*Сатир по кличке Каци (Котик) очень любил самочек. (По сути, все сатиры развратники и сластолюбцы, но, наш то был просто королём разврата.)
Не блондинок, не брюнеток, не шатенок, не пушистых, не хвостатых, не ушастых.
Не худеньких, не толстеньких.
Не смугленьких, не белолицых.
Вернее, наоборот. И тех, и других, и третьих. Всех любил, без разбора.
Лишь бы его, Каци, взаимно любили. Не в смысле – ночей не спали из-за чувств, а наоборот, спали бы с ним, с Каци, по первому его желанию.
Ему лет было тогда семнадцать. И чувств он ни к кому не испытывал.
Элементарный кобель, хотя и по кличке Каци. Одним словом, Котяра.
Сатира воспитывали бабушка и дедушка. С родителями что-то давно случилось, не то гоблины сожрали, не то в армию тёмных завербовали, но об этом он никому и никогда не рассказывал.
Дедушка Каци был предсказателем. Звали его Даин Роци. А бабушку – бабушка Кляля. По крайней мере, мы, Кацины друзья, ее так называли.
Каци у них был единственный смысл жизни. Это я сейчас так формулирую. А тогда, конечно, такими категориями мы не мыслили. Носились Даин с бабушкой Клялей вокруг внучка своего, как заполошные дети вокруг священного костра. И тогу лучшую, и покушать все свеженькое, и в школу виноделия, если не хочет, пусть отдохнет.
А потом школа вдруг кончилась. То есть школа, конечно, продолжалась, но уже без сатира. Получил он аттестат зрелости. И видно, решил, что половой.
Учиться дальше он не хотел. Я еще не решил, кем хочу стать, мотивировал он для деда с бабкой.
– Отдохни, Коцинька, – сказала бабушка Кляля. – Ты так мучился! Десять лет без сна и отдыха! А через год в армию света! Отдыхай, дедушка прокормит. До этого же кормил?
Мы-то все, друзья его, кто учиться, кто работать подались. Поэтому как-то растерялись с сатиром. Только слышали, что его то с одной, то с другой в полях любви встречали. Ну, как говорится, дело молодое, бестолковое.
А встретились мы на дне рождения нашего одноклассника.
Руки пожали, а о чем говорить, и не знали. Так, общими фразами отделались.
- Ты где?
- Да вот, работаю пока. А ты?
Ухмылка. - Пускай работает бронзовая пила, не для того меня мамаша родила. Скучно мне здесь с вами. Ни одной девочки беспорядочной. Пойду я, пожалуй. И ушел.
А именинник, друг наш общий, даже и не заметил. Или сделал вид, что не заметил. Только я как-то расстроился сильно. Не узнать было Каци. Заклинило его, видно, где-то в области паха.
Прошло еще полгода. Мы по субботам вечерами собирались на любимой опушке. Пили розовое тысяча какого-то года, слушали что-то весёленькое.
И тут кто-то сказал, что сатир женится.
- Да ладно, шутишь?
- Клянусь голосом Орфея!
- Не может быть! На ком? У него же их столько!
Мы даже арфы и кимвалы опустили. И пить перестали. Так и сидели в тишине, каждый со своими мыслями. Кто-то улыбался, кто-то скептически морщился, кто-то вздыхал. Так и разошлись часов в двенадцать, молча пожав руки.
Меня пригласили на свадьбу. Каци принес, когда я был на работе, приглашение и передал моей бабушке. Ничего не сказав и пряча глаза.
Вечером я вымыл после работы руки, развернул свиток у и прочел «Каци и Делейла».
Из нашего класса я был на Кациной свадьбе один. Почему-то больше он никого не пригласил.
А народу было человек сто, не меньше. В лучшей таверне города. Я никого не знал, кроме, Даина Роци и бабушки Кляли. Они сидели в уголке, тихо общаясь друг с другом. Я подсел к ним. Они мне обрадовались, как родному.
Сатир был зажат между нимфой Делейлой и тещей, молодой тридцатипятилетней вдовой. Свидетельницу, чтобы не мешала, посадили рядом со свидетелем.
Каци не пил, не танцевал, вставал только для выполнения обязанностей во время криков «горько!». (Что, особенно удивило меня.)
Одновременно вставала и юная нимфа. Хотя явно наблюдалось, что порывается вскочить и вдова.
Сатир, пару раз отлучившись, в отхожее место, поднабрался там, опустошив бутылку розового сатирского, (спрятанную в дупле старого дерева).
Опьянев, Каци отодвинул вдову и Делейлу, схватил меня за край тоги, и вытащил на улицу.
Там, горячо выдыхая и обнимая за шею, сатир все и рассказал.
– Тёщеньке моей, пресветлой Деми, тридцать пять, а выглядит, сука, на двадцать!
– Делейле? – поправил я.
Сатир мотнул головой.
– Я ее в полях снял, Деми! У меня таких еще не было! Будто на сковородке отжимался! Целый месяц!
– Делейлу? – снова поправил я.
– Какую к демонам, Делейлу! – заорал сатир. – Ты что, не понял? Теща моя, Деми! Это она свадьбу устроила! У нее связи, деньги! На дочке своей жениться заставила. От армии света, сказала, отмажет. Ребеночка только родить надо.
– Деми? – переспросил я.
– Ты с луны свалился? Делейле, конечно. Я еще с ней ни разу.
Тут я совсем запутался. Да и из дверей кабака выглянула эта самая Деми.
– Каци, мальчик мой! Мы соскучились.
Котяра, как обычная болонка, поспешил на зов хозяйки.
А я почесал в затылке, что то с дружком моим было не так. Кстати, а, что это за медальончик на шее у друга моего? Сердце, обвитое ядовитым плющом. Совсем не в его стиле подобные побрякушки. Сплюнул я и быстрым шагом пошел на опушку. Была суббота, и ребята наверняка еще не разошлись.
***
Прошло полгода.
В выходной вечером мы сидели все на той же опушке. Пили тёмное цвергское пиво.
– Здорово, парни, – сатир взгромоздил на стол, вкусно звякнувший свёрток и бухнулся на скамейку рядом со мной.
Мы уставились на него. Полгода ни слуху, ни духу. И тут – на тебе.
– Развелся я, – сухо пояснил сатир и, развязав свёрток, достал бутылку старого розового. – А завтра в армию света ухожу.
Мы молчали.
Он налил вино в наши кружки, в которых оставалось недопитое пиво.
– У меня тост, – провозгласил Каци. – За старых и некрасивых тещ!
Мы выпили, не чокаясь. Парни-то ничего не поняли, а я промолчал.
Когда выпивка и закуска кончилась, взялся я проводить сатира.
– Объясни мне, - попросил я - всё же, с чего это ты разводиться удумал, неужели тёща стала так не мила?
- Ведьмой оказалась тёщенька. – Сатир сплюнул. – Настоящей. Старые нимфы частенько обращаются к тёмной магии, дабы по-прежнему, как в молодости, завлекать юных кавалеров. Полгода, как в тумане провёл. А, тут проснулся, хвать за шею, а, медальончика, что Деми некогда подарила, и нету. И тут входит она, тёща. (Какие тридцать пять, ей не одна сотня лет! Иллюзией прикрывалась змея подколодная!) Я как глянул, на красоту её сморщенную, так в окошко и сиганул, в чём был. Как есть, с помощью того медальона околдовала, заворожила, волю разум отобрала. Тепереча на самок смотреть не могу, как отрезало. Ну, ладно, друг, пошёл я. - Котяра посмотрел на меня и одними губами произнес: – За стариками моими присмотри.
***
А Каци, когда из армии вернулся, снова на Делейле женился. (Думаю, вы уже догадались, кто медальончик с шеи сатира снял то.) И уехал с ней в другой город. От греха подальше. И бабушку с дедушкой с собой забрал. У него уже пацан рос, Кацилик.
А Деми к той поре замуж выскочила. За молодого центуриона Коприкорнуса. Тот должен был на Дикие земли распределиться на дальние форпосты. От диких троллей Альвтаун оборонять. Так она его при штабе армии света оставила. Или при себе.
* Это произведение - моя очередная скромная попытка переделать работы моего талантливейшего соавтора в рассказ в стиле фэнтези. Насколько удачно - решать вам. Оригинальное произведение Леонида Блоха называется "Котяра".