Я уже забыл, когда шёл в последний раз, выпрямившись во весь рост, как должен ходить нормальный и свободный человек. Но сейчас я устал окончательно. Спина сделалась каменой, шея затекла. Я полз уже, наверное, часа 3.
Я лёг на спину и стал смотреть в небо. Ночи этой осенью были как везде в Европе тёплыми и на удивление не дождливыми. Лежалось мне хорошо, мягко и не холодно – поле всё ещё хранило то тепло, которым наградило его прошедшее лето, так что холодно мне не было, вот только всё тело чесалось, но я уже привык за три-четыре года войны…я уже не припомню сколько лет длится эта война, на мой взгляд, я себя только и помню ползающим на брюхе с автоматом.
Небо было без единого облачка. Я даже видел падающую звезду: сначала она мигала, потом загорелась и с рёвом рухнула на землю за лесополосой… Но я успел загадать желание! Мне нужно было загадать желание, пусть и на падающий самолёт! Нет, оно было не о том, чтобы побыстрее закончилась война. Я загадал увидеть ещё раз ту фрау, назовём её просто – Марта, мне кажется в Германии это имя вообще очень распространено…
Да, у меня было задание: определить, как сильно немцы охраняли мост. Но когда из машины одного фрица вышла она, я не мог больше думать ни о чём – я давно не видел таких женщин! Я имею в виду не пол, а именно женщин, а не мускулистых и здоровых доярок, к которыми мы с Васьком ходили знакомиться на Спас…нет. Я говорю о женщинах – у которых стройные и красивые ножки, ухоженные волосы, которые просто выглядят как женщины… А её лицо… Говорят в России самые красивые на лица женщины, но мне сложно судить, эта фрау была на порядок красивее тех девушек, что я видел раньше. Ну, разве что Нинишна, сестричка в госпитале, более менее была похожа на женщину, правда ей уже был 6-й десяток.
А может, просто я смотрел на неё так заворожено, что на фоне остальных мужских и страшных немецких физиономий, она была прекрасна как Венера? Не знаю… Знаю только что я вот ползу уже два дня и в голове только она…не знаю зачем я ползу обратно, чтобы снова потом ползти ещё куда-то, чтобы больше никогда не увидеть её? А может я больше люблю своего командира, а не Марту? ))
Мне бы очень хотелось с ней поговорить…познакомиться… минуточку? А на каком языке? Вот засада – моё знание немецкого ограничивается только школьными занятиями и то, теми, которые я не пропускал и не прогуливал… Ах ну да – зачем мне какой-то язык, мы бы могли с ней говорить на языке любви! Точно! Вдруг я ей тоже очень понравлюсь, этого ведь тоже исключать нельзя! А почему бы и не понравиться ей – я не такой страшный как все эти Гнусы или Гансы, коих я лицезрел рядом с ней.
Так…ещё раз – какого хрена я ползу к своим? Ах да, задание повышенной важности, война – и как всегда, когда я встречаю красивую женщину, то потом мне всегда в противоположную сторону!
Забавная всё же моя профессия – я как будто крадущийся волк, который видит овец, но те и не подозревают о его присутствии. Как к примеру, в тот самый раз, когда я наблюдал за купанием девок с нашим генералом в том пруду в Польше… Смешная была сцена - уж больно неуклюжим мне показался наш товарищ генерал!
В последнее время, находясь в отряде, я часто думал о событиях последних дней и я вот и правда не понимаю до сих пор: вот мы общались с пленным немцем, Максом из Дортмунда – ну как могли: он на ломанном русском, а я на переломанном и плохо склеенном немецком. Но мы понимали друг-друга! Мы оба соглашались – столько радостей можно найти в жизни, особенно мне понравилось, как он рассказывал мне о немецком пиве и колбасках и пышногрудых немках, об Октобэрфесте, что я ещё тогда хотел с ним сбежать из отряда… Даже не передать как мне жаль, что его расстреляли…хороший был парень…не поесть ему теперь сосисок и не попить больше пива. А за что расстреляли (он мне сказал, что ещё никого и не убил даже и даже не знает как это) – война мол, враг…Господи, какой бред во всё этом! Вот нормальный ведь, молодой парень, ему бы каждый день в пивной фройляин по попкам хлопать, да детей клепать, а ведь нет его и никогда ведь уже не будет, никто не увидит его улыбку. Его Ингрид наверное найдёт кого-нибудь другого, если переживёт весть о его смерти… А сколько наших мальчиков – да-да именно мальчиков – наивных и светлых, у которых тоже были девушки, у кого-то жёны, сколько же их полегло?! Кто вернёт это всё, какой Бог?!... Одно радует, что я не стрелял в него, я бы не простил себе это до конца жизни, я бы не смог его убить, и меня бы тогда тоже обвинили в предательстве Родины…а может и к лучшему – ну какая теперь может быть для меня жизнь без Марты?! Не могу я больше! Не хочу ничего, только лишь ещё раз увидеть её!!! Какой смысл жить, когда живёшь так глупо и каждый момент вообще можешь лишиться жизни! И кто сказал, что есть Небо и Бог, а если и есть, к примеру, царствие небесное, то Марты там ведь может и не быть!
Решено – увижу её ещё раз и будь что будет! Победят и без меня – скорее всего в 45-м году…
Я пополз обратно…к немцам. Мне нужно было обязательно добраться до леса, пока совсем не рассвело.
Уже почти расцвело, когда я смог подняться и осторожно пойти по лесу. Я даже забыл, что уже давно ничего не ел… я достал ломоть сухого хлеба и пару морковок, что вырвал на поле возле сожженного дома, видимо хозяевам больше не придётся собирать урожай. И ещё у меня в сумке где-то была репа и банка тушёнки, которую я оставил на всякий случай. Я похрустел немного и найдя нечто похожее на брошенную берлогу, залез поспать, засыпав себя листьями и соломой, а ко входу в нору подтянул сломанную берёзку. Время разведчика – сумерки. Нужно спать.
Всю следующую ночь я прошёл, не встретив никаких признаков человека, что позволило мне продвинуться достаточно далеко вглубь вражеской территории.
На утро я уже был около лагеря фашистов. Нет, я совершенно не испытывал к ним какого-то омерзения или ненависти, несмотря на то, что они сразу бы меня прикончили, как, естественно для такого времени, поступил бы и я.
Мне несказанно повезло – я нашёл много закопанной в угли картошки в тлеющем костре, возле которого я и прилёг с биноклем. Кроме того – было очень много окурков, которые я собрал себе в сумку, чтобы потом высыпать из них себе весь оставшийся в них табак. Всё ж какой у немцев хороший табак! Не сравнить с нашей ядрёной махоркой… А ещё – если бы не советское командование, особенно политработники, я бы, например, с удовольствием носил их ботинки – они такие удобные, прочные, я таких тоже никогда не видел! Такое чувство, когда разглядываешь предметы быта и одежды немцев, что мы воюем с инопланетянами, чьи технологии намного уже превзошли все нам известные… А ведь у Макса был мой размер…эх…Макс, Макс…Всё равно как то мне его очень жалко, хоть он и был мне вроде как врагом… Но ведь такой приятный парень был, улыбчивый, добродушный. Совсем не похожим на тот образ, что нам внушали… На мой взгляд у нас с немцами много общего – они тоже очень любят футбол, пиво, женщин… Да и вообще, люди есть люди. Мы все похожи, все с Земли.
Кстати, о женщине!
Так. Я как раз лежал в том месте, где видел Марту, но её нигде не было видно. Я провёл почти весь день в наблюдении за фрицами. Видел разных командиров, видел как солдаты сначала носили ящики, потом закладывали взрывчатку под мостом, видимо на случай нашего наступления… видел как немцы по пояс раздетые стояли квадратом и перепасовывали друг-другу мяч, и один из них, видимо был профессионалом – ловко жонглировал и отдавал изумительные по точности и исполнению пасы.
Ночью мне удалось немного вздремнуть. Но под утро я думал уже о том, что зря я всё это затеял и дал волю фантазии: вот я встречу Марту – и что я ей скажу – guten tag! Wie geht es Ihnen Frau Marta! (Добрый день! Как Ваши дела, Марта?) А если она и не Марта вовсе? Блин у меня совсем крышу сбило из-за того, что я увидел её… Опа, я как то не подумал – а ведь она, скорее всего замужняя фрау, иначе каким бесом её принесло сюда, в войсковое расположение?
Днём мысли и сомнения отступили, потому что я увидел её вновь. Господи, как же она была хороша собой!!! И ведь есть фриц, которые имеет счастье быть с ней, я уже молчу про любовника или мужа… Почему одним в этой жизни достаётся более приятные вещи и самые красивые женщины мира?! Эх…да к чёрту тогда такую жизнь… Что за неё спрашивается хвататься то и дрожать!?
Поздно вечером, когда я окончательно потеряв надежду на светлое будущее, и решил двинуть обратно, как вдруг, услышал, что со стороны Чехословацкой территории кто-то движется в мою сторону. Шли несколько человек. Шли не спеша. Затем я услышал немецкую речь, причём один из голосов был женским. Я затаился, уползать было поздно.
Единственное, что я успел – это сползти и зарыться глубже в небольшом овраге, присыпав себя листьями и ветками. Они разговаривали где-то совсем рядом. Я мало что понимал в беглой немецкой речи, хоть и улавливал интонацию, которая меня немного заинтересовала и обескуражила. Голос мужчины был хрипловатым, но чувствовалось, что он старается шутить. Женщина, а это была именно она, моя Марта, то же смеялась и шутила. Они прошли мимо меня, и стали углубляться в лес, что немного насторожило меня. Ведь лагерь итак уже был не близко…
Я стал ползти за ними, сначала речь пропала из поля моего слуха, но вдруг голос женщины стал жёстким и решительным, а голос мужчины пытался постоянно её перебить и призывал к чему-то настойчиво и жёстко. Я поднял голову и увидел Марту с пистолетом в руках, направленным на немецкого офицера, крепкого телосложения. Вдруг, пока Марта ему что-то говорила и, наверное, на секунду увлеклась и потеряла контроль над ситуацией, офицер резким ударом руки в сторону выбил пистолет из рук этой прелестной женщины и схватил её за шею двумя руками. Бедная Марта, казалось это чудовище сейчас полностью сожмёт свои огромные руки и переломит пополам её ангельскую шейку.
Офицер, продолжал душить Марту и под весом собственного тела опускал её всё ниже и ниже, почти на колени, та задыхалась. Я не знаю почему, но я вскочил без лишних раздумий и рванул к ним. В этот момент офицер швырнул Марту перед собой, чуть дальше. И потянулся правой рукой за пистолетом, что был в его кобуре на ремне.
Мой рывок заставил их обоих устремить свой взгляд на меня, вопросительно-испуганный Марты и понимающим, что участь его предрешена немцем. Я с лёту рубанул его по голове прикладом своего оружия, сбив с ног на колени, а вторым ударом (как заядлый гольфист) уже вырубив того окончательно. Марта была в шоке, она всё ещё была на земле, но смотрела на меня как вкопанная, не пытаясь даже подняться, опираясь на руки, расположенные позади неё.
- Марта! – сказал я громко и решительно, и резко протянул ей свою руку. Она ухватилась за ней и продолжала смотреть на меня не понимающим взглядом.
- нам нужно бежать, слышишь!
Я знал, что она не поняла мой вопрос, но вдруг она ответила:
- кто ты?
Теперь в шоке был я – она не немка!!!
- кто ты, советские войска уже здесь?
- я…- я запинался…- вернулся из-за тебя…я…
Она всматривалась мне в глаза так сильно, что у меня не было времени придумать и сказать что-то другое…
- Я…я просто…я люблю тебя…- вдруг вырвалось из меня и я только тогда понял как нелепо в данной ситуации это всё прозвучало…
Она замерла на мгновение, но тут же улыбнулась и обняла меня, да так сильно, буд-то я был ей действительно по настоящему дорог.
- Марта, - сказал я.
- Я Таня, - сказала она и вновь пристально посмотрела в мои глаза как будто смотрела на город, который она уже так давно не видела, но о котором так сильно мечтала и снова прижавшись ко мне зарыдала, произнося: - родной мой, тебя послало небо, он бы убил меня, спасибо тебе, спасибо, мой герой…
- это судьба…
- ты прав, ты полностью прав, милый, ты мой ангел хранитель…
- Таня…я пришёл за тобой, я уже был здесь…я видел тебя… Пойдём со мной или давай убежим в Чехословакию, там не везде немцы! А потом дальше, в Италию. Я хочу всегда быть только с тобой!
- что ты говоришь, милый..ты..ты..поцелуй меня…поцелуй меня пожалуйста ещё раз!
Я приблизился к её губам, потом к щекам, потом к шее, к ушку…Я был ослеплён ей… она очень продолжительно выдохнула, казалось, она тоже поддалась страсти…я не мог остановиться, я целовал её… вдруг она слегка оттолкнула меня и сказала:
- его будут искать, но куда мы побежим везде ведь эти немцы!? А если нас поймают свои – меня ведь расстреляют, да и тебя тоже…
- не правда, я знаю, что в этом направлении их уже почти нет, я опытный разведчик, прорвёмся, мне надоела эта ужасная война, мне всё равно, я не могу теперь без тебя, зачем нам всё это, Таня?!
- но как же Родина, как же…Господи что я говорю…меня должны забрать с документами в 2-х часах хода отсюда на Юго-Восток…
- но мы должны быть вместе, только ты и я! Мне так всё это уже надоело! Я обещаю, я буду заботиться о тебе! Пожалуйста, поверь мне, мне ничего больше не нужно! К чёрту всё, главное люди их жизнь, главное мы!
- …я не знаю, я даже тебя не знаю.. я..я..- она снова стала плакать, как вдруг сказала: - я тоже больше не могу, уж лучше попробовать всё изменить! Я тоже устала от всего, а ты правда меня любишь? Ты ведь ничего не знаешь обо мне…
- мне достаточно того, что я уже знаю…поверь мне, прошу, уж лучше попытаться и если не получится не мучить себя вопросами – а если бы да кабы, я уже давно об этом думаю. А вернёмся мы домой и что, что дальше? Кому мы нужны?
- я…может это всё глупо…но у меня правда никого нету, кроме бабушки, отца расстреляли, мать умерла от тифа… скажи мне ещё раз честно, посмотри в глаза, поклянись что мы будем вместе, только ты и я, поклянись, обещай мне!!! – она вновь расплакалась…
Я обнял её крепко, поцеловал, взял её руку в свою, и произнёс спокойным и уверенным голосом:
- идём, нам пора. Мы будем вместе навсегда. Мне больше ничего не надо! Важно - только мы!
Она улыбнулась и мы скрылись в чаще леса.
Офицер был мёртв. Какие-то «очень-очень важные» бумаги остались лежать рядом с ним, постепенно впитывая в себя человеческую кровь. Сколько же жизней было отдано на Земле за все эти бумаги, сколько крови они впитали в себя…
Первый раз в жизни я был по-настоящему счастлив, у меня появился смысл жить. Мы шли уже несколько дней, но мы были оба довольны. Мы знали, что нам ещё долго идти и путь представляется далеко не простым, а новая жизнь тем более. Но этот путь был приятен нам обоим. Мы оба устали от войны, от вечных придуманных человеческих обязанностей и долге. Мы решили изменить всё. Мне очень повезло наконец-то встретить человека со схожими взглядами на жизнь. Я не зря вернулся, видимо моя интуиция поняла всё гораздо быстрее, чем мой мозг. Я оборачивался и видел её добрый взгляд. Я не за что не отпущу её руку, чтобы не случилось с нами впереди…