Откуда взялось это название не знал никто, в том числе и Галина Болеславовна Иванова, директор школы, в которой я отработал первый, вместе со школой, учебный год. Сложностей было много, т.к. школа только открылась и в неё собрались дети из прилегающего спального микрорайона, выстроенного на месте ранее располагавшейся на его территории деревни Купчино. Я купил однокомнатную кооперативную квартиру на проспекте Славы, после долгих поисков нашел место учителя физической культуры в 7 минутах ходьбы от дома. Как прошел этот год, я уже рассказал в предыдущей главе, со временем, надеюсь, составится книга, а пока приступим к лагерной тематике.
Оказывается, в школах,- а это был мой первый опыт школьного учителя,- положено после окончания учебного года еще пройти месячную трудовую практику, так называемую "пятую трудовую четверть!" Оставив вопрос деления чего-либо на пять четвертей математикам и людям, владеющим здравым смыслом лучше, чем я, после окончания уроков по вызову директора я пришел к ней в кабинет.
Предложив мне сесть, Галина Болеславовна начала разговор
-До конца учебного года осталось мало времени, пора подумать где мы будем проводить КМЛ. Увидев моё недоумение,- я слышал такое сочетание букв впервые,- директор пояснила:
-Комсомольско-Молодёжный лагерь. Я вижу, вы не знаете, что это такое?
-Да. В техникуме и в ВУЗах, где я раньше работал, такое не практиковалось.
-А в школах это обычное дело. Только разные школы относятся к подобным лагерям по- разному. Главное - это отработать месяц, занимаясь общественно-полезным трудом. Кто-то отправляет детей на различные предприятия, например, к шефам, вот как наш Автобусный парк...
-И что же они смогут в парке делать?
-Территорию мести, какие-нибудь подсобно-грязные работы. Не дадут же им пассажиров возить! Мы оба рассмеялись. - А вот я, когда еще работала вожатой, а потом учителем географии, организовывала выезд ребят за город, в совхозы. На природу - чистый воздух, речка или озеро, лес, палатки. Работать на полях не более 4-х часов по закону о труде подростков, а потом разные интересные дела. Ну, конечно, это зависит от подбора детей, а брать надо не более 30-40 человек на двоих взрослых. Начальником, обычно, едет один учитель, а для помощи ему подьезжают, каждые 4-5 дней, меняясь, коллеги. У начальника, конечно, большой объем работы и огромная ответственность за организацию жизни, труда и отдыха, вверенных ему детей. Его, как правило, утверждает Общественная комиссия Исполкома Районного Совета Депутатов трудящихся. - Галина Болеславовна улыбнулась:
- Как будто мы сами не знаем кому доверяем такое ответственное дело.
- Насколько я понимаю из того, что мы с вами беседуем с глазу на глаз, начальник - я?!
- Вы меня правильно поняли. Я за год пригляделась к вам (я вспомнил её посещения моих уроков, посещения завуча) видела как вы относитесь к детям, а, главное, как они к вам, и, полагаю, у вас всё получится. Мы с вами, я посмотрю какой день у вас менее загружен, сядем и подробно всё обсудим. А пока обдумайте, как вы себе представляете подобный лагерь. В походы-то ведь ходили, да и туризм, я знаю, у вас в ВУЗе изучали на педфаке?! Ну, отдыхайте. Всего хорошего.
Через день я с тетрадкой, в которой наметил свои соображения, снова пришел в кабинет к директору.
Для места проведения лагерной эпопеи, так я назвал про себя предстоящее событие, была предложена деревня "Астрачи" в Бокситогорском районе, куда Галина Болеславовна ходила в турпоходы.
- Места! Изумительные! Лес! Лесное озеро! - Всё было подано в превосходной степени.
- А как далеко это от города? Ленинградская область большая.
- Километров 200, зато вы будете избавлены от, так называемых "родительских дней", когда родители толпами съезжаются посмотреть как их чада проводят лагерные дни, не одолевают ли их трудом, не морят ли голодом? С этой целью они привозят неподъемные сумки с деликатесами, фруктами и пр., от чего дети начинают страдать животами почти сразу после отъезда "предков" - укоренившееся прозвище родителей детьми. Вам это надо? Все тяготы последствий таких визитов ложится на взрослых. Вы же работали в пионерских лагерях? Что я вам рассказываю?!
Я вспомнил истории, нарисованные мне директором, которые приходилось наблюдать в пионерлагерях, но там для ликвидации желудочных заболеваний, вызванных элементарным обжорством, был свой медпункт с изолятором, штат медиков и масса медикаментов.
- Да, вы правы. Ладно, остановимся на этом месте. Жалко, что я не успею сам выехать и посмотреть где располагаться.
- А я вам всё подробно расскажу и даже карту начерчу. Я там была с группой туристов, исследующих старинные шлюзы Тихвинской водной системы. Там есть монумент Петру I, посетившему край.
- Рассказывайте, пишу!
В тот день мы проработали все нюансы подготовки к первому "КМЛ 226 школы Фрунзенского района Ленинграда". Так торжественно я озаглавил тетрадку, в которую скрупулёзно заносил порядок действий. Галина Болеславовна предупредила, что предстоит подробный финансовый отчет после возвращения, надо документально подтвердить все расходы, вплоть до копейки, тем более, что ДПШ /дом пионера и школьника района, был такой институт в те времена/ давал какие-то деньги.
Подготовка развернулась нешуточная. На моё объявление о КМЛ и условиях комплектования побежали ребята с заявлениями, заверенными подписями родителей, доверявших нам своих детей, готовых заплатить по 10 рублей на непредвиденные расходы, учитывая, что гораздо большую сумму даёт ДПШ. Остальные требования я обещал изложить на родительском собрании для детей утвержденных для поездки, не скрывая, что будет проведен конкурс. Ну куда же деваться от общественных организаций в виде Комитета комсомола и Совета пионерской дружины. Элита школы, раздувшись от собственной важности, обсуждала представленных кандидатов. Не всегда их отводы или рекомендации удовлетворяли меня. Я пытался тихонько подавать голос, но детский максимализм был непреклонен, меня утешало только то, что я настроился сделать так, как считал нужным. Если Петю или Васю "обсуждатели" отводили за побеги с пионерских сборов, за списывание контрольных, за обилие троек, за забывание галстука дома, или за ещё более страшные прегрешения, то я руководствовался своим впечатлением о нём на моих уроках,- как он ведет себя в коллективе класса, как "работает" на уроке. Как выполняет задания, не отлынивает ли от нагрузок? Можно ли положиться на этого Васю или Петю, т.к. в достаточно сложных условиях лесной жизни я должен был быть полностью уверен, что он не подведет. Меня, лично! И, конечно же, ребят.
Отобрал я 38 человек восьми и девятиклассников. Взял одну шестиклассницу Галю Седельникову, уж очень просила не разлучать их на лето, старшая сестра Ира. Да и родители звонили, просили. Галку полюбил весь лагерь, относясь к ней, как к младшей общей сестрёнке. Ну, это я забежал вперёд.
Предстояли большие организационные хлопоты. Оформить документы в ДПШ /Дом пионера и школьника/ Фрунзенского района. Получить в его кладовой палатки /потом-то я с помощью шефов купил для школы свои/, получить котлы и прочую кухонную утварь для приготовления пищи в лесных условиях. И, главное, направление на БЗУ /Базу Закрытых Учреждений/ р-на. Я даже не слышал о существовании подобного. Там, для специальных людей и учреждений, в которых обретались небожители, были такие продукты, о которых в городе – Колыбели революции, слыхом ни слыхивали. Галина Болеславовна предупредила меня, что там есть КУКУРУЗНОЕ МАСЛО, САЙРА в банках, КОЛБАСА ТВЁРДОГО КОПЧЕНИЯ и некоторые деликатесы, о которых я понятия не имел. На моё недоумение для чего нам эти прелести в лесу, она, посмотрев на меня как на несмышлёныша, пояснила: “ У вас здесь наши педагоги купят , а на полученные деньги вы в местном ларьке и колхозе /тогда они ещё были/ будете покупать детям вкусности. Только не афишируйте. Я всё сделаю сама, вы только привезёте это с Базы в школу.” Так всё и сделали. Я посетил Базу – закрытую для смертных – составил список необходимых мне продуктов на определённую, лимитированную, конечно, сумму и, проконсультировавшись с Г.Б. отправился к шефам просить транспорт. В результате в нашей копилке появилась некоторая сумма в дополнение к той, которую родители внесли – по десять рублей – на непредвиденные расходы. На последнем собрании дети избрали Командира КМЛ, Комиссара, казначея /по моему предложению, для контроля за расходованием средств, левые я утаил, предполагая за них отчитаться потом перед Г.Б./ Я был детьми снисходительно допущен для поездки с ними в звании Начальника КМЛ, с условием, что не буду баловаться, а подчиняться избранному начальству, не мешая им, а помогая по мере надобности. Я рассказал, когда дали слово, что надо взять с собой. Список был длинный, от тёплых носков до конвертов, бумаги и ручек, чтобы писать письма домой, сообщая как им плохо живётся в лагере.
Провожать нас пришла почти вся школа. Я попросил Командира построить отбывающих во дворе перед спортзалом. С вещами. И отдать рапорт директору школы о готовности выехать в КМЛ, не посрамить чести школы, а наоборот, прославить её трудовыми подвигами. В назначенное время к школе подъехала “шаланда” – длинный металлический прицеп, влекомый КАМАЗом, который я выпросил у многострадальных шефов. Из кабины выпрыгнул молодой шофер, немногим старше моих школьников. Он сразу опознал меня в начальниках, одной рукой протянул мне путевой лист, а вторую подал для знакомства. “Виталий! У меня наряд отвезти вас в Тихвинский район. В Астрачи. Всё правильно? Только я не могу людей перевозить в кузове, одни вещи, – потом помялся немного, – человека два-три для разгрузки там, но чтобы они спрятались под брезентом. Иначе меня ГАИшники накажут. Кузов-то не оборудован для людей.”
Мы были к этому готовы. Две учительницы отправились с детьми на вокзал, трое пацанов быстро покидали рюкзаки в кузов, оборудовали себе лежачие места, накрылись брезентовым тентом, я сел в кабину и мы отбыли в дальнюю дорогу.
То, что руководство автобазой прислало нам Виталия, оказалось редкой удачей, повлиявшей на устройство и проведение всех последующих КМЛ, а их было более десятка, пока очередная дурная реформа образования не отменила их. Но, по порядку. Начал он разговаривать сразу как только выехали со двора. Куда едем? Насколько? Сколько нас? Что будем там делать? Причём видно было, что вопросы задаёт не из любопытсва, а проявляет какую-то явную заинтересованность. Ему хотелось отвечать. Вдруг он спросил как мы собираемся питаться в лесу столько дней и в таком множестве? Выяснилось, что он бывалый турист. Профессия водителя -“дальнобойщика” заставила научиться всему, что может понадобиться на, не лучших по обустройству, дорогах нашей необъятной Родины. На мой ответ, что устроим кострище для приготовления пищи, он удивлённо повёл плечами и многозначительно сказал: “Сейчас заедем кое-куда.” Приехали мы, к моему удивлению, в его парк. На вахте его знакомый сторож окликнул: “Ты чего, Виталий? Только выехал. Забыл что?” “Ага! Забыли! Только не я, а они.” – Он показал на меня. “Сейчас уеду.” Мы проехали на хозяйственный двор. Я молчал, предоставляя ему право действовать. Мальчишки высунули головы из кузова. Виталий махнул им рукой, приглашая вылезать. Повёл в мастерскую, откуда доносились звуки ковки и сварки. Я последовал за ними. Там Виталий показал мальчишкам на толстенную металлическую плиту из нержавейки, размером метра полтора на см. 70-80, толщиной сантиметра полтора, стоящую у стены. “Тащите на улицу. Справитесь? Вон туда на кирпичи пристройте.” Я взялся за четвёртый угол, мы вынесли плиту на улицу, положили как он просил, недоумевая зачем. Виталий появился через мгновенье в сопровождении газорезчика, тянущего за собой шланги и горелку. Быстро начертив на плите мелом два круга большой и поменьше, обратился к приятелю: “Слушай, друг! Сделай-ка ребятам очаг для папы Карло, они в лес на месяц едут. Мальчишки - обратился он к моим парням – идите вон к той куче кирпичей, выберите поцелее, я сейчас подойду.” Он повернулся ко мне. “Сейчас мы тебе такой очаг сварганим. Куда там Карле! А ты костёр, костёр,- поддразнил он меня беззлобно,- много ты на костре наготовишь на такую ораву, да и небезопасно это. Вот сюда большую кастрюлю будете ставить, я видел, вы грузили в кузов, а сюда маленькую или ведро.” Он показал на отверстия, вырезанные сварщиком в плите. “Сейчас, пока плита остывает, пошли кирпичей для плиты наберём.” Он что-то посчитал в уме и начал откладывать кирпичи, которые мальчишки погрузили в кузов. Потом потрогал плиту. “Всё! Остыла! Грузите! Поехали!”
Пока мы крутились по городу, Виталий был сосредоточен и отпускал редкие замечания в адрес водителей, которые, по его разумению, недостаточно владели навыками вождения. Хотя машин попадалось мало, учитывая, что день был выходным,- одно из условий предоставления автобазой транспорта, / в рабочие дни самим позарез нужен для работы/, объектов для критики доставало. Когда выехали на шоссе, ведущее в Тихвинский район, Виталий добавил скорость и продолжил допрос на педагогические темы. О себе сообщил, что он после школы закончил автодорожный техникум, отслужил в армии водителем, а вернувшись, «забросил» диплом на печку и сел за руль, пошёл на рабочую сетку, т.к. в конторе он зарабатывал бы втрое меньше, а деньги нужны для молодой семьи,- он кивнул на фотографию миловидной женщины на ветровом стекле.
Вдруг он начал сбавлять скорость и выразился на чистом русском, переведя взгляд вперёд. До того мы больше смотрели друг на друга, разговаривая. Он вёл КАМАЗ уверенно, периодически проверяя прямолинейность его движения, контролируя его больше боковым зрением. Услышав бранные слова от Виталия я немного напрягся, очень неожиданно прозвучали они. Он заметил мою реакцию: - Извини, Михалыч! – услышав, как ко мне обращались дети при погрузке в школе, стал меня звать по отчеству. – Гляди! - Показал подбородком на препятствие, появившееся перед нами. На дороге возвышалась приличная куча мелкого гравия. Объезжая её, Виталий выехал на встречную полосу шоссе. Там, на некотором расстоянии, высилась такая же куча. Дальше наша езда напоминала гигантский слалом. Машина выписывала змейку между гравийными нагромождениями, которым не виделось конца. Виталий пояснил: - Это равняется верхнее покрытие дороги методом народной стройки. Пользуясь выходным днём, дорожники насыпают эти кучи по обе стороны двухполосного шоссе. Затем разравнивают их, не трамбуя, заливают сверху гудроном или битумом, а дальше машины, проезжающие по дороге, «растаптывают» гравий, уплотняют в гудрон. Через несколько дней дорога приобретает приемлемый вид, эти варвары,- иначе не скажешь,- уже в другом месте используют метод, а бесчисленные водители вынуждены отмывать свои машины от гудрона не только снизу, но и с боков. Да и двигаться должны с черепашьей скоростью, чтобы колёса не отрывали гравий от дороги и не били по днищу. Как мы сейчас.
Я покрутил головой, понимая, что он выразился ещё мягко, но попросил при ребятах язык придерживать.
- Ха! Да твои ребята ещё тебя научат.
- Нет, мои не ругаются.
- Это они при тебе, а у меня во дворе такие же живут. Послушал бы.
Следующие несколько часов Виталий, закладывая виражи, перекладывал руль вправо-влево, не прекращая губами поминать «добрым словом» организаторов его поездки. Ребята несколько раз высовывались из под тента. То интересуясь, что произошло в скорости и направлении движения, то желая попить, прося остановить у придорожного магазинчика, высмотренного в щёлочку, то для визита в лесочек, мимо которого проезжали. Наконец ремонтируемый участок дороги закончился и водитель, вздохнув облегчённо, прибавил скорость. Тут и появился знак, обозначающий начало населённого пункта – «Астрачи». До домов посёлка справа располагались поля, а слева большой луг, за которым синел лес.
Виталий остановился. – Ну, что? Вот там, пожалуй, и надо поискать место для лагеря.
Я вылез из кабины. – Сейчас схожу, посмотрю. – Виталий засмеялся.
– Да тут идти с полкилометра. А колёса на что?
- А ты здесь проедешь?
- На КАМАЗе-то? Это ж танк. Залезай.
КАМАЗ медленно съехал с дороги, переполз через неглубокую канавку и двинулся к лесу. Ребята встали в кузове,- гаишников можно было не бояться более,- и запели какую-то воинственную песню. Уткнувшись носом в рощицу, за которой просматривался лес погуще, Виталий заглушил двигатель.
-Приехали! Пошли смотреть, туда ли?
В институте, в программе курса «Педагогика» нас вооружили основательно знаниями по туризму, предполагая, что каждый педагог непременно должен будет водить в походы своих подопечных. Я, работая в пионерских лагерях, много водил детей разных возрастов в походы. Но в заранее подготовленные места и не более 3-х дней. А сейчас Виталий много подсказал мне на практике, на природе, сразу взяв на себя роль «советника при начальнике». Очень деликатно он подсказывал мне необходимые решения так, как будто соглашался с тем, что предлагал я: выбор места для палаточного лагеря, расположение палаток, кострища, где будут общие собрания, подходы к воде,- рядом протекал ручей,- для забора воды для кухни, мытья посуды, мытья лагерников, места для сооружения туалета. Ясно было, что туризм для него один из способов существования. Он, предваряя мой вопрос об этом, рассказал, что ходит с друзьями в походы круглый год, а летний отпуск всегда проводит с ними в путешествиях «дикарями» по стране.
Виталий отыскал место для кухни, велел ребятам притащить из кузова кирпичи и плиту с дырками. Быстро выложил две стенки из кирпичей, плиту взгромоздили сверху.
– Принимай очаг, Михалыч. Сюда дрова закладывать, здесь дыру для тяги оставил. Сразу будете ставить котёл для супа и кастрюлю для второго. А сбоку можно и ведро для чая, киселей.- что вы собираетесь пить?
– Он встал на плиту, демонстрируя устойчивость сооружения. Я не скрывал восторга от такого простого разрешения основного вопроса проживания в КМЛ. Какой наивный я был, расчитывая осуществлять приготовление пищи на костре. Что было допустимо для четырёх-пяти походников с маленькими котелками, примитивными треногами над костерочком, совершенно не подходило для 40 человек,- 38 детей и двух взрослых нашего лагеря. Забегая вперёд, скажу, что последующие 10-12 лагерей нашей школы, мы непременно возили с собой кирпичи и плиту для очага, поминая Виталия добрым словом. А сейчас пришли ребята, прибывшие поездом. Их привёл дозорный, которого я выслал к дороге. Галина Болеславовна подсказала место встречи: остановка автобуса сразу при въезде в посёлок, напротив магазина «Сельпо». Весёлая орава, возбуждённая прибытием в лес, где предстояло жить месяц вдали от мам и пап, без их контроля и давления, ворвалась на поляну. Я дал им немножко времени пошуметь, «выпустить пар» и предложил командиру с комиссаром построить отряд – так мы решили называться на лагерный период. Я расписал ещё в школе, конечно же с детским начальством, отряд на четыре отделения с командирами во главе. Отделения должны были, сменяясь ежедневно, пройти все виды работ, заранее намеченные для КМЛ. Одно отделение оставалось в лагере, обеспечивая нас питанием, убирая территорию и выполняя всякие хоздела, три остальных шли на работу, которую мне предстояло завтра получить в Правлении колхоза. Ещё раз рассказав детям о предстоящем, я предложил им по тройкам, согласованным в школе – кому с кем жить – разойтись по палаткам, положенным по кругу на поляне, вытащив предварительно жребий места номер палатки, чтоб никому не было обидно. Четверо мальчиков, проинструктированные мною, должны были помочь установить все палатки, а заодно и научить этому будущих «жильцов». Работа закипела. Из леса вышел Виталий с длиннющей тонкой лесиной - деревцем, только что вырубленным им и уже очищенным от веток. Достал лопату из ящика инструментов под кузовом, показал добровольным помощникам где выкопать ямку для установки, нацепил заранее на вершинку красный флажок:
- Дарю на время, вот вам флагшток, с дороги будет виден. Какой же лагерь без флага. Вот сегодня обустроитесь и откроете его. А я поехал.
Как ни уговаривали его ребята из первой поварской бригады, которой он показал как управляться с очагом, самолично затопив его, остаться и отпробовать, что они замыслили приготовить на ужин, он остался непреклонен:
- Мне ещё ехать чёрт-те сколько. Поеду, ребята. Счастливо вам. Не обижайте Начальника. – Он подал мне руку, легко поднялся в кабину. КАМАЗ зарычал, выплюнул сизую струю газов и двинулся к дороге. Виталий высунул из окна руку, прощально помахал, не оборачиваясь. Дал длинный гудок. И скрылся. А я погрузился в лагерные дела.
Ой, спасибо тебе, Виталий! Ой, спасибо!