Вчера я пересматривала свои записи. Нашла листок со стихами, посвященными Яну. Стих мне понравился, но показался непонятным. Вот он:
Вечер. Хочу заниматься йогой
И представлять себе домик на Крите,
Луну нал морем и звук цикады.
Хочу заниматься йогой,
Но иду к злобному старику Богомолу.
У него толстое брюхо.
Будет ли он опять нападать?
***
Захотелось опубликовать его, и я решила написать короткое вступление и разъяснение к стихотворению. Почему в тот период жизни лучше было пойти на занятия к Яну, чем тихо сидеть у моря, проваливаясь в грезы, и злиться, если кто-то подходит и начинает разговор со мной, выводя из состояния наслаждения и, в общем-то, бессознательности, летаргии.
Увлеклась, и, вместо короткого разъяснения, получился рассказ о занятиях ушу у Яна.
Пришел муж, застал меня, всклокоченной и перевозбужденной от творческого азарта и вдохновения, длившегося уже часа три. Я ему радостно сообщила, о только что написанном мною рассказе. Попросила прочитать и исправить ошибки, если найдет. Он прочитал, поправил кое-где знаки препинания и спросил:
- А в чем смысл рассказа? Непонятно, что ты хотела сказать, какая идея заключена в тексте? Для чего ты писала?
А я забыла, что пишу всего лишь разъяснение к стиху, - только на следующее утро вспомнила об этом, - и ответила, мол, не знаю, в чем тут идея, но добавила в повествование абзац о пустоте и второе стихотворение. Утром, вспомнив, с чего все началось, опять задумалась, в чем же там была идея? Пришла к такому выводу: очень важно отвлечение от чувств. Нет Пратьяхары – нет сосредоточения.
А Пратьяхары у меня все еще нет.