располагается в непосредственной близости от времени правления династии Чу, смутного, как и то утро, когда, так до конца и не пробудившись, Суню Хо выпало быть вон тем входящим в Саньян странно, как бы туманно одетым, который озирался на полное примет поздней осени вокруг. Сразу за Яшмовыми Вратами и побитой жизнью окраиной заставала врасплох площадь. Было еще очень рано, и не открылся рынок, вот почему столько осликов и повозок. Он погружался в мелководье беспорядочных и нелепых улочек, переулков, межуличий, между местными даже не называемых и словно условных. Походя посматривал из-под полей итимондзи-гаса, посматриванию также вскользь подвергаемый: разных людей, разными ими же. Одни на что-либо указывали рукой другим; и те, и другие после вместе смотрели в сторону указуемого. Происходил восход солнца четырнадцатого дня луны удлинившейся тени. Пробежала куда-то собака. Прошла - и коротко посмотрела - кошка. Пролетела, трудясь, ворона. Прошагал голубь. Пропорхнул воробей. Спустя одиннадцать с половиной десятков шагов, на изгибе ничем не характерной улицы со следами ночных харакири он остановился у одной из стен, как будто стесняясь. Подумал ли он о времени? В половине восьмого эпохи сражающихся царств ему навстречу выступил человек, и между ними имела место следующая беседа:
- Это, как я понимаю, вы?
- Насколько я сам могу иметь о подобном что-то вроде мнения, да.
- Не сочтите за недоверие, граничащее с одичалым цинизмом...
- Что вы. Обычная циньская осмотрительность, это мне знакомо и даже близко.
- Она! Вы - и это уже отчасти демаскирует вас - опережая, смотрите в еще не наступившее.
- Исторически так сложилось, что встаю я рано, словно простолюдин, и застаю многое в фазе роста, чтобы не сказать, расцвета.
- Именно. Истово - его! Ведь как раз после обеда уже бывает и поздно, и не вполне уместно включаться в потоки вещей, событий, отношений...
- И, кстати, если уж мы тут встретились с вами так неслучайно, давайте начнем становится, пожалуй, определенней, ясней, внетуманней, может быть.
- О, давайте же, да.
- Итак?
- А, да. Ммм, мы наслышаны о вашем, без предвзятостей и переувеличения, великом даре разыскивать эээ... неожиданные развязки для сложных и давно узелковых дел, таких, знаете, спутанных ситуаций, решений длительно не блиставших решаемостью задач, своего рода summa summarum известной reductio ad absurdum, единственный sui generis, с которым, простите мне этот утренний пафос, только и можем мы увязать возможность будущего для нас. И для империи, разумеется, никаких сомнений. Вашем - ведь оно ваше? - искусстве политического убийства.
- Я лишь хотел бы поправить вас: политически заказанного.
- Почему бы и нет. Была, что называется, не была.
- Что касается того, чтобы лишить человека перспектив - это очень несложно. Здесь или где-то еще мы просто мерещимся друг другу, наводняем наваждение персонажами.
- Ага. Будем же краткими.
- Хвала краткости во всем и повсюду.
- Да-да. Да. Да, Дао свидетель, это если даже и не вы, все равно уже поздно.
- Да уж не рано, это наверняка.
- Короче.
- Я бы даже сказал, вкратце.
- Пусть так. Ци Тянь Линь Чжунь. И - чуть не центральное - не тянуть.
- То есть, не оттягивать.
- Ну да. Не мешкать, но - оживленно.
- Лишить его...
- Так сказать, да. Лишь только он успеет завтра позавтракать, решительно...
- Чисто технически, не вмешиваясь в мое мишуре подобное трачение мишеней - сколько?
- Четыре.
- Вы усмехаетесь? Шесть.
- Ничуть и несколько. Четыре с четвертью.
- Ну ладно, пять - с ней же, чертякой.
- Ну ладно, пять. Но без нее.
- Если только одна из половин - которая, это на ваш вкус - прежде. Так сказать, чем.
- Разумеется. Подразумевается. И все-таки, которая?
- Например, навскидку, вторая.
- Отчего нет. Согласен.
- Ну, по рукам.
- По ним. Нет слов, вы все-таки изумительно змеемудры. А как насчет этого, о чем мы имели предварительную договоренность...
- Присутствия заказчика?
- Да.
- Легко.
- Это будет еще что-нибудь стоить?
- Скорее всего, нет. Обычно это ничего не стоит.
- Ну, нет, значит, нет, да.
- Да. Сюда?
- Нет-нет, не сюда, здесь узко. Сюда.
- ?
- Да.