ДАМА

             Осознавая реалии наступившего утра Кузякин понял, что Фортуна ушла, плюнув в душу.
Он проигрался, пропился, промотался, задолжал и глубоко страдает от похмельного синдрома. Головка - вава, во рту - кака.
В дверь позвонили. С большой неохотой поплелся открывать. Пришел сосед, бывший выпускник вспомогательной школы, оптимист и добрый малый, принес четыре бутылки пива и две воблы. Кузякину полегчало.
Между второй и третьей бутылкой сосед поведал, что есть дельце.Его жена держала киоск, он при ней был грузчиком, подметальщиком, подавальщиком, короче, сопровождал торговый процесс.Однажды Кузякин помогал, его приметила Дама. Эта Дама очень интересуется  насчет познакомиться, сосед хлопнул ладонями и выразительно потер их друг о друга, обещала два литра водки.
Кузякин еще не принял никакого решения, как вновь раздался звонок, на этот раз ввалился судебный пристав, нельзя сказать, что его появление обрадовало,  скорее внесло диссонанс, к полному неудовольствию хозяина и гостя.Пристава душевное состояние двух, слегка помятых, мужчин мало волновало и он приступил к угрозам. Выпитое пиво сделало свое дело, из Кузякина полезло чувство собственного достоинства, пусть не состоявшийся, но все же интеллигент! Ситуация становилась критической, но вошла Дама. Глазами указала соседу на дверь и тот исчез.
Пристава взяла под руку, что-то шепча на ухо, засунула в карман несколько стодолларовых купюр, выторговав таким образом два дня.
После ухода должностного лица вконец обескураженный Кузякин увидел  женщину бальзаковского возраста, довольно симпатичную, со вкусом и дорого одетую, но  было в ней нечто неуловимо отталкивающее.
Дама улыбнулась, предложила познакомиться. Кузякин вежливо поблагодарил за оказанную услугу, сказал, что будет должником,  мысль Даме очень понравилась.
Много ли ей надо, просто скрасить одиночество, материально, она ненароком открыла сумочку, чтобы Кузякин увидел пачки долларов, проблем нет, а вот друга в наше время найти трудно. Вид денег Кузякина вдохновил, он выразил готовность стать бойфрендом и даже выпить по этому поводу, но, к сожалению, нечего и не на что.
Медово улыбаясь Дама предложила поехать к ней и славно повеселиться, потому что вообще очень заводная, большая проказница и шалунья. Кузякин косо посмотрел на «шалунью»,  внутренне съежился. Дама  не умолкала, веселиться они будут вместе с ее прелестными подружками . Подружки примут участие, на слове участие она сделала недвусмысленное ударение, на Кузякина повеяло групповухой. Перспектива «веселиться» в обществе престарелых валькирий выглядела мало заманчивой, ему стало грустно.

Квартира была большая, хорошо обставленная, из каждого угла веяло сытостью и самодовольством.
Подружки, слегка прикрытые, юные очаровашки, фривольно кокетничая, дали понять, в этом доме обходятся без китайских церемоний. Что еще нужно мужчине для бодрости духа в незнакомой женской компании. Кузякин воспрял ,  воспрял и его верный друг и соратник по плотским радостям, что момент немало важный, ибо не воспрянет и радости тю-тю.
Дама, уже в роскошном пеньюаре, стала объяснять правила игры. Оказывается, просто завалиться в постель вчетвером примитивно и не интересно. Надо создать интригу, пощекотать нервы, Кузякин нехорошо боднул пространство, Дама засмеялась, он не о том подумал. Сейчас ему надлежит принять красивую позу, можно как у античных статуй, девочки будут за почти прозрачной шторой. Задача Кузякина, оставаться на месте, и ни в коем случае, за штору не заходить. Страсть должна накалиться, обжечь чресла, горячей лавой кипеть во всем организме… и вот тогда … все остальное, лукаво подмигнула она.
Позу Кузякин принял. За шторой обозначились силуэты девушек, одна из них страстно и нежно спросила: «Ты жаждешь наслаждения, милый?"
« O! Yes!», почему-то по- английски ответил Кузякин и почувствовал себя полным дураком.
Девушку  несло по обычному сценарию: « Я расстегиваю первую пуговицу и вижу, как твой малыш становится любопытным, вторая пуговица, третья… девушки знали свое дело туго. Друг и соратник стал не просто любопытным, он уже начинал давить на мозги. Кузякин многие поступки в жизни совершал под руководством друга и соратника, кто-то  таких назвал членистоногими, потому что куда член – туда и ноги.
Сладкоголосые гурии манили в райские сады и приказали раздеться.
Кузякин команду понял правильно, угрем выскользнул из одежды, могучий инстинкт самца гнал его на тропу размножения, чресла ломило, он устремился к шторе. Ударившись о стеклянную стену, удивленно выругался. Гурии знойно просили встать красиво и растворить объятия.
«O!Yes!»- снова вырвалось у Кузякина и он почувствовал себя жеребцом.
Из недр квартиры появились Дама и ее подружки, строго и элегантно одетые.
-Мой друг, мы приглашаем тебя в музей изобразительного искусства,- менторским тоном сказала Дама.
Голый Кузякин продолжал стоять в позе Аполлона, с растворенными объятиями. Друг и соратник первым понял, что их элементарно продинамили, послал соответствующие импульсы, после чего Кузякин обрел способность к рефлексии и начал смачно объяснять, где он видел эти игры и музеи, и играющих, к каким  матерям и богам им следует идти.
-После музея всё твоё, - Дама, открыла сумку с деньгами.
Кузякин сдался, ущипнув одну девицу за грудь, вторую за попку, он был не только членистоногим, но и членисторуким.
Поехали в музей, но приехали в ресторан. Дама на все «почему» ответила, что кушать хочется, Кузякин почувствовал, что тоже проголодался.
В ресторане звучала приятная музыка, официанты, бесконечно улыбчивые и услужливые, суетились, подавая закуски, предлагая вина. Шик и блеск слегка ошарашили Кузякина, он забыл когда посещал подобное заведение и посещал ли вообще. Закуска и выпивка были изысканными, многое из меню Кузякин ел и пил впервые. Девушки  хохотали, Дама блистала остроумием, словоохотливостью и щедростью. Несколько раз с многозначительным выражением лица просила Кузякина не сердиться за невинную шутку, Кузякин уже захмелел и больше не сердился. Перед десертом девочки пошли попудрить носики, да так и не вернулись, но Кузякина это не смутило, а даму тем более.
Она веселила Кузякина, игриво толкала его ножкой под столом, острила, закатывала
глазки, престарелая кокетка, да и только, но это неважно, когда ешь и пьешь всласть на халяву. Подали кофе, Дама смущенно поиграла бровками и вышла из-за стола, «До ветру»,- резюмировал Кузякин.
Обожравшийся и осоловевший он лениво тянул кофе. Официант принес счет, сумма впечатляла, но Кузякин знал, денег у Дамы хватит. Время шло, потом тянулось, медленно ползло и в конце концов остановилось. Тревожные мысли завозились в голове. Официант казенным голосом поинтересовался оплатой счета. Кузякину сделалось нехорошо, он что- то лепетал, руки не находили места, голос срывался, лоб покрылся испариной. Около столика стояло уже три официанта, а четвертый вел охранника, даже издали было видно, что этот человек не из общества Красного креста и полумесяца, и понимая, что сейчас будут бить и не только лицо, Кузякин начал медленно стекать со стула.
Появилась Дама, оплатила счет. Обхватив Кузякина за талию, почти вынесла его из ресторана.
Почему и каким образом они оказались в парке Кузякин не понял. Единственное чего он хотел в данный момент, послать ее подальше и смыться побыстрее, но Дама, положив ему на плечо тяжелую руку, страстно умоляла простить ей шалость, все же закончилось хорошо. Обещанные деньги, пачками потекли в карманы. К деньгам Кузякин относился однозначно – он их любил, поэтому никуда не ушел.
Спустился вечер, сладко благоухали флоксы, пахло скошенной травой, появились первые звезды, до темноты оставалось несколько минут.
Дама открыла сумку и сказала, что все деньги отдаст Кузякину, если он доставит ей немного удовольствия, Кузякин содрогнулся от зоологического отвращения.
Он пытался понять, почему Дама вызывает такие эмоции, он  не был снобом в сексуальном вопросе. Легко и просто вступал в отношения с любыми женщинами, худыми и толстыми, молодыми и не очень, красивыми и дурнушками, трезвыми и пьяными и всегда был кураж!
Стемнело.
Дама тесно прижалась бедром к обездвиженному Кузякину и страстно зашептала, что удовольствие она получает не так как все, но бояться не надо, она любит вводить мизинчик мужчине  в анус и молча посидеть, если Кузякин согласится, получит все оставшиеся деньги и больше никогда не увидит ее.
Денег было много, а Кузякин был слаб. Он молча спустил штаны и лег на скамейку животом вниз. Дама осторожно ввела ему в анус мизинчик и затихла.
Потрясения дня сделали свое дело, уставший и перенервничавший Кузякин погрузился в дремоту.
Строгий окрик: «Нарушаете, гражданин!» заставил очнуться, перед ним стоял милиционер.
В смятении и ужасе Кузякин соскочил со скамейки, спущенные штаны сковывали движения, пальчик в анусе приводил в отчаяние. Кузякин вертелся, пытаясь поймать Даму, но Дамы  сзади не было, а пальчик был!
Милиционер, с изумлением и тревогой наблюдал за человеком со спущенными штанами, который напоминал собаку, гоняющуюся за собственным хвостом, у гражданина, явно, были не все дома.
Кузякин, наконец, ухватил, находящееся  в анусе, оказалось…белая пушистая хризантема. «Где пальчик? Где пальчик?»,- вопил ополоумевший Кузякин. «Вот он!»,-  сообразительный милиционер показал палец. Кузякин  замолчал, машинально протянул хризантему милиционеру, милиционер машинально взял  и растворился в ночи.
Обессилевший Кузякин упал на скамейку и сидел в полной прострации не ощущая ни пространства, ни времени, очнувшись, надел штаны.
Дама выросла из ниоткуда. Расплываясь в улыбке, ласково просила не сердиться,  конфуз получился, зато как весело, в конфузе вся соль!
Кузякин задохнулся от бешенства, одним движением уложил даму на газон. Сейчас он ее повеселит, две недели хохотать будет, когда с завязанной на голове юбкой и без трусов отправится   к центральному входу! В конфузе вся соль!
Он задрал ей юбку, сорвал трусы и…обомлел!!! Между ног у нее нагло торчал друг и соратник!!!
Оправившись от первого потрясения, сомневающийся Кузякин робко потрогал ЭТО. Дама разразилась сатанинским хохотом и обдала несчастного мощной горячей струей.
Как  выбежал из парка, как добрался до дома и забылся тяжелым сном Кузякин не помнил.
Утром ему показалось, что вся эта хрень приснилась, но пачки долларов, торчащие из всех карманов, говорили об обратном. Кузякин вывалил деньги на стол, начал аккуратно раскладывать на кучки по тысяче в каждой. И не было на свете натюрморта краше.
Вот он, звездный час!
Кузякин чувствовал как по всему телу разливается сладостная истома, он и деньги! Но некстати зазвонил звонок.
Нет, Кузякину никто не нужен, он и деньги, третий лишний.
Звонок становился настойчиво наглым, пришлось открыть. В дверном проеме стоял судебный пристав, он с порога обложил Кузякина отборной матершиной и грубо оттолкнув, вломился в квартиру. Кузякин, возмущенно напомнил о взятых накануне долларах, на что судебный пристав заорал, швырнув ему в небритое лицо измятые купюры: «Фальшивка!».
Кузякина развернуло к столу. Вместе с приставом они рванулись к деньгам, рассматривая купюры на свет пристав истерически орал: «Фальшивка!», он хватал пачку за пачкой, потом подбрасывал в верх - «Фальшивка!», купюры листопадом кружили по комнате.
Служивый бесновался пока не устал, обессилев, он  заметил обмякшего, тихо сидевшего на полу, улыбающегося Кузякина. «Хм, улыбка идиота ему удивительно к лицу»,- незлобиво подумал судебный пристав.