Среди многих тем о которых говорят, пишут, слушают, читают, и размышляют, в конце концов, поныне присутствуют темы запретные, закрытые, стыдные или просто грязные... Да и что мне вам говорить! Как будто бы вы сами не знаете! И дело тут далеко не всегда в цензуре, просто такова общественная мораль. И я не против этого. Нельзя отрицать, что есть вещи, внушающие неприязнь, а то и омерзение. Например туалет. Да не тот, который упоминается всеми классиками, с целью избежать слова "прихорашивание" и употребляется с прилагательными "утренний" или "вечерний". А тот, который самый настоящий туалет, унитаз, так сказать - золотой, мраморный, фарфоровый, металлический или просто дырка в полу. Редко у кого даже из современных, раскованных писателей встретишь фразу наподобие - "... и наконец очутившись у него дома, наша героиня, стремительной, но легкой походкой устремилась по направлению к сортиру, ибо очень уж хотелось ей нагадить своему кавалеру еще в самом начале их романтических отношений ...". Автор написавший такое будет немедленно высмеян и причислен общественностью к разряду извращенцев-копрофилов.
Но посмотрите правде в глаза. Сколько времени мы проводим сидя на унитазе или горделиво встав перед ним? Дотошные статистики уже давно посчитали бы - среднем двадцать минут в день, десять с половиной часов в месяц,
Больше пяти суток за год, и чуть меньше года в течении всей жизни. Так как я не статистик, считать это я не буду, но не могу не признать, что тема эта чрезвычайно важна и преступно не охвачена мировой литературой. Именно серьезной литературой, я имею ввиду. Всякие там хиханьки да хаханьки, справедливо названные сортирным юмором, я в расчет не беру и вам не советую. Как серьезный человек, открывая важную тему, я не могу посветить свой труд кому бы-то ни было, нежели чем самому важному человеку в нашей стране...
Это на сколько вы понимаете, была только присказка, а сказка... в смысле не сказка, а натуральная быль начинается только сейчас.
Вот что удивительно. Все люди, несмотря на кажущуюся похожесть, посещают туалетную комнату (по большим делам, разумеется) в самое разное время суток. Кто-то идет туда прямо с утра, едва продрав глаза. Другие находят время этому делу только к вечеру. Кое-кто проводит в туалете лучшие минуты трудового полдня. А есть и такие индивидуумы, которые ведут легкомысленно беспорядочный образ туалетной жизни. Владимир Владимирович Путин не из таких. Он еще со времен службы в ГБ привык к строгому порядку. По утрам премьер, сразу после пробуждения, всегда чистит зубы, делает физзарядку и съедает приготовленный лично первой леди (ну кто не знает, что именно эта леди первая, а Светлана, как и ее супруг, лишь временщица, на высоком посту) бутерброд с сыром "Дружба", тщательно размазанным между куском хлеба и куском колбасы. Ну а после бутерброда... После бутерброда Путин всегда идет в туалет, где ровно за семь с половиной минут, как по расписанию, освобождает свой августейший кишечник от всякой дряни. В последние десять лет эта элементарная процедура, как и многие более серьезные, существенно усложнилась. Теперь премьерский клозет ежедневно проверяет специально обученный охранник, со специально принюханной собакой. Он заходит в сортир ровно за пятнадцать минут до Самого и покидает его за минуту до прибытия первого русского засранца. За отведенное время туалетный охранник с собакой тщательно осматривает толчок, бачок, сливной крючок... Проверяет не заложена ли бомба под мрамором на полу и потолке, не спрятался ли за ершиком киллер с приветом от Бориса Абрамовича... Потом по рации бодигард сообщает начальнику охраны, что все готово к появлению высочайшего посетителя и покидает помещение, закрыв дверь на магнитный ключ.
По пути к туалету лидера нации сопровождает обычно еще трое секьюрити. Путин, пряча за их спинами свое тщедушное тельце, достигает заветной двери и скрывается в клозете, оставив сопроваждающих бдить снаружи.
Туалет является едва ли не единственным местом, где глава правительства может побыть наедине с самим с собой, неспешно подумать и даже - о чем-то помечтать. "Да о чем ему мечтать?" - спросите вы и будете правы - "у него и так есть все и даже больше!" А я вам отвечу. "Как это о чем! У каждого человека есть о чем помечтать! А Путин, если внимательно присмотреться, отряхнуть гэбэшную пыль с холодной головы, смыть кровавые пятна с чистых рук, тоже вроде бы как почти человек. И стало быть мечтает не меньше вашего". Разница лишь в том, что мечты его, в отличие от мечт простого народца, реализуются почти всегда и нередко буквально мгновенно. Кто может точно сказать сколько проэктов законов, указов и постановлений родилось под скромное журчание воды в ново-огаревском бачке? Сколько чиновничьих карьер родилось или погибло в премьерском туалете? Сколько Узников Совести начало свой тяжелый путь из этого клозета? Сколько пуль убийц оппонентов режима вылетело от сюда? Но оставим лирику, вернемся к самому сортиру.
Тут, в самом сортире, нашему герою совершенно не куда спешить, у него есть законные семь с половиной минут, которые принадлежат только ему и это не от чего не зависит. Не мировой кризис, не колебание курсов валют, не происки мировой закулисы и пятой колонны не отнимут у Путина эти минуты частного времени. Премьер министр неторопливо снимает домашние кальсоны от Бриони и с довольным кряканьем опускается на толчок. Ерзает пару раз задом государственного значения по стульчаку и, блаженно прищурив маленькие поросячьи глазки начинает тужится.
Вы знаете какой у него туалет в Ново-Огареве? Нет вы не знаете этого! И все ваши догадки про золотой унитаз, и доллары заместо туалетной бумаги - чушь собачья. Сортир Путина выглядит так. По бокам стоят два ярко красных флага с серпами и молотками - символ тоски по советской юности. Полотнища их безвольно отвисают по направлению к полу, так же как безвольно отвисает пиписька национального лидера между дряблыми безволосыми ляжками. Мраморные стены действительно дорого инкрустированы материалами пропавшими во время реконструкции янтарной комнаты. А вот сам толчок совершенно простой. Да, самый что ни наесть обычный. Вы тоже можете, если захотите конечно, купить такой долларов за восемьсот в любом магазине сантехники, для людей с достатком чуть выше среднего! Единственное отличие от простого плебейского сральника в том, что на внутренней стороне путинского унитаза, голографическим методом нанесена государственная символика Российской федерации. На фоне триколора изображен черный двуглавый монстр в позолоченной короне, который сжимает в когтистых лапах скипетр и державу, и на пузе у черного уродца, неведомо каким способом прикреплен развернутый свиток со словами последней редакции михалковского гимна. Путин понимает, что подобный орнамент в подобно месте - бесспорное хулиганство, но будучи убежденным гэбульником, не может отказать себе в слабости обделывать раз за разом символы некогда новой России.
Путин сидит на толчке и чувствует, что его нутро переполняют нечистоты. Делает одну попытку волевым усилием избавиться от них, вторую. Дело идет пока плохо, но национальный лидер уверен в своем кишечнике. Он давно уже делит мир на друзей, врагов и предателей. Он так привык к этому, что на упомянутые выше три категории подразделяет уже не только окружающих его людей, но и неодушевленные предметы и, даже части собственного тела. Следуя своей квалификации Путин четко знает, что кишечник его бесспорный союзник. В отличие допустим от пиписьки, которая позорно сдалась импотенции еще за пару лет до путинского пятидесятилетия, и была за то отнесена к категории предателей. Быть импотентом было очень обидно. Если бы об этом узнали массы, то по имиджу первого лица был бы нанесен чудовищный удар. Однако Володя никогда не умел сдаваться без боя и приложил максимум усилий для создания в сознании черни облика супермачо, женолюба и прелюбодея. Официальные СМИ прозрачно намекали на роман с очень известной, но мало знакомой самому премьеру гимнасткой. Интернет на эту тему просто кипел. Сама Алина скромно краснела, при нечастых официальных встречах, а супруга Людмила, когда никто ее не видел, тихо плакала уткнувшись в подушку сопливой носопыркой, проклиная свое постаревшее тело и пологая что мужа не могут возбудить исключительно ее брыли, а с Кабаевой у него все нормально. У Путина ненормально было и с Кабаевой. Но знал об этом только он, его личный врач-уролог и несколько доверенных политтехнологов, уверенно раскручивающих байку про премьера и гимнастку.
Путин тужился. Дело от чего-то не шло. Он наклонился вперед, положив локти на колени и сделал над собой новое усилие. Его организм стареет. Он понимает это холодной головой, но отказывается принять горячим сердцем. Все новые и новые заморочки со здоровьем каждый раз больно бьют по его эго. Хорошо же было Борису Николаевичу! Да, он хоть и был больным, таким больным, что врагу не пожелаешь (Путин бы, конечно, пожелал), но он четко знал о всех своих болячках и не ждал от своего организма ничего хорошего. А что прикажете делать ему? Он всю жизнь считал себя хронически здоровым человеком. И тут те раз! То почки забарахлят, то печенка или вот - запор. Приехали. Тут уж и не знаешь, какой орган дружествен тебе, а какой уже сренегадствовал на сторону. Анус и тот - предателем оказался. Теперь из всех органов Владимир Владимирович мог быть уверен только в сердце. Сердце стучит, так же как стучало всегда. А значит именно оно остается единственным классово близким из всех путинских потрохов. Зубы, по правде говоря, стучат тоже. Но зубы стучат исключительно от страха. Путину же доставляет удовольствие стук не по принуждению, а по велению души, неосознанно так сказать - когда стучат от того, что стучат. Вот как сердце. Во остальном были проблемы. Даже с холодным разумом и с тем у национального лидера стали возникать конфликты. До поры до времени все было нормально, а где-то с месяц назад пропал сон. Совершенно пропал на целых три дня. Едва Путин укладывался в постельку и закрывал глаза, в них, в глаза, в светлые очи, начинали лезть отвратительные, опухшие и посиневшие утопленники с "Курска". Почему это они десять лет никуда не лезли, а сейчас поперли? Их что, звал кто? Или может они лезли все это время, да только холодный разум их не пускал? А вот теперь взял и предал, вслед за пиписькой... За утопленниками шли позеленевшие от неведомого газа заложники "Норд-Оста", разорванные на куски дети Беслана... За детьми приходил труп Аслана Масхадова и повторял безгубым ртом - "я помогу освободить заложников. Вы же гарантируете мне безопасность? Я помогу...". После Масхадова приходили другие, более приличные, но такие же мертвые. Приходил и Юшенков, и Пол Хлебников, и Анна Политковская в обнимку с Наталией Эстемировой, пору раз наведывался Литвиненко. Однажды приперся даже Зураб Жвания (этот то причем? Или и его тоже?)... Потом от чего то стала сниться автомобильный реп-шнур, завязанный в недвусмысленную петлю. Даже днем, когда премьер-министру спать было в общем то не положено, но глаза сами собой закрывались, перед ними не медля и секунды появлялся Николай Второй, с нимбом святого на голове и томиком Бальмонта в руках. Николай грозил Путину пальцем и нравоучительным голосом читал стихотворение -
«Наш царь – Мукден, наш царь – Цусима,
Наш царь – кровавое пятно
Зловонье пороха и дыма,
В котором разуму — темно.»
Путин открывал глаза и с ужасом осматривался вокруг. Когда в такой момент он находил себя на заседании Правительства, либо в салоне стремительно несущегося автомобиля, он понимал, что забылся всего на пару секунд и чуть слышно, трясущемися губами повторял - "какой Мукден? Какая Цусима? Это не я... Я не виноват, это чужие преступления, не вешайте их на меня, будто бы мне своих мало"... Он снова закрывал глаза и снова в сознание проникал святой предшественник, заслуживший при жизни погоняла - "Кровавый" и "Проклятый". Николай поправлял рукой нимб, и продолжал декламацию -
"...Он трус, он чувствует с запинкой,
Но верим, час расплаты ждет,
Кто начал царствовать - Ходынкой,
Тот кончит - встав на эшафот!"
Национальный лидер снова приходил в чувства и снова бормотал себе под нос. "Что за чушь? Какая Ходынка? Не начинал я царствовать никакой Ходынкой! Каширкой начинал, Печатниками начинал... Но не Ходынкой ведь?
Этот ужас продолжался целых три дня. На третий день Владимир Владимирович выгнал из Москвы Лужкова, настроение его улучшилось и кошмары пропали. Не то, что в кошмарах премьера был виноват непосредственно столичный градоначальник. Просто Путин так делал всегда. Когда ему было плохо, когда в жизни чего-то не ладилось, он всегда делал гадость другому и собственные неприятности исчезали без следа, будто бы переданные наподобие эстафетной палочки.
Сегодня Путина ждали встречи с двумя министрами - силовым и экономическим, а так же с главой одной банковской корпорации. Путин уже решил, что сегодняшний запор отольется на ком то из них, но пока еще не понял на ком. Скорее всего на одним из финансистов, ведь их двое, а силовик один. Национальный лидер любил справедливость.
Секунды стремительно неслись. В прежнее время туалетные семь с половиной минут казались национальному лидеру маленьким, но полноценным отпуском, одновременно от дел государственных и личных. Теперь же семь с половиной минут очутились нестерпимой мукой. Хотя уже не семь с половиной... Восемь, девять, пятнадцать... Часы на руке гадски тикали. Почему же они раньше молчали, а теперь так громко затикали? Надо бы подарить их какому-нибудь шахтеру... Экрххх!...
Премьер понимал, что его уже заждались охранники и шоферы. Он знал, что перекрытый для его проезда Кутузовский в тысячу клаксонов проклинает всю вертикаль в целом и его в частности. Он был уверен, что ожидающие его прибытия министры нервно пучат глаза, грызут ногти, выпивают литрами горячий чай и громко кроют своих референтов, а тихо - самого премьера. Но он ровным счетом не мог ничего поделать. В последнее время Путин совершенно отвык от чувства собственной беспомощности. Все что по тем или иным причинам он не мог сделать сам, он перекладывал на головы других людей, а потом строго с них спрашивал, наказывал, увольнял, изредка распоряжался зарыть кого-то в лесу... Эх, был бы у него такой человек, которому можно было приказать покакать за себя! Но такого человека не было, и Путину приходилось заниматься этой грязной работой самостоятельно.
Хотя, если посмотреть правде в бесстыжие глаза, тихий, консервативный запор нравился премьер-министру гораздо больше радикального, революционного поноса... Путин неожиданно для себя задумался над этим вопросом, и думал про него целые три минуты, по истечению который, точно решил - "хорошо что у меня не понос", и продолжил тужиться дальше...
В то утро Путину так и не удалось просраться, он уехал из своей резиденции спустя полтора часа, злой и слегка уставший. Его главный повар, диетолог и семеро их помощников были немедленно выставлены за дверь. Спустя три часа был тихо уволен один из силовых министров, а некий крупный финансист получил отказ в государственной крыше ОООЧЕНЬ крупных экономических авантюр.
Не смог он просраться и на следующий день и через сутки. Эпоха запора в Ново-Огареве продолжалась почти неделю, превратившись в муку не только для первого лица, но и для всего его окружения. Дворовая челядь старалась не попадаться переполненному фекалиями хозяину на глаза, чиновники приезжали в премьерскую резиденцию как на эшафот, а крупнейшие специалисты-гастроэнтерологи и прочие желудочно-кишечные доктора давились прямо в своих клиниках, не желая связываться с венценосным пациентом... Пострадали и международные отношения. Телевидение об этом конечно молчит, но за эту неделю Путин успел перенести два международных визита, отказался приехать на один самит и послал по матери троих, простите за каламбур, послов. Эта история закончилась так же неожиданно как и начиналась. В один прекрасный день Путин вышел из сортира с солнечно сверкающей улыбкой, поправляя на ходу кальсоны. Он отечески похлопал охранника по плечу, а жену по попе и поехал вручать государственные премии. Весь премьерский палац выдохнул с облегчением. Недельная эпоха запора завершена, можно продолжать жить дальше.
Вы спросите, какое нам дело до рассказанной вами истории? Это грязно, скучно и совсем не смешно! В ответ я лишь пожму плечами. "Ну не смешно, так не смешно" - отвечу я вам, - "я и не надеялся кого-то рассмешить. После этого рассказа вы можете плюнуть в мою сторону или навеки потерять ко мне даже вялый интерес. Но, не будете же вы спорить, что нехорошо иметь во главе государства человека переполненного дерьмом?"