Евгений Николаевич Харин

               


Родился Евгений Николаевич Харин в то время, когда не было цветных телевизоров и туалетной бумаги. Конечно, он не сразу стал Евгением Николаевичем, в детстве был просто Женькой. В школе соответственно стал  «Жиндосом» и «Харей».
Учился Женя довольно посредственно. Была пятёрка по французскому и две четвёрки – труд и география, остальные догадайтесь сами.
 По натуре был замкнут. С ребятами в футбол не играл и с девчонками не дружил.
«Кисель» как говорили про него. В девятом классе у Женьки умерла мама. Поначалу его пожалели, а потом забыли. Ходит парень в школу, да и ладно. А перед выпускным, ровно через год скончался отец.
 Про Евгения опять вспомнили, так как он не сдал деньги на выпускной. Опять пожалели. Но выпускные экзамены, последний звонок, поступления в институты – в этой всеобщей суматохе опять забыли. На выпускной бал по окончанию школы Женька не пошёл, а аттестат забрал через месяц, всё равно учиться дальше он не мог. Не мог, потому что остался один в двухкомнатной квартире на окраине Москвы. Без денег и без близких людей. Спасибо соседке бабе Мане, изредка подкармливавшей его пирожками и оладушками. Она то и помогла устроиться Евгению продавцом в магазин стройматериалов на рынке через свою дочь. Так началась самостоятельная жизнь Евгения Николаевича Харина.
Через год работы продавцом Евгений стал старшим продавцом. Магазин продавал скобяные изделия, гвозди, шурупы и т.д. и со временем Женя об этом знал буквально всё. Он мог рассчитать, сколько и каких гвоздей и болтов нужно для постройки бани или простого клозета. Мог порекомендовать по качеству и надежности, влагостойкости и другим параметрам любой ассортимент. В общем, стал профессором  «шурупов и гвоздей». Ещё через два года Евгений стал администратором  магазина. Во времена перестройки, когда магазин перешёл в частные руки, практически всех уволили, кроме него. Такого спокойного, не алчного всезнающего специалиста, не требующего повышения зарплаты и без всякой ругани выходившего на работу и в праздники, и в выходные найти было трудно.
  Женился Евгений в двадцать пять лет. Напротив его магазина стройматериалов стояла овощная палатка. В ней работали попеременно две девчонки из Молдавии и Женька нередко покупал у них некондицию за копейки. Они были шапочно знакомы, как знакомы все работающие на рынке.
Однажды, когда в очередной раз он отоваривался помятыми помидорами, то увидел, что продавщица Оксана плачет. После расспросов узнал, что ей негде ночевать – выгнала хозяйка съёмной квартиры, да и денег на новый съём тоже не хватает. Женька предложил комнату в своей квартире, а рассчитаешься, сказал, когда сможешь.
 Больше овощную и фруктовую некондицию Евгений Николаевич не ел. Через полгода проживания в одной квартире, произошло то, что и должно было произойти у двух молодых людей разного пола на едином территориальном пространстве.
 Оксана была хозяйственна и как Евгений не болтлива. Ещё через полгода они расписались, и молодая супруга получила российское гражданство. В Молдавии у неё оставалась бабка, которая преставилась в прошлом году и развалюха дом  под Дубоссарами. Так что с прежней южной жизнью ничего уже не связывало.
 После нескольких лет совместного проживания супруги Харины родили сына.
 Сын (Прохор) родился с врождённой болезнью суставов. Врачи сказали, что с этим недугом можно прожить всю жизнь, если болезнь не будет прогрессировать. Единственное неудобство – небольшая хромота на левую ногу. Изначально болезнь Прохора не воспринималась как трагедия.  «На всё воля божья» так решили Евгений и Оксана.
 В быту Евгений Николаевич оказался, мягко говоря «человеком экономным», скопидом – так обычно говорят.  У него была большая бухгалтерская книга, где скрупулёзно велись все расходы и доходы до последней копейки. Продукты Евгений покупал сам и готовил тоже сам. В основном это были дешёвые овощи и каши с макаронами. В лучшем случае раз в месяц курица, из рыбы минтай. Весь провиант закупался в сетевых магазинах, рынках просроченных товаров – в общем, где это стоило максимально дёшево.
Летом заготавливались грибы и ягоды. Большим подспорьем явилась шестисоточная дача под Голицыно, которая осталась от родителей. Весь урожай, над которым трудились с апреля по октябрь, закатывался в банки, сушился, замораживался и складывался в погреб.
Под теплицу для зелени и помидор был переоборудован балкон в квартире. Одежда покупалась на многие годы, ремонтировалась и штопалась своими руками. Не гнушался Евгений Николаевич и секонд – хэндов. Кроме основной работы в магазине, Евгений подрабатывал дворником с утра, а также через две ночи на третью служил охранником в ближайшем гаражно-строительном кооперативе.
 Друзей у семьи Хариных не было, поэтому в гости они не ходили. Все праздники отмечали дома, но без спиртного и деликатесов. Хозяин дома не пил и не курил.
 В церковь Евгений с Оксаной не ходили, считали, что бог он у каждого в душе и выставлять это на показ не стоит. Единственным развлечением в оставшееся время были книги и иногда телевизор. Благо с книгами проблем не было – приносил Прохор. Прохор после школы поступил в архивный институт, успешно закончил его и трудился  в Центральной библиотеке технической литературы. Был увлечён созданием каких – то каталогов и поиском архивных данных о Первой Мировой войне. В общем, жизнь вошла в чёткий трудовой ритм или как говорила Оксана в «тягловый».
 Все отпуска, конечно, проводились на шести суглинистых дачных сотках. Весь предыдущий ход жизни, не предвещал каких – либо изменений. Но, где-то за полгода до своего пятидесятилетия Евгений Николаевич Харин оформил загранпаспорт, купил в приличном магазине очень приличный костюм, а также ботинки и пару рубашек.
 На майские праздники был купле тур во Францию, а точнее в Париж. Семья отнеслась к поездке не однозначно, тем более, что на майские копали грядки под овощи и картошку. Однако на все вопросы Харин отвечал, что так надо. В семье не принято было перечить с отцом и мужем.
 Тридцатого апреля Евгений Николаевич благополучно улетел в Париж. Не было его ровно пять дней, и шестого мая глава семьи вернулся домой. Оксане привёз модные французские духи и платье, а сыну навороченный ноутбук и джинсовый костюм. Сразу предупредил, что в этом году будет отмечать пятидесятилетие, и хотел собрать своих знакомых по дому и работе. На вопросы жены и сына о целях поездки отшучивался, мол все хотят увидеть Париж и умереть.
 На пятидесятилетие Евгения Николаевича собралось человек двадцать, в основном коллеги по работе и дворовые мужики плюс малочисленные Оксанины подруги.
 Стол был накрыт от «кутюр». От молочного поросёнка до осетрины. Пригодились и привезённые из Франции кальвадос и арманьяк. Все желали юбиляру здоровья и благополучия, а также его семье. Много было  разговоров о его поездке заграницу, и что Евгений приподнялся или крутым стал, на что именинник только отшучивался и подливал в рюмки. Когда гости разошлись, Евгений собрал свою немногочисленную семью и наконец, поведал о своём неожиданном  вояже.
 Перед смертью, отец Евгения (Николай Евгеньевич) рассказал ему, что они не Харины, а Веденеевы. Дед Жени был полковником армии генерала Юденича, граф Евгений Александрович Веденеев. Причём Женьку назвали Евгением в честь деда. Дед эмигрировал во Францию вместе с остатками армии Юденича, а жена осталась с сыном в Санкт- Петербурге.  В связи с репрессиями это являлось семейной тайной. Естественно никаких контактов и попыток воссоединится, быть не могло.
 Дед, граф Веденеев умер в предместье Парижа в 1940 году. Отец Евгения Николаевича перед смертью попросил, если будет когда-либо возможность побывать на могиле деда.
 Так, потомок графской семьи Евгений Харин, выполнил последнюю просьбу отца.
 К данному факту семья отнеслась спокойно, что и следовало ожидать. Затем Евгений Николаевич объявил, что увольняется с работы и хочет, чтобы ушла с работы и жена Оксана. Будем ездить на дачу, ходить на рыбалку и по-грибы,   поживём для себя – вынес свой вердикт Харин. Предполагая вопросы Оксаны о финансах, сказал, что деньги на старость есть, и по этому поводу можно не волноваться.
 С этого момента началась спокойная жизнь семьи Хариных, без «тяглового» ритма.
 В  очередной раз, возвращаясь с дачи, Евгений Николаевич сел в электричку. В тот воскресный летний вечер в вагоне ехали в основном пенсионеры-дачники, рыбаки, один офицер с дежурства и грибники с корзинками уже осенних опят.
 Ничто ничего не предвещало. Тёплый вечер. Усталые пожилые люди. Не доезжая до станции Голицыно,  в вагон ворвались разгорячённые поражением, молодые фанаты одного популярного московского футбольного клуба.  Они подошли к одному старику, который сидел у окна с корзиной яблок и потребовали три раза прокричать его, что их клуб чемпион. Старик вежливо отказался. Тогда они забрали у него корзину с яблоками, и она пошла по рукам фанатов. Они надкусывали яблоки и бросали деду в голову, выкрикивая очередную фанатскую кричалку. Пассажиры вагона безучастно притихли. Возмутился, лишь Евгений Николаевич, который сидел через сиденье от старика. Евгений встал и потребовал, чтобы подонки прекратили издеваться над стариком.  На что безликая масса фанатов схватила Евгения за шиворот и утащила в тамбур электрички.
  Обнаружили Харина Евгения Николаевича утром следующего дня на скамейке у железнодорожной станции Малые Вязёмы. Когда милиция вызвала скорую помощь, врачи констатировали смерть от тупого удара в сердце. Документов при нём не было. На прошлой неделе Харин Е.Н. сдал документы в паспортный стол для перемены фамилии.
  Оксана и Прохор стойко перенесли смерть отца и мужа. На надгробном кресте на могиле было написано – «ВЕДЕНЕЕВ  ЕВГЕНИЙ  НИКОЛАЕВИЧ».  Скорбим и помним.
 
  Через несколько месяцев семью Хариных пригласили к нотариусу. Нотариус ознакомил их с завещанием, которое составил ушедший Евгений Николаевич.
  Согласно  завещанию, жене и сыну полагалось по 200 тысяч евро, которые хранились во «Внешторгбанке» и трёхкомнатная квартира в районе Кунцево на правах совместной собственности. Также по условиям завещания 25 тысяч евро должны быть переведены на счёт господина Эмиля Лотескью в один из парижских банков.