Во вторник помогал с похоронами, но к гробу так и не подошёл. Не смог. Так хотелось попрощаться, но не смог. Так исчез с планеты Земля мой самый близкий друг. И появился другой.
Когда выходил с кладбища, заметил подростка с букетом маленьких красных роз. Я остановился и закурил, глядя на него.
- Дай закурить?
- Сколько тебе лет?
- Четырнадцать. У меня брат умер, - произнёс Егор, опустил букет и поплёлся в сторону кладбища.
Взглянув на него, я что-то почувствовал. До сих пор не могу объяснить, что именно. Ветер, колыша лес, принёс в нашу сторону запах смерти. Стало тихо и одиноко. Одиноко жизни, которой может быть одиноко посреди городского кладбища.
- Почему ты один? – я подумал, что он просто пришёл навестить могилу. И уж никак не думал, что именно сегодня проходили и его похороны. – Давно умер?
- В субботу. Сегодня похороны были. Все уехали, а меня забыли.
- Как это забыли?!
- Родителям не до меня сейчас. Вот и не знаю, что делать: и домой ноги не идут, да и отсюда уйти не могу.
- А у меня друг умер, вон – закапывают. – Я переложил сигарету в другую руку и указал на то место, где стояли люди.
- Близкий?
- Самый близкий.
- И как же ты теперь?
- Так же, как и ты без брата.
- Трудновато придётся.
- Да уж, согласился я.
- Пойдём, покажу могилу.
Мы подошли к могиле и положили цветы. Мальчишка, неожиданно присел на корточки, и захлёбываясь начал рыдать.
Я еле увёл его от этого памятника смерти и повёл обедать. С этого и началась наша дружба.
С этого и началась наша новая жизнь. Мы как-то сразу настроились на один лад, словно в мозгу настроили одну и ту же волну, как в радиоприёмнике. Настроили, но не смогли уберечь.
За окном начался дождь. Настоящий ливень. Откуда-то издалека доносились раскаты грома. До заката было ещё далеко, но всё вокруг потемнело до сумерек.
- Знаешь, давно мы с тобой вот так не говорили, - произнёс Егор чуть погодя.
- Что происходит, Егор? Я не могу быть посторонним наблюдателем. Слишком хорошо тебя знаю. И силком заставить не могу, ты всё равно не расколешься. Вот видишь, пришлось ждать почти месяц, чтобы ты сам пришёл.
- Сам понимаю, не мог раньше. Но такие штуки, если долго держать в себе, разбухают внутри. Так, что и сдержать порой невозможно. И если иногда не выпускать их наружу – взорвёшься к чертям. Бабах! Понимаешь?
- Понимаю. – Потом мне хотелось что-то сказать, поддержать. Но ничего на ум не приходило.
Егор обошёл кухню, заглянул в окно, и широко раскрыв его, вытащил руку и стал ловить капли начинающегося дождя в раскрытую ладонь.
Наверное, стоило его позвать жить вместе, но я всё не решался. Несколько раз приходили разные люди, я выбирал парней помоложе, тех, кто учился в моём институте и пускал их жить в комнату моего умершего друга. Надолго они там не задерживались. Друзьями мы никогда не становились, даже ужинали вместе редко. В итоге я завёл кота.
Не поворачиваясь ко мне лицом, Егор продолжил:
- Я чувствую, как нечто, ни на что не похожее и страшно сильное зарождается в моей душе. Пускает в ней корни. Уверенно разрастается. Запертое в грудной клетке горячее сердце сжимается и расширяется независимо от моей воли. Сжимается,…расширяется…
А порой мне становиться так стыдно, что я сильно ненавижу себя за это.
- ?
- Я хотел рассказать тебе обо всём поскорее, как только представиться возможность. Хотел, чтобы ты знал.
Они познакомились в начале весны.
Он по субботам и воскресеньям помогал в книжном магазине своего отца, а с понедельника по пятницу работал официантом в приличном ресторане в пригороде. Если честно, то называть его имя мне никак не хочется. Слишком важно, слишком тяжело. Но оно занимает такое значимое место в этой истории, что просто не могу его не сказать. Имя у него, конечно, было, - это факт. Притом очень странное для наших мест. Ненавижу выбирать имена настоящим героям. Как подставить вымышленное имя человеку, у которого оно уже есть? Это просто невозможно. Но в данном случае, всё невозможное – возможно.
Его мать, посетив однажды Японию, долго не могла отойти от увиденного. И по примитивным детским понятиям, назвала сына Мин. Родила его в шестнадцать лет от любимого мужа, а через год её сбила на пешеходном переходе машина. Семнадцатилетняя девочка лежала на обочине, истекая кровью, но почему-то никто не спешил ей помочь. Водитель тут же скрылся, а скорая приехала только через полтора часа.
Я же сам их и познакомил.
- Я тогда книгу долго выбирал, помнишь? А он помог, ты ещё его знаешь.
В этом мире может произойти, что угодно. Он слишком изменчив и опасен. В нём, к сожалению, возможно всё.
Мин был другом моего умершего товарища. Ему было двадцать восемь, но выглядел он на много моложе. Молодой человек обладал приятной и даже, странно притягательной азиатской внешностью. Что казалось очень странным. Какой-то жизненный парадокс, сбой генетики. В роду у него, конечно, никаких восточных кровей. Он сам утверждал то, что это сказывается на его внешности имя. Возможно, так оно и было, я же сам склонен верить именно этой версии. Сначала я не замечал их частых встреч. Но потом Мин стал часто оставаться ночевать у друга в комнате. Мой квартирант мне ничего не объяснял, а я не спрашивал. Так они встречались около года. После кончины моего друга, Мин стал часто меня навещать.
- Знаешь, не могу не приходить. Знаю, умер, закопали, лежит в сырой земле, но тянет не к нему, а к тебе. Ну, то есть сюда, вот в эту квартиру. Вот на этот диван, вот к этому холодильнику с пивом. Не могу объяснить это даже себе. Может, не любил?
- Просто тебе тяжело. – Всегда отвечал я. – Тяжело привыкнуть к жизни без него.
- Нет. Это будто долг.
- В каком смысле?
- Я думаю, что виноват в его смерти.
- Почему? Что-то произошло?
- Нет, именно поэтому и думаю. – Опустив взгляд, произносит Мин. – А сейчас будто должен сюда приходить. Будто его долг перед тобой отрабатываю. Он ведь так тебя любил, так тобой дорожил.
Пару раз Мин оставался у меня ночевать. В городе он не хотел оставаться с отцом, а в будни жил в пригороде, где снимал комнату в общежитии. Иногда по субботам оставался у меня. Он ложился в моей комнате, а я в комнате друга.
- Не могу, - говорит Мин, - как представлю его висячего, так глаз закрыть не могу. Всё мерещится что-то.
- Ничего, я всё понимаю.
Он уходил, закрывал дверь и долго лежал, не выключая свет. Наверное, читал. Иногда свет горел до самого утра. Когда он был там – за стенкой, я тоже не мог уснуть.
Однажды за завтраком мы разоткровенничались:
- Кирилл, тебя никогда не беспокоило, ну…что я у тебя остаюсь.
- Нет. – Сухо ответил я.
- Ты никогда ни о чём нас не спрашивал. Но ведь всё понимаешь?
- Мин, хватит хитрить, я всё понимаю. А что я должен был спрашивать? Спите ли вы вместе на одной кровати? Или «парни, а вы случайно не голубые?». Мин, я не такой дурчок. Которым тебе кажусь. А не спрашивал, потому что он был моим самым близким другом. Я сам не «голубой» и с ним спать не собирался, так что к тебе, поверь, не ревновал. – Грозно выпалил я.
- Ну ладно, извини. Я просто хотел выяснить, как ты к этому относишься.
- Я никак к «этому» не отношусь. Ты хороший человек, мне с тобой приятно общаться, а с кем ты там спишь, меня совершенно не волнует. Я понимаю, что знаем мы друг друга «не очень», но нас много связывает. И тот, кто нас с тобой связал, мне был почти, как брат. Мин, я хочу, чтобы ты не переживал. Ты можешь приходить и оставаться, когда захочешь. Мне иногда это даже самому необходимо.
Мин ничего не ответил. Он уехал в магазин, а я, собрав все мыльные принадлежности, отправился в бассейн. Больше он не приходил. Пару раз звонил по выходным, когда был в городе. Но вот уже месяца четыре я от него ничего не слышал.
Последний звонок был похож на сонный бред.
- Это не важно, где я нахожусь. Важно, что связь до тебя всё ещё доходит, понимаешь?
- Не особо. А что, связь может и не доходить? Ты так далеко?
- Нет, как раз не очень далеко. Я на много ближе, чем тебе может казаться. Просто, чтобы позвонить тебе, столько сил и энергии уходит, - выдохнув, произнёс Мин.
- Приезжай, давно тебя не видел.
- Очень хочу, но пока не могу. Иногда так одиноко бывает, что по ночам кажется, что ОН зовёт меня. Я теперь не могу спокойно спать. Как-то странно: что спишь, что не спишь,…будто реальность всё перепутала. Пока не разберусь, - не вернусь.
Иногда я думал, что Мин хочет быть со мной рядом.
Сам не могу объяснить, что я к нему чувствовал. Влюблённостью я это чувство определённо назвать не могу. Но порой меня ужасно к нему тянуло. Иногда это желание возникало внезапно. Чтобы успокоиться, я выходил ночью из комнаты и, закуривая, подолгу сидел на кухне. Думал о друге, и о том, как они в той комнате, где я сейчас сплю, занимались сексом. Как Мин занимался сексом с мёртвым парнем. Чушь! Он был не мёртвым, он был живым! Но не любил…Я точно знаю, что Мина он не любил! Он любил в постели нелюбимого человека. Фух…Я совсем запутался.
Он мёртв, висит там, в комнате, в которую я сейчас вернусь и просплю там до утра. Нет. Всё же что-то есть в этой смерти. Иногда мне кажется, что ОН обо всём знал заранее. Знал, на много раньше.
Я допил пиво и поставил пустую банку в сторону. Егор всё стоял у окна, и так и не повернулся в мою сторону. Чертовски хотелось курить, но в пачке сигарет не оказалось. Я открыл её и несколько секунд нюхал её внутренности. Пахло табаком.
- Чушь? – неожиданно спросил Егор.
- Чарли Чаплин занял первое место в конкурсе двойников Чарли Чаплина в Канзас Сити. Вот это чушь! – Я смял пачку и бросил её в открытое окно. – Как же так? Как всё произошло?