***
Да, забрел я в полной памяти в какое-то сумасшествие..., но ведь так всегда: стоит нам, целиком состоящим из привычек, делающим только привычное, взяться за что-то новое, как у нас неизбежно случаются перенапряг и ощущение, что сходишь с ума. И что ничего не выйдет, конечно. И просто горы всяких нелепых ошибок...
«Легко тебе, одиночке, маргиналу принижать традиционную культуру (или религию, или науку) с ее средними, общеизвестными результатами, но они-то, те, кто внутри, вкладывают в нее немалые силы, жар молодости, она им в новинку, у них радость общения друг с другом, совместного творчества, ясности цели, видимости учителей. Там много неплохих, милых людей, много талантливых, сильных - и Бог просто не нужен пока» - «Нет, только пугало не нужно, а Бог, углубляющий таланты, нужен всегда. Бог, освобождающий от колпаков - театр, концертирование или какая-нибудь микробиология - всё это только дурацкие колпаки. Они знают, знают, что они под колпаком. Чего обращаться к Богу, когда молодость прошла и ты в пустыне под колпаком, чего обращаться к Нему тогда, когда Он помочь уже не в силах...»
Приснился длинный-длинный песчаный склон посреди леса. Всё на нем живописно разворочено, кругом множество мелких скатов и крутых откосов; местами трава зеленеет и земля чернеет; и камни есть... Я, видимо, должен, забираться на верх (которого не видно за лесом), но пока нахожусь в какой-то яме под боком у крутого откоса. Яркий солнечный день на этом космодроме, а мне вдруг так хорошо расслабиться, спать. Ведь нет никого и верха не видно...
Слабость моя велика как Земля. Предпринимаю великие усилия, но лишь слегка, местами от них застроена и усилена Земля. Лежу, под телом матрас из травы и чем-то очень нежным сверху накрылся. И больше нет ничего у меня... (Маленький эпос)
Смотрел телевизор - якобы интересно, а на самом деле выеденное яйцо; ходил в магазин - якобы за нужным, но на самом деле - ни черта; семечки грыз как грязный полоумный; ругался как последняя скотина; газеты тоже читал; вообще жрал без разбора (потом рыгал, хоркался и сморкался); мещанствовал по дому - ни черта не нужное пытался употребить, по полочкам разложить, починить; спорил, лишь бы глотку подрать и на своем коньке покататься; на глупые дачи как дурак мотался; в глупейших учебных и бездельнейших трудовых учреждениях сто лет провел... - эх, не будь всего этого, было бы мне сейчас 18. Вроде все было безобидным и само собой разумеющимся, а как испохаблен ты, ангел, как провели тебя и на мякине, и на хлебе. И, пока сладостен обман, так и останется истина горька...
__
А2 меня не любит – только нравлюсь я ей, плюс одинока она теперь, плюс вся значительность нашей истории…
А., может, еще и потому так от меня бегает, что боится моего обаяния – ведь дважды ее от Р2 чуть не отбил, невзирая на всю ее любовь к нему!
Может быть, с О1 мне будет так же просто, как с Вовкой!
Год назад упивался тем, что «плюнул – золото», но не замечал, что золото частенько слишком невысокой пробы…
***
Странно наша любовь началась - в феврале, словно еще во сне, даже не поутру! Заметали метели нас, но мы сидели, не шевелясь, на единственной в городе не испохабленной спинке лавочки и не спешили просыпаться в этот предрассветный час...
***
Пил чай - подлетал к чашке в руке на маленьком самолетике, открывал у неё донышко, заливал чаем кабину и быстренько выпивал его, чтобы не захлебнуться и не утонуть - параллельно читая книгу про полк Существ с голубыми подошвами, «Апокалипсис»...