С того дня, словно прошли какой-то невидимый рубеж, отношение мужа к Азе изменилось. Возникли упреки, которых раньше не было, поведение, которого раньше не было. Ушло тепло, спряталось, и Аза не могла понять, насколько это затянется, кто виноват, и как на это смотреть. Она часто размышляла, может, это деньги его сделали таким заносчивым, вскружили ему голову. Может, надо подождать, это пройдет.
Она старалась не одевать модные и дорогие вещи, которые он покупал ей, стала чувствовать, будто пользуется тем, что ей дают не с удовольствием, а трудом. Хотя, как она думала, может и ошибаюсь. Она думала, правильно ли то, что она терпит. Может, если она потерпит какое-то время, Рафик потом все поймет, и будет ее любить и ценить за то, что она терпела его, когда он стал заноситься. И от этих мыслей, ей становилось спокойнее. Иногда наступало улучшение в отношениях и даже казалось, что он такой же как раньше, но все чаще и чаще она стала видеть мужа в новом состоянии духа, и отношения к ней.
Однажды, было это в ту пору, когда у Азы были зачеты, трудный в учебе период, он пришел позже обычного, сразу было видно, что выпивши. С шумом вошел он в двери, громко и тяжело топая туфлями по деревянному полу дома. От него пахло спиртным, безразличием ко всем, и небрежностью. Пуговицы на рубашке расстегнуты, растрепанный галстук.
- жена! глухо рявкнул он.
Аза уже шла к нему из глубины дома. Она прошла, и бросила взгляд на свадебную фотографию, которая висела на стене, подошла к мужу, и принялась молча помогать ему раздеваться.
- не торопишься встречать, сказал он, бросив затуманенный взгляд на Азу.
- я готовилась к зачету, спокойно сказала она, словно нет никого напряжения, сказала она покойным голосом. Не слышала, как ты пришел. Ты не позвонил мне, что задержишься, ну проходи, кушать будешь, я приготовлю.
Рафик смотрел на нее, и спокойствие Азы злило его еще больше. Он будто рассматривал ее, и искал к чему можно привязаться. Когда говорил он, в воздух висело напряжение, которое казалось ни чем не снять. Но когда начинала говорить Аза, то речь ее лилась так, словно шелестела, и будто никакого напряжения и не было вовсе. Рафик чувствовал, что при всем могуществе мужа и мужчины в доме, у него не получается верховодить, быть главным, каким он был на работе. Ему хотелось поставить какую-то точку, метку, что он главный, показать это, и чтобы жена это признала. Аза же, умная и гордая женщина, прекрасно понимает, что заискивать она не будет, но и конфликт вызывать не хочет.
Рафик вошел в обуви в комнату, нарушив тем самым негласное правило. Аза только бросила взгляд на туфли, ничего не сказав. Принеси сюда чай, сказал он, внимательно глядя помутневшими глазами на Азу. Через несколько минут она пришла, принесла пиалу с чаем, поставила ее на стол, и собралась идти к себе в комнату, как он сказал
- терпишь. Глаза его были залиты пеленой, говорил он расслабленно, будто через слова выходило то, что было внутри. Я теперь человеком стал, можно и потерпеть. А ты как была студентом, так и осталась. Ирония судьбы, мы вырастаем, одни становятся людьми, а другие остаются на месте. Скажи мне, скажи. Скажи, что я важный человек теперь. Скажи, что я главный в доме. Ты всегда будешь теперь слушаться меня.
Аза смотрела на него, не узнавая в нем прежнего наивного мальчика. Внешность его, но ведет себя так, будто внутри другой человек. Она подошла ближе к нему, поднесла лицо вплотную к его лицу, внимательно посмотрела в его глаза. Ее взгляд был как взор самого бога, такой же спокойный и теплый.
- Конечно, ты мужчина, поэтому главный в доме, но если ты хочешь продолжать этот разговор, давай сделаем это завтра. С этими словами она повернулась, и пошла заниматься учебными предметами. Рафик же, пытался понять то, что она ему сказала, и его опять стало злить, что она, каким-то образом, перехитрила его.
Аза была с виду спокойна, казалась безмятежной, но ночью плакала от обиды и горечи. Она знала, что это не правда, что эти деньги для нее никогда не значили столько, чтобы из-за них поступиться со своими принципами. Ее пугало, что он на самом деле так считает, что она из-за денег держится возле него. Может это не временно, не просто вскружилась голова. У Азы шла кругом голова от таких мыслей. Что делать, если так будет дальше, надо ли ждать еще. Что делать, вернуться домой, это такой позор, опозорить своих родителей нельзя, она слишком их любила. На следующее утро Аза не пошла в институт, ей было слишком плохо на душе. С утра, как обычно, проводив мужа на работу, приготовив завтрак, молча погладила ему рубашку.
После учебы, она сходила в душ, одела одежду, в которой была тогда, у дерева, и пошла в направлении этого места. Она не думала, что пошла именно к тому месту, к тому большому дереву, она просто инстинктивно шла в том направлении. Аза начала понимать, что ее Рафик, остался возле того дерева. Это он, тот человек, которого она любила, это был ее Рафик, с которым она танцевала, с которым и осталась ее душа.
Она смутно начала понимать, что сейчас уже давно она живет ею выдуманным Рафиком, с тем, который живет в ее голове, воспоминаниях и представлении. Она боялась даже себе признаться, что мужчина ее мечты, такой как ее папа, никогда в жизни не сделал бы даже одного поступка, которые почти каждый день делает ее законный муж.
Аза начала понимать и не представляла, как дальше жить, ноги же, ее несли к тому самому дереву, где они стояли и были только они двое, мокрые и чистые душой. Аза шла к дереву, глядя на утреннее небо, на камни, на деревья и песок у дороги. Ее мысли были сбиты, она не знала, зачем она идет туда, с какой целью, что она хочет там увидеть, ей казалось, что жизнь уже остановилась, и она просто не видит выхода. Она не может вернуться домой, она не может жить с ним дальше, с каждым шагом она все отчетливее это понимала. Все спокойнее принимала эти мысли, с каждым вздохом она приобретала уверенность, что больше так нельзя, что это против природы - жить в постоянном чувстве вины, лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Если вместе жить больше нельзя, а вернуться тоже нельзя, что же тогда можно, думала Аза, прибавляя шаг.
Она не понимает, чем она заслужила это все, ей даже не хотелось плакать, в душе пустота. Никаких чувств, желаний, мыслей, пусто. Мимо нее проезжают машины, поднимая за собой пыль, но Аза не замечает пыли, она идет к тому дереву, прибавляя шаг, не зная, что хочет от этого места.
Спустя еще час она была там, на поле. Перекатывается перекати-поле, дует теплый легкий ветер, теперь она пошла медленнее, будто к спортивному снаряду подошла к этому дереву, погладила его ладонью, разглядывая его, медленно встала в ту позу, в которой стояла тогда. Затем поставила руки в то положение, в котором держала их тогда, обнимая Рафика, и на нее нахлынули воспоминания, она понимала, что больше его, того Рафика нет. Того смешного, того подстриженного, без очков, тех слов и той его робости. Сейчас, казалось, она отдаст все, что у нее есть, чтобы вернуть его, того Рафика, мокрого, со слезами, живого…
Теперь слезы катились градом, Аза выла от боли, которая переполняла ее сердце. Вдруг, в одну секунду, она успокоилась, вдохнула выдохнула, будто решилась на что-то. Вытерев слезы рукавом платьица, ладонями, и решительно и быстро пошла назад, в обратном направлении. Дошла до дороги, больше не плакала, но слезы машинально шли, закрывали ей глаза, высыхая на красивом ее лице. Ее глаза спокойные, она не торопилась, шла уверенно, как тогда, когда шла пригласить на танец своего Рафика. На дороге машин было мало, она не обращала никакого внимания на них.
Вдруг в голове все потемнело, Аза шатнулась и упала на дорогу, на камни и песок. Ключ от дома, который она несла в руке, лежал рядом с разжавшейся ладонью. Она потеряла сознание.