- спросил он, связав ее сидение у окна с усталостью и вполне обычным для студентов желанием быстрее оказаться в родном гнезде.
Аля ничего не отвечала. Он решил, что эта была неудачная попытка наладить общение хоть с кем-то в этом заведении, развернулся и направился в аудиторию. Идя, он оглянулся еще раз на одногруппницу, ведь прозвенел звонок на пару, все стали расходиться. Но она продолжала сидеть на подоконнике, с той разницей, что сейчас смотрела не в окно, а на него.
-Ты идешь?- спросил Илья.
Но Алла лишь отрицательно покачала головой и, махнув рукой, вновь отвернулась к окну. Илья пожал плечами и закрыл за собой дверь.
Ночник в комнате Али мерцал тихим светом. Закрыв за собой дверь во сне, Илья проснулся наяву. Сначала он просто лежал, слушая дыхание спящей рядом жены, а потом, поняв, что пытаться следовать ее примеру бесполезно, сел на кровати, опустив ноги на пол. Часы продолжали свой ход, мерно отсчитывая прошедшее время, которое разделило его с тем молодым человеком, которого он только что видел, уже на пятнадцать лет. Продолжая думать, Илья встал и подошел к полке, постаравшись как можно тише взять с нее то, что в последнее время было его любимой книгой – фотоальбом, и отправился с ним на кухню.
Вот снимок. Первый курс филологического факультета. В глазах зарябило от девчонок, среди которых с большим трудом можно было различить дефицит парней. Илья часто смотрел на него, поэтому глаза уже по привычке сразу устремлялись сначала к изображению его самого, а затем находили Аллу. Она стояла на два ряда выше него, улыбаясь своей по-детски милой улыбкой. Ветер в тот день изрядно попортил прически, поэтому ее темные длинные волосы лежали слегка хаотично. С той поры все изрядно постарели… его юность смотрела на него, щуря серые глаза и улыбаясь той дали, которая развертывала перед ними свою дорогу, вымощенную желтым кирпичом.
В эпоху современных технологий фотоальбомы были практически реликвией, все дорогие воспоминания теперь хранились не в памяти сердца, а в памяти компьютеров. Однако Илья распечатывал снимки и аккуратно надписывал на них дату и событие. Тут он заметил, что из альбома выпало две фотографии. Нагнувшись, чтобы поднять их и положить на место, Илья увидел надпись, одинаковую на обоих снимках: Аля. Взяв фотографии, он посмотрел на них. На одной изображена его маленькая дочка, а на второй – одногруппница. Аля стоит, держась за ножку своей кроватки, игрушечный медведь, подаренный ей сегодня, в ее первый день рождения, намного больше крохи. Алла смеется над чем-то, что не попало в кадр, у нее короткая стрижка, в руке она держит ромашку. Но…кто подписал снимок так? Илья никогда не называл ее Алей, подобно тому, как никогда не называл свою дочь Аллой. Наверное, этот снимок сюда положила Даша.
Интересно, что было за кадром такого, что так ее рассмешило. И тут он вспомнил тот день. Это конец мая их выпускного курса, они с группой выбрались на природу. Девчонки весело гонялись друг за другом по берегу реки, брызги летели от ступней во все стороны, искрясь на солнце. Вроде уже совсем взрослые, сейчас защита дипломов и всё – финиш, высота взята, дистанция пройдена. Илья чувствовал, что ему все равно будет не хватать их щебетанья, дружного ухода с пар, если преподавателя нет двадцать минут, ведь как бы то ни было, за пять лет это стало частью его жизни. В задумчивости он лежал на траве, смотря, как солнце играет на воде, которую сейчас пригоршнями подбрасывает вверх Алла. Она увидела, что Илья смотрит на нее, улыбнулась и, подбежав к нему, присела рядом. Он, продолжая щурить глаза цвета утреннего моря, притянул ее к себе и поцеловал.
-Шашлыки готовы, идите сюда! – окликнули их остальные.
Тут Алла заметила ромашку, притаившуюся рядом с Ильей, и, сорвав ее, подскакивая, приблизилась к импровизированному столу, где стояли блюда с бутербродами, первой зеленью, шашлыком, соблазнительно пахнувшим на весь берег, стаканчики с вином. Илья неспешно подошел следом, однако место занял почему-то напротив нее, а не рядом.
-Парни, тост! – потребовали девушки.- Илья!
-У нас, как обычно, матриархат,- ухмыльнулся он.- Ну хорошо, за нас, чтобы всё было хорошо и все были такие же радостные, как сейчас. Ура!
-Ура! - подхватили все, но тут кто-то неосторожно потянулся за шашлыком, толкнув Илью, который начал подносить к губам стаканчик. Он пошатнулся и не преминул вылить свое содержимое на футболку оратора. Алла, наблюдая за тем, как меняется в лице Илья, не выдержала и громко рассмеялась.
Именно этот момент и был запечатлен на снимке, который был у него в руках. Захлопнув альбом, Илья прошел в гостиную и включил свет. Часы показывали предрассветное время. Под ними Дарья развесила разные фотографии, желая облагородить дом. Их свадьба, родители, он с розовым свертком на руках – выписка Али из роддома. Тут Илья заметил еще один снимок. Признаться, ему было как-то всё равно на то, что украшает стены квартиры, но этого фото раньше не было: точно такое же, какое он держал несколько минут назад. Подойдя ближе, Илья дотронулся рукой до края рамки и проснулся. За окном серело утро.
Глава третья.
В семейной жизни середины нет - это источник
либо большого счастья, либо большого горя.
В то время, как Илья предавался воспоминаниям, сидя на качелях во дворе дома, Дарья навела порядок в квартире, постирала белье, приготовила предварительно размороженные полуфабрикаты. Она знала о странных сновидениях мужа, потому что поначалу он рассказывал их. Честно говоря, слушая его повествования, Дарья думала, что Илья постепенно сходит с ума, и время только убеждало ее в этом мнении. Порой она жалела, что не показала его психиатрам, или вовсе не отправила в лечебницу, где ему был бы оказан уход и нашлись бы слушатели его пугающе-реальных видений. Сидели бы они там, на больничных койках, рассказывая друг другу о том, как один брал Москву в 1812 году, родители второго – веселые еноты, третий знаком с Алисой из страны чудес. Дарья, хоть и не отличалась особо острым умом, знала, признаками чего всё это является, но не хотела оставлять дочь без отца, ведь Илья обожал Аллу, упорно избегая называть ее полным именем. К тому же всё еще надеялась, что он когда-нибудь сможет стать хотя бы подобием того, за кого она выходила замуж, но все-таки презирала мужа, считая его слабаком, неспособным избавиться от воспоминаний.
Когда все домашние хлопоты были окончены, до конца ее выходного дня оставалось еще много времени, и Дарья решила пересмотреть запись их свадьбы, чтобы почувствовать себя счастливой, ведь там она была молода и прекрасна. Найдя необходимый диск, щелкнула пультом, и полностью погрузилась в атмосферу торжества.
Илье тогда было 24 года, ей - 21, они не хотели устраивать пышную свадьбу, решив ограничиться лишь регистрацией, на которую были приглашены близкие родственники и друзья. Это был тот период их жизни, когда казалось, что счастье и блаженство будет длиться вечно. Илья, окончив университет, устроился на работу в издательство, чтобы впоследствии, как он рассчитывал, публиковать здесь свои работы. Дарья хотела стать дизайнером, потому что неплохо рисовала, даже имела чувство вкуса, но аттестат немного подвел, поэтому пришлось довольствоваться колледжем и курсами парикмахеров. И, надо сказать, в сегодняшней жизни ей это очень пригодилось, потому что лодка писательских грез Ильи разбилась о острые камни бытия и непонимание читательской публики. Он, подобно принцу в изгнании, предпочел лечь на диван, сложив руки на груди, и страдать, называя критиков и издателей любимым выражением своих одногруппников, а именно « безнадежно прозаичными» людьми, которые не в силах понять его тонкое и образное мышление. Дарья работала стилистом в салоне, не отказывалась от подработок, потому что дочь росла, жизнь дорожала, а муж, пережив творческое разочарование, впал в глубокую задумчивость, вызванную образами из прошлого, которые ночью являлись ему во снах, а днем он пребывал в раздумьях о них же. Словом, это было не то, о чем она мечтала, когда выходила замуж за Илью. Порой Дарья даже жалела о своем решении, ведь, кто знает, как бы сложилась ее жизнь, не выскочи она за очаровательного, веселого и перспективного, как всем тогда казалось, парня…который ради нее бросил ее сестру Аллу.
Нельзя сказать, что Дарья не любила его. На кадрах видно, как счастливы молодые, их родители и гости. Жаль, что у Али не получилось присутствовать на свадьбе – срочная командировка. Видео давно закончилось, экран померк, а Дарья сидела и переживала те мгновения любви и радости, которые безвозвратно ушли, растворившись в быту. Сначала она страдала от отчуждения со стороны мужа, а затем привыкла, решив для себя, что так все живут.
Вздохнув, Дарья встала с дивана, и решила протереть пыль с рамок фотографий, которые украшали стены квартиры. Маленькая дочка. Даша всегда хотела именно дочь, была очень счастлива, ведь малышка росла не только послушным и здоровым ребенком, но и красавицей. Аля была очень похожа на Илью, который любил ее до самозабвения, читал на ночь сказки, конечно, когда не был пьян. Свадебное фото. Родители. Алла. На фотографию сестры Дарья смотрела так же долго, как некогда во сне на нее смотрел Илья. Она здесь такая счастливая, впрочем, Алла никогда не отличалась упадническими настроениями.
Дарья старалась никогда не думать, что могла быть отчасти виновной в том, что произошло. Ее старшая сестра не отличалась незабываемой внешностью, она была лишь миловидна, очень улыбчива, добра, умница. Когда Алла поступила в университет, родители очень гордились ей, ставя в пример младшей сестре, немного ленивой, капризной, но очень красивой девушке. Даша с детства была уверена в том, что она неотразима и великолепна, поэтому с годами это вылилось в чувство собственного превосходства не только над старшей сестрой, но и над всем миром вокруг. Стервозная, с нотками металла и здоровой наглостью в голосе, Дарья кружила голову всем, кто имел неосторожность увлечься ею, и в этом не имела ничего общего с Аллой, которой было достаточно Илюши, с которым она начала встречаться на третьем курсе университета. Илюша… Дашу смешило это уменьшительно-ласкательное имя, особенно с теми призвуками теплоты и плохо скрываемой нежности, с которыми его произносила Алла. Она представляла себе его слегка забитым, странноватым, словом, человеком из мира книг, поэтому была немало удивлена, когда сестра познакомила Илью со своей семьей. Да, в нем было что-то, что отличало его от тех парней, которые окружали ее, он любил рассуждать, но не менее хорошо ему удавалось слушать, отличался воспитанностью, порой даже чрезмерной, как казалось Даше, но ей нравился совершенно иной типаж, а Илью называла « правильный молодой человек моей сестры». Алла и Илюша иногда наведывались после пар домой, и тогда они втроем затевали какое-то культурное мероприятие, будь то поход в кино, импровизированные постановки, или просто посиделки на кухне. По праву старшинства Илья и Аля пытались повлиять на легкомысленную Дашу, к экзаменам она готовилась под их руководством, вернее, делала вид, что усиленно занимается. Поступление в колледж было для нее высокой планкой, на взятии которой она предпочла остановиться. Даша не была глупой, ума ей дано не меньше, чем сестре. Просто тогда, в семнадцать, казалось, что одиннадцать лет в школе – более, чем достаточно, что на учебу человек тратит то время, которое можно потратить на интереснейшие занятия, и вообще, почему образование нужно получать в те годы, когда молодость позволяет пользоваться почти всеми благами мира. «Нет ничего невозможного для тех, кто обладает двумя привилегиями: красотой и молодостью»,- можно вспомнить эти слова Оскара Уайльда, но, увы, его имя тоже было неизвестно Дарье, до этой мудрости она додумалась сама.
Учеба в колледже не слишком обременяла ее. Илья и Алла оканчивали университет, оставалось лишь защитить дипломы, и всё, здравствуй, жизнь! Они не уставали, хотя и находились рядом практически круглосуточно, ссорились крайне редко, словом, подходили под определение – созданы друг для друга. К моменту, когда Даше исполнилось 20 лет, она стала еще красивее, чем была юной девушкой. Ее эффектная внешность, кокетливый взгляд, суждения, - всё это не могло не действовать на мужчин, которые увлекались холодной и неприступной, на первый взгляд, брюнеткой.
И по каким-то неясным для себя самого причинам в нее влюбился Илья. Это чувство разительно отличалось от того, что он испытывал к Алле. Решив для себя, что любовь основывается на страсти, которую в их отношениях заменяет тепло, Илья решил, что это не для него, что ему необходим пожар внутри, а всё это он получит, если выберет Дашу.
Дарья к этому времени разочаровалась во всех своих поклонниках, которые были, в общей массе, людьми недалекими, без каких-либо определенных перспектив. И порой она примеряла на себя роль старшей сестры – место рядом с Ильей. От скуки Даша начала кокетничать с ним, когда Аллы не было рядом, и оказалось, что правильный молодой человек ее сестры не такой уж и правильный. Илье все еще кружили голову наполеоновские планы о собственной успешной и красивой жизни, и несомненно, что рядом с преуспевающим человеком не место одногруппнице, которая на младших курсах хотела стать школьным учителем, но в итоге все же связала себя с журналистской сферой, потому что тоже была не без дарования.
Он повел себя, как капризный ребенок, которому попросту надоела кукла обычная, и захотелось иметь игрушку с длинными ногами, манящей внешностью, знающую, как доставить удовольствие. Всё складывалось чудесно, ведь Даша сама была не прочь стать ей. Страсть кружила голову Ильи, он был просто очарован новой избранницей, удивляясь, как она отличается от своей сестры, с которой проводил всё меньше времени, ссылаясь на поиски работы. Алла очень любила Илюшу и привыкла доверять. В ее планах на будущую жизнь ему отводилась главная роль.
Кто же знал, что ниточка оборвется…
Илья очнулся от своих воспоминаний, обнаружив себя сидящим на качелях во дворе дома. Время, вероятно, приближалось к полудню. В первое мгновение испугался, не поняв, как он тут очутился, ведь в последние месяцы практически не покидал пределы квартиры, лишь изредка выходил на балкон, чтобы не забыть о существовании солнца. Его жизнь сузилась до тех рамок, которые обычно приходят к людям пенсионного возраста- еда, сон, еда, воспоминания, возня с ребенком, сон. Крайне редко Илья подрабатывал в местной газете, корректируя текст, иногда сам писал статейки, которые, впрочем, не были никому интересны. Впрочем, его это вполне устраивало, чего нельзя сказать о Даше, которая за 8 лет их замужества превратилась в полноватую женщину, с потихоньку увядающей красотой, ее стервозность превратилась в сварливость, переходящую порой в ярость, а ведь ей всего тридцать лет, что же ждало их семью дальше. Илья привык не обращать внимания на нападки жены, внешняя сторона жизни вообще мало интересовала его, единственное, что порой вызывало из мира грез и снов,- это Аля. Сделав свой выбор в пользу Даши, он понял, что перепутал, намного позже того, когда еще имел шанс изменить что-то. Они были яркой парой, которой было все равно на общественное мнение и мораль, важно было лишь то, что они счастливы и увлечены друг другом.
Дверь подъезда была открыта, кто-то опять ждал слесаря, сантехника, а, может быть, переезжал. Решительно всё равно. Илья поднялся на свой этаж, постоял, переводя дух, немного помедлил и нажал на кнопку звонка. За дверью послышалось шарканье тапочек, вздох, щелкнул замок. Даша стояла на пороге, критически и презрительно смотря на мужа.
- Не знала, что наша дочь посещает садик в другом городе.
-Дай пройти.
Илья говорил тихо, почти шепотом. Дарья посторонилась, пропуская его, хотя желание хлопнуть дверью перед носом у этого неудачника было практически непреодолимым. Он разулся, сел на стульчик в коридоре, уставившись в одну точку.
-И долго ты намерен украшать прихожую своей недвижной статуей? Разулся, проходи уже!
Нотки металла и здоровая наглость в голосе сейчас скорее напоминали далеко не здоровое хамство и издевку. Илья посмотрел на жену, слегка прищуриваясь. Зная, что она ненавидит, когда он так делает. Вдобавок к этому зевнул и отправился на кухню, по пути сделав крюк и заскочив в спальню, дабы взять фотоальбом. Повинуясь движению руки, отворился верхний шкафчик, откуда была извлечена бутылка с остатками портвейна. Для Ильи наступал привычный день.
Выбросив пустую емкость в мусорное ведро, он направился в гостиную, где, устроившись на диване, предался «оживлению прошлого» посредством фотографий. Дарья, увидев, что Илья опять купил билет в страну Воспоминания, просто взбесилась.
- Ты совсем уже с ума сошел!- накинулась она на мужа.- Не работаешь, ничего не делаешь! Сколько это может продолжаться? Сколько?
Илья, молча, смотрел на снимок, на котором они втроем стоят у дома. Молодые и счастливые. Он обнимает Аллу, а та, в свою очередь, Дашу, она души не чаяла в сестре.
-Долго еще ты будешь рассматривать эти чертовы фотографии! Ее нет больше, пойми ты уже, наконец! Алла умерла! Хватит, я прошу тебя, прошлого не вернешь! Подумай о нас с Алей, мы – твоя семья, мы, а не эти картинки!
- Уйди.- Илья поднял на жену свои серые глаза, сейчас смотревшие как-то отрешенно.- Тебе не понять. Я был дурак.
- Почему был? Ты и есть дурак! Знала бы, что так будет, никогда бы за тебя не вышла!- Дарья решила высказать всё, что было на душе. Впрочем, она уже играла эту пьесу, и не раз, поэтому Илья не стал дожидаться антракта и направился в прихожую.
-Куда опять собрался? Дома сиди! За что мне всё это?
Эти слова доносились из гостиной.
- Домой можешь не приходить, если сейчас опять напьешься! Впрочем…можешь вообще не возвращаться!
Хлопнула дверь.
Глава четвертая.
Считается, что дружба и любовь
делают людей лучше, ведь так?
Для меня все было иначе.Доверие приводит к измене.
Можно даже сказать, что доверие влечет измену.
Это то, чему я был свидетель, то, что понял тогда.
Даша и Илья наслаждались обществом друг друга. Им легко удавалось держать Аллу в неведении, к тому же она занята работой, на которую ее пригласили сразу же, после того, как диплом был получен. Но, когда Илья сделал Дарье предложение, стало ясно, что нужно сообщить об этом Алле. Оба думали, что, когда та узнает про то, что они любят друг друга и хотят быть вместе, то непременно поймет и простит их, потому что счастье родных для нее – важнее всего. Илья испытывал чувство вины по отношению к девушке, с которой был три года, но к Даше его тянуло сильнее, и ради этой страсти он готов был расстаться с любым прошлым.
Рассказать Алле решили вместе, всё вышло даже удачнее, чем они предполагали. Она вовсе не была наивной и глупой, догадывалась обо всем уже давно. Илье стало стыдно перед ней, ведь именно он не смог ни сохранить их отношения, ни признаться в измене. Аля не стала устраивать сцен, закатывать истерики, лишь молча выслушала всё и ушла. Лучше бы ударила. Ее реакция тревожила Илью, но Даша, обрадовавшись, что всё теперь честно и открыто, занялась свадебными хлопотами, вовлекая и его.
Свадьбу сыграли в теплый, солнечный летний день. Были только родные и близкие люди. Все, кроме Аллы. Ее отправили в срочную командировку, снимать какой-то крайне важный репортаж. Даша была удивительно хороша, белое платье изумительно шло к ее темным волосам, легкому загару. На Илье был костюм, серые глаза светились радостью, казалось, что нет на планете людей счастливее, чем он сейчас.
После регистрации молодые отправились в свадебное путешествие. Когда они вернулись, в их квартире закончился ремонт, Илья нашел работу. Алла никогда не приходила к ним в гости, ссылаясь на большой объем работы. С сестрой она общалась так же, как и до ее замужества, но вот его упорно избегала. Илья понимал, что виноват, но не верил, что Алла никогда не сможет простить, поэтому уповал на время.
Захлопнув за собой дверь, Илья спустился вниз и вышел на улицу. Постояв немного, решительными шагами направился в сторону остановки, сел на автобус и доехал до университета. Давненько тут не бывал. Впрочем, последние три года он нигде не бывал, кроме близлежащего магазина, детского сада и балкона своей квартиры.
Учебное заведение, которому было отдано пять лет жизни, коридоры которого, может быть, еще хранили память о нем, высоком парнишке в черной рубашке, который иногда, вместо того, чтобы посещать пары, слонялся по ним, или сидел на скамейке, слушая музыку, внешне не изменилось за эти годы. Довольно мрачное и неуютное здание, угрюмого серого цвета, с красивым белым крыльцом и колоннами. На крыльце по-прежнему курили студенты, окна библиотеки на цокольном этаже показывали, сколько книг располагается в хранилище. Кто-то спешно поднимался по ступенькам, кто-то также спешно спускался.
Илья неспешно обошел университет, испачкал ботинки грязью, когда шел по полю. Перейдя дорогу и дойдя до небольшого скверика, он сел на скамейку. Ему открылся вид на магистраль, безликие дома, неподалеку располагался корпус математиков и физиков, очень сильно похожий на своего собрата. Только крыльцо не такое шикарное.
Этот сквер был тут и в его студенческую юность. Они с друзьями приходили сюда по поводу и без повода, чтобы отдохнуть, после пар он гулял тут с Аллой. Сейчас же это место – любимое пристанище пенсионеров, гуляющих тут, чтобы ночью не мучила бессонница, и выпивох, которые уютно устроились на широких скамейках и предаются обильным возлияниям. Хотя одна молодая парочка все-таки тут была. Темноволосая девушка, в узких джинсах и ветровке и парень высокого роста, русые волосы полукругом обрамляли приятные черты его лица. Илье сначала показалось, что они увлеченно спорят о чем-то, но потом он понял, что они ссорятся. Девушка шла, сильно размахивая руками, парень пытался успокоить ее, но похоже ему это плохо удавалось. Они приблизились к скамейке, на которой сидел Илья, и вдруг ему стало не по себе. Он узнал в юноше себя, а в его спутнице - Аллу. Чувство тревоги приковало его к месту, он словно прирос к этой злополучной лавке. Видения продолжали выяснять отношения, им не было никакого дела до того, что сквер полон народу, который, на удивление спокойно, продолжал себя вести, не делая расшумевшимся замечаний.
Вот Алла залепила Илье пощечину и пошла по направлению к университету, быстро и не оглядываясь. Он нагнал, повернул к себе и, взяв ее лицо в ладони, посмотрел в глаза. Она больше не кричала, не пыталась ударить его. Илья улыбнулся, взял свою Аллу за руку, и они ушли.
Вздрогнув, он посмотрел вокруг. Пенсионеры продолжали прогулку, молодые мамы неторопливо шли с колясками, пьянчужки выпивали. Ему тоже захотелось употребить что-нибудь крепкое, чтобы заглушить это странное тревожное чувство, которое все еще цепко держало его. Тем не менее, Илья встал и пошел. Просто пошел вперед. Они никогда не ссорились на людях, да и вообще, ругались крайне редко. Алла не имела привычки громко кричать, да еще и размахивать при этом руками, пытаясь ударить Илью, если уж она сердилась, то просто с ним не разговаривала. Ее молчание было для него хуже любых пощечин и сцен. Но они быстро мирились, и в их отношениях снова наступала гармония. Илюша провожал Аллу после учебы, она ухаживала за ним, если он вдруг заболевал. Сейчас бы ему не повредил уход...
Потихоньку наступал вечер. «Пора домой»,- решил Илья и направился на остановку. Автобус был на удивление пуст. Он сел у окна и прислонился лбом к стеклу, задремав.
Илья вновь увидел Аллу, спустя год после женитьбы на Даше. Изменилась. Короткая стрижка, которую она сделала в честь окончания учебы, вновь уступила место длинным волосам, взгляд был какой-то потухший, улыбка отсутствовала вообще. Да и сама она стала тихой и молчаливой, лицо слегка осунулось. Дарья после замужества еще больше расцвела, и Илья подумал, что на ее фоне, Алла выглядит, как тень.
Впрочем, он ошибся, она все-таки накричала на него однажды. Илья заехал к теще в перерыв, чтобы пообедать, но дверь ему открыла Алла. Она, вероятно, тоже не ожидала этой встречи, но быстро взяла себя в руки: « Проходи, Илю…Илья».
Он вошел, разулся. Есть расхотелось. Алла закрыла дверь и пошла к себе в комнату. Помедлив, Илья все же решил поговорить с ней, объяснить, почему он так поступил, почему выбрал Дашу, чувствовал, что все же виноват.
- Знаешь, я так за вас рада!- Вдруг вскрикнула Алла.- Правда, рада. Но ты мог хотя бы нормально это сказать, понимаю, вы любите друг друга, пусть так, мешать не стану, но неужели я тебе настолько надоела, что решил поставить меня в известность за месяц до вашей свадьбы? Илья, это неправильно!
- Алла, послушай…
- А смысл мне сейчас слушать твои объяснения? Это – твой выбор. Он не совпал с моим выбором. Я сама виновата – много себе напридумывала, думала, что 3 года – это все же срок для отношений. Выбрал страсть, ну что ж. Илья, будь счастлив!
-Алла, да послушай ты меня! Я хотел тебе раньше сказать, но…
-Но не сказал, она совсем вскружила тебе голову, как до этого проделала это с десятком других парней!
- Я люблю ее. Не так, как любил тебя. Всё вообще по-другому, пойми ты это!
- Зачем мне вникать в это? Уже поздно. Вы женаты и счастливы. Пусть будет так.
Алла покраснела, в глазах заблестели капли. Горло Ильи сжал спазм, ему стало жаль ее.
-Прости меня.
- За что ты извиняешься? За то, что захотел стать счастливым? Вероятно, я была неправа. Это моя вина. Раз ты выбрал ее, значит, так нужно.
-Ты не,- начал говорить Илья, но она опять его прервала.
-Мне пора на работу. Ты приехал обедать. Приятного аппетита! Будь счастлив, Илюша!
И с этими словами Алла ушла. Илья из окна на кухне видел, как она села в машину и скрылась за поворотом. Не зная, что, захлопнув дверь, она расплакалась. Не знал, что весь этот год ждала, что он вернется к ней, что командировку в день их свадьбы специально выпросила, хотя ехать туда было совсем необязательно. Обед стынул.
Утром следующего дня заплаканная Даша сказала ему, что Алла вчера разбилась на машине. Илья сначала не поверил. Не верил он и тогда, когда увидел сообщение о ДТП в новостях. Он и сейчас не верил. Когда, через два года после случившегося у них с Дарьей родилась дочь, та сказала, что хочет назвать ее в честь сестры, Илья не стал возражать. Но никогда не называл малышку Аллой, подобно тому, как никогда не называл Алей героиню своих снов.
Автобус резко дернулся.
-Молодой человек, конечная.- Кондуктор встряхнула Илью за плечо.- Выходите, приехали.
«Проехал свою остановку. К счастью, до дома не так уж далеко, пешком дойду»,- вслух произнес Илья. Проходя мимо детского сада, он обратил внимание, что почти всех ребятишек уже разобрали, его дочери точно не было среди оставшихся. « Даша забрала, ну и хорошо,- подумал Илья,- надеюсь, ужин она уже приготовила».
-Явился,- недовольно произнесла Дарья, открывая мужу дверь.
-Папа пришел,- обрадованная Аля выбежала в коридор и поцеловала отца.
-Иди ешь, ужин на столе. Алла, пора спать!- В Даше с легкостью уживались деспот и генерал.
-Я покушаю и приду почитать тебе сказку на ночь,- сказал Илья, осторожно разжимая сцепленные у себя на шее ручонки дочери.- Как только вы с мамой умоетесь, наденете пижаму, и ты ляжешь под одеяло.
-Да, папа,- сказала Аля и пошла в комнату.
Ужинать в одиночестве – не самое приятное занятие. Особенно, когда есть почти не хочется. Особенно, когда снова наступает ночь, а с нею приходят сны.
Почти ничего не съев, Илья отправился в детскую. Аля лежала, обнимая своего медведя по имени Степан, который был очень одаренным и знал песню про валенки. Она уже уснула. Илья сел на краешек ее кровати и просто смотрел, как спит его дочь. Затем он встал, поправил ее волосы, налипшие на щеки, поцеловал в фарфоровый лоб и вышел из комнаты, включив ночник, который замерцал тихим светом.
-Ты собираешься ложиться?- голос Даши донесся из спальни.
Илья, не отвечая, отправился на кухню. Портвейн кончился, да и пить особо не хотелось. Бывают моменты, когда алкоголь не спасет. Он подошел к окну. В доме напротив светилось желтым светом одно окно на пятом этаже.
Город засыпал. Илья не спешил, ведь был уверен, что его сон придет к нему независимо от времени, в которое он уляжется. К тому же мысль о том, почему Алла не говорит ничего в сновидениях, не оставляла его. Решив, что сегодня он непременно что-нибудь у нее спросит, Илья лег на диване в гостиной, укрывшись пледом. В спальню идти не хотелось.
Долго лежал, вспоминая обо всём. О том, как Аля делала первые шаги, о том, как они ссорятся в последнее время с Дашей, о том, что последними словами Аллы в тот день было пожелание ему счастья. А он вот не сумел стать счастливым. Да даже просто стать кем-то не сумел. Наконец, пожелав спокойной ночи жестковатой диванной подушке и подумав о том, что сейчас он поговорит с Аллой, хотя бы во сне, Илья уснул.
Уснул без сновидений.
2010 год.