Ирина Батчикова. Отзовись, Господи!

 
 "Завтра"
 № 45 (886) ОТ 10 НОЯБРЯ 2010 г.      
 
Ирина Батчикова
ОТЗОВИСЬ, ГОСПОДИ!



     Информационный вихрь, возникший вокруг Свято-Боголюбской обители, за минувшую неделю не только не утих, но закрутился с ужасающей силой. В этот вихрь, как в воронку, вовлекаются всё новые и новые силы, в его недрах возникают самые неожиданные повороты первоначального сюжета.

      C самого начала была ясно: информационная война против монастыря носит выверенный, целенаправленный и планомерный характер. После "девятого вала" телевизионных сюжетов на тему Боголюбова становится очевидным — война ведется не просто "против", но на уничтожение. Её конечная цель — упразднение существующей обители.

     Для стороннего наблюдателя самым важным, самым актуальным вопросом становится: "Кто и зачем "заказал" Боголюбово?"

     На сей счет существует целый каскад представлений.

     Согласно одной из версий, этот чудовищный пропагандистский шквал запустила одна влиятельная супружеская пара, чья единственная совершеннолетняя дочь покинула отчий дом, дабы уйти из мирской жизни и принять постриг в Боголюбове. Известно, что мать этой девушки в припадке ярости публично поклялась потратить все свои силы и деньги на месть, пообещав, что от монастыря "не останется камня на камне".

     Другая версия изложена в программе "Человек и закон", вышедшей в эфир 28 октября.

     На информационно-правовом портале "Человек и закон" (chelovekizakon.ru) читаем следующее: "Программа проводит собственное расследование, чтобы выяснить, что на самом деле происходило и происходит за стенами монастыря. Выяснилось следующее. Сбежавшие из приюта при Свято-Боголюбовском монастыре девочки много говорили об истязаниях. Мол, воспитанников заставляют стоять за проступки коленями на гвоздях; одну девочку наказала монахиня и велела ей съесть стакан соли; другую, якобы воришку, наказали ещё страшнее — сожгли до кости руку и пр. К сожалению, эти обвинения не находят должного подтверждения. Мало того — похоже, скандал затеял (под видом защиты измученных детей) отец Виталий Рысев, директор Суздальской православной школы-пансиона. И сделал он это исключительно и с одной только целью — над ним сгустились тучи (он и на предыдущем месте работы долго не задержался; он пьяница, против него проводилась прокурорская проверка и чуть не возбудили уголовное дело по факту изнасилования, дурная слава директора тенью легла на пансион, к тому же у пансиона до сих пор нет лицензии на образовательную деятельность, учителя слабые, вот в нем и не хотят учиться), и нужно было во что бы то ни стало перевести ситуацию в другое русло. Заставить говорить о чужих проблемах, чтобы на этом фоне забыли про него самого".

     Эту версию косвенно подтверждают и блуждающие в Сети ролики с красочными рассказами сельских женщин об изрядных выходках и прочих проказах суздальского батюшки.

     Еще одна версия связывает шум вокруг Боголюбова с проталкиванием так называемой ювенальной юстиции. Поскольку против "ювенальных технологий" выступает боль- шинство верующих, подавить их сопротивление, поставить под удар систему монастырских приютов — вот что дает "ювенальным технологам" постоянная возгонка темы истязаний детей в Боголюбове.

     Версия, которая популярна в самом монастыре, связана с прошедшей недавно переписью населения. Дело в том, что монахини, послушницы, трудницы, подсобные рабочие, а также прихожане храмов, благочинная, настоятельница и духов- ник Боголюбского монастыря открыто заявили о своем осмысленном и консолидированном отказе участвовать в означенной переписи. Таким образом, не нарушив ни единый закон (участие в переписи — дело добровольное), монастырь фактически поставил себя вне закона, проявив коллективное, демонстративное неприятие "священных" инициатив российской власти.

     В этом году осеннее наступление на обитель отмечено серией статей псевдомировоззренческого характера. Основная мысль этих заметок такова: "Стоит ли удивляться зверству тех, кто почитает Ивана Грозного и Сталина?"

     В газете "Татьянин День" вышла статья Ксении Лученко, полная передергиваний и зловещих намеков, называется: "Сегодня — Боголюбово, завтра — …?" Вот что барышня пишет: "Постоянный аргумент в защиту архимандрита Петра (Кучера), — он ветеран войны. Как будто участие в войне свидетельствует о его непогрешимости. Сакрализация Второй мировой войны и культ победы как религиозного события — также одна из черт идеологии, развиваемой общинами, подобными Боголюбовской. В православной среде эту идеологию принято именовать "диомидовщиной" по имени бывшего Чукотского епископа, лишенного сана в 2008 году. Если предположить, что эту идеологию разделяют в "окормляемых" Кучером силовых структурах, а некоторые факты на это указывают, оказывается, что ситуация весьма опасна. Мифологизация царской России с культом Николая II как "царя-искупителя", соединенная с эсхатологизмом и воспеванием советской власти как "красной монархии" и Сталина как её "идеального воплощения", саботирование государственного законодательства (отказ от паспортов и налогового учета) — всё то, что раньше казалось маргинальным и невежественным, может оказаться реальной политической силой, несущей угрозу существующему государственному устройству".

     Однако нападки на Боголюбский монастырь невозможно объяснить чисто земными причинами, вне духовной проблематики. Предлагаем вниманию наших читателей статью Ирины Батчиковой.

      

     Жжёт нас память и мучает совесть —

     У кого? У кого она есть.

      В.Высоцкий

      

     У М.Е.Салтыкова-Щедрина есть замечательная сказка с символическим названием "Пропала совесть". Право жаль, что наши чиновники от образования редко перечитывают русскую классику, в противном случае не исчезала бы она так стремительно из школьных программ и не заменялась проходными политически ангажированными современными произведениями. Сказка "Пропала совесть" до такой степени злободневна, что трудно поверить, что написана она полтора столетия назад.

     "Пропала совесть. По старому толпились люди на улицах и в театрах; по старому они то догоняли, то перегоняли друг друга; по старому суетились и ловили на лету куски, и никто не догадывался, что чего-то вдруг стало недоставать и что в общем жизненном оркестре перестала играть какая-то дудка. Многие начали даже чувствовать себя бодрее и свободнее. Легче сделался ход человека: ловчее стало подставлять ближнему ногу, удобнее льстить, пресмыкаться, обманывать, наушничать и клеветать. … Люди не шли, а как будто неслись; ничто не огорчало их, ничто не заставляло задуматься; и настоящее, и будущее — всё, казалось, так и отдавалось им в руки — им, счастливцам, не заметившим о пропаже совести.

     Совесть пропала вдруг… почти мгновенно! Еще вчера эта надоедливая приживалка так и мелькала перед глазами, так и чудилась возбужденному воображению, и вдруг… ничего! Исчезли досадные призраки, а вместе с ними улеглась и та нравственная смута, которую приводила за собой обличительница совесть. Оставалось только смотреть на божий мир и радоваться: мудрые мира поняли, что они, наконец, освободились от последнего ига, которое затрудняло их движения, и, разумеется, поспешили воспользоваться плодами этой свободы. Люди остервенились; пошли грабежи и разбои, началось вообще разорение.

     А бедная совесть лежала между тем на дороге, истерзанная, оплеванная, затоптанная ногами пешеходов. Всякий швырял ее, как негодную ветошь, подальше от себя; всякий удивлялся, каким образом в благоустроенном городе, и на самом бойком месте, может валяться такое вопиющее безобразие."

     Великий писатель использовал форму сказки, но нам сегодняшним нарисованная им "сказочная" картинка представляется до боли реалистичной и узнаваемой. Уже третье десятилетие продолжается разорение некогда могучей державы, третье десятилетие освободившиеся "от последнего ига" "мудрые мира сего", забыв о Боге, продолжают беззастенчиво ее грабить. Взятки, поборы, ложь, обман, воровство стали нормой жизни. Уже выросло новое поколение, предпочитающее нравственным исканиям Н.В.Гоголя и Ф.М.Достоевского постмодернизм Сорокина и Ерофеева. В одной московской гимназии ученики седьмого класса не смогли сформулировать хоть какой-нибудь, пусть даже наивный и неумелый ответ на вопрос о том "что такое совесть?". Видимо девиз, провозглашенный лидером одной из либеральных партий перед своими сторонниками: "Больше наглости!", — сегодняшним детям гораздо понятнее. Вечно скребущая сердце обличительница совесть, доставляющая владельцам сплошные моральные мучения, истерзана, затоптана, оплёвана.

     В сказке Салтыкова-Щедрина изгнанная совесть долго шаталась по белому свету, перебывала у многих тысяч людей, но никто не хотел её приютить, а всякий, напротив, только и думал, как бы от неё отделаться. И тогда взмолилась совесть последнему своему содержателю, какому-то мещанинишке и попросила отыскать для нее маленькое русское дитя. "Отыскал мещанинишка маленькое русское дитя, растворил его сердце чистое и схоронил в нем совесть. Растет маленькое дитя, а вместе с ним растет в нем и совесть. И будет маленькое дитя большим человеком, и будет в нем большая совесть. И исчезнут тогда все неправды, коварства и насилия, потому что совесть будет не робкая и захочет распоряжаться всем сама".

     Вот так красиво заканчивается сказка великого русского писателя. А в жизни? Растёт ли вместе с нашими маленькими детьми Совесть? Схоронил ли кто-нибудь ее в их сердцах? Честно говоря, привычная картинка потягивающей пиво молодежи, не стесняющейся сидеть в транспорте перед стоящими рядом стариками-ветеранами, внушает мало оптимизма. Писатель Даниил Гранин даже назвал наше время эпохой убывающей совести. Так ли все безнадежно? К счастью для всех нас, в России сохранились места, где дети растут с внутренним сознанием добра и зла, чувством нравственной ответственности за свое поведение. И оттого глаза их светлы, а сердца открыты.

     Таких детей довелось мне увидеть в детском приюте Оптиной пустыни и во время крестного хода в Свято-Боголюбском женском монастыре Владимирской области, том самом монастыре, из приюта которого, по сообщениям либеральных СМИ, постоянно убегали замученные суровыми порядками воспитанницы. Крестный ход в Боголюбове был проведен с молитвой о сохранении и защите обители от наветов вражьих.

   ((Окончание следует)