Как - то по весне выхожу из подъезда, а в дом вьезжает новый русский. Бывшие хозяева квартиры поумирали, дети ее продали.
Мой сосед по подъезду, военный пенсионер. Михаил Петрович. Поздоровался по ручке и говорит:
- Надо же, какие книги на мусорку выбрасывают: Куприна, Чехова,Лескова, Дюма, Золя. И не жалко...
- Не может быть?
- Я серьезно. Не веришь - сходи посмотри, - обиделся Петрович. - Только что всю подписку Льва Толстого рабочие мимо пронесли.
Подошли к мусорке. Смотрю, действительно, гора книг на земле. Тут же пластинки разбросаны: Утесов, Окуджава, Бернес...
Петрович наклонился и, взяв книгу, прочитал: "Жюль Верн. Дети капитана Гранта".
"Надо же! Такая книга и лежит в пыли среди мусора!" - обожгла меня обида.
***
Два дня спустя позвонил Михаил Петрович, попросил забежать, а заодно пообещал сюрприз. Зашел через полчаса к нему, а он спрашивает:
- В Одессе приходилось бывать?
- Нет, - отвечаю.
- А я там служил на флоте. Со своей Машей там и познакомился.
Михаил Петрович широким жестом пригласил пройти в зал. Вид у него был взволнованный. Смотрю, книжные полки от пола до потолка. На антресолях расположились тома Пушкина в золотисто - оранжевом обрамлении. Я осторожно прикоснулся кончиками пальцев к разноцветным корешкам переплетов:
- Библиотека - то, Петрович, классная у тебя!
- Я книжки читаю, будто семечки грызу, - признался он.- Протираю их влажной тряпочкой,чтобы пыль не оседала.
На тумбочке я увидел старенький радиоприемник с проигрывателем.
- Узнаешь аппарат? - спрашивает Петрович.
- Как же! Техника из босоногого детства.
- Ну, так слушай, - говорит Петрович, а сам пластинку ставит. - Песня про меня - замечательная. Рекомендую послушать.
Сначала раздалось шипение, треск, а потом я узнал знакомый голос Утесова:
" Ты одессит , Мишка ,
А это значит, что не страшны тебе
Ни горе , ни беда .
Ведь ты моряк , Мишка ,
А моряки не плачут
И не теряют бодрость духа никогда , "
Смотрю, у Михаила Петровича веко задергалось. Он отвернувшись к окну, проговорил:
- Представляешь,сосед, у меня теперь аж четыре пластинки с песнями Утесова! Надо же, а? Прямо не верится. Это же почти все его записи с 1930 года - подарочная коллекция.
Хитровато улыбнулся, подошел к книжному шкафу:
- Смотри сюда, Викторович! Я и всю подписку Льва Толстого давеча с мусорки притащил. Представляешь, позолоченные корешки! А что? При советской власти, бывало, всю ночь в очереди простоишь у магазина "Подписные издания", в списках надо было отмечаться. Я ведь, надо признаться, старый книголюб. Каждой новой книге радовался, как ребенок. Ох - во! Во времена настали! А?
Добавил:
- Капитализм пришел! Кто бы мог подумать, что жизнь так переменится?
Горестно вздохнул:
- А беспокоиться причины были тогда: дождь пошел, ну, я и давай их перетаскивать. Спасибо, Маша помогла.
- Будет тебе, - отмахнулась от него Мария Николаевна, - натащил макулатуры и радуется.
Накинула на стол красивую скатерть.
- Не поверите? Он может часами говорить о книгах. Миша! Угости гостя чаем, а я пойду булочки из духовки достану.
Хотел забежать на пять минут, а просидел у них два часа. Петрович ставил пластинку за пластинкой, Мария Николаевна угощала булочками. Затем они стали танцевать под песню "У самовара я и моя Маша".
Смотрю, а самовар - то уже остыл, они принялись петь песни на два голоса, у них это хорошо получалось...
Приехал сегодня с дачи, а тут телефон звонит. Взял трубку, это – Петрович.
- Приходи, Викторович, вечерком на чай. Будем пластинки Бернеса слушать…
Фото Елены Ивановой