Луна сегодня круглая, желтая, сочная. Я смотрю на нее, и мои глаза, обычно серые, наливаются прозрачным янтарным светом. Я оборотень. И сегодня моя ночь.
Белым полем, к черному лесу. Сердце ровно бьется в такт движению лап, то отталкивающих, то вновь принимающих землю. Снег серебрится на волчьей морде. Морозный воздух втекает в раскрытую пасть, и нет на свете ничего вкуснее его.
Люди говорят, что менять обличие нас заставляет жажда крови. Это не так. Слишком мало отпущено нам времени, чтобы тратить его на охоту. Всего несколько ночей в году. От восхода до заката полной луны. И я бегу все дальше, без цели, без отдыха, судорожными глотками выпивая текущий навстречу воздух.
Я ухожу все дальше от нестерпимо душных жилищ, от людей, от их склок, сплетен, нытья, пустой болтовни, взлелеянных проблем и тщательно оберегаемых страхов, общей для всех любви и ненависти, счастья, от которого не радостно, и горестей, от которых не больно. От себя, от полнолуния до полнолуния живущего в человеческом селенье. Я не горжусь в тайне тем, что нарушаю закон, я просто вырываюсь на свободу.
Еще один скачок, и лес принимает меня. Лес, прекрасно изученный и каждый раз незнакомый. Ему нет дела до живущих, но если с ним удастся подружиться, он уже не выдаст. Лес жесток, но он не знает вероломства.
Вековые косматые ели встряхивают лапами, бросая в меня хлопья снега. Прорываюсь сквозь их заслон, а там белый снег разламывает черная трещина - незамерзший ручей. Останавливаюсь, склоняюсь, жадно лакаю чистую ледяную воду.
Радость - беспричинную хмельную радость - уже не удержать. Уцепившаяся за верхушку черной ели луна слушает песню оборотня. Людям, привыкшим давить, не выпускать из горла ни крик радости, ни стон горя, волчий вой кажется жутким и тоскливым.
Я пою. Я не надеюсь на ответ. Слишком мало времени отпущено нам под полной луной. Даже услышав, мы не успеваем отыскать своих. Но иногда я встречаю взгляд - идущего навстречу в ярмарочной толпе, сидящего в трактире за соседним столом, просто проезжающего через нашу деревню, и понимаю: это наш, оборотень. А это человек, но он мог бы понять... А этот просто не бросит камень, не скажет плохого слова.
Луна катится к колючей кромке леса. Пора возвращаться.
Однажды меня встретят у околицы. Соседи уже давно неприязненно косятся на нелюдимого бобыля, одиноко живущего на краю деревни. Странный. Другой. Серой мышью шныряет от дома к дому шепоток. В одну из ночей под полной луной кто-нибудь из соседей наконец решится заглянуть в мое окно. Пересуды наберут силу, в них просочится злоба...
Там, у края леса, меня ждет осиновый пень, в который воткнуты двенадцать ножей. Стоит вытащить один из них, и я навсегда останусь зверем. Но выследившие меня не станут этого делать.
Я чую, это случится уже скоро. Можно было бы уйти далеко, затеряться, поселиться на новом месте. Но зачем? Рано или поздно люди все равно распознают оборотня.
Я иногда думаю, а что будет потом? После того, как... Говорят, что такие, как я, умирая, становятся холодным ветром. Может быть. Я не знаю. Я многого не знаю. Кто или что сделало нас такими, почему в ночь под полной луной вдруг становится непереносимо, невозможно быть как все? Когда мы, оборотни, настоящие - когда живем среди людей, или когда серыми тенями несемся по притихшему ночному лесу?
Я не знаю. Но сегодня ночь полнолуния. Я бегу, сам выбирая свою дорогу. Радость смеется, обнимая меня. Я оборотень. Сегодня моя ночь.