Пресный юбилей цвета морской волны

 
 (К 30-летию Воронежского водохранилища)

    РАССКАЗ МОЖНО СЛУШАТЬ: https://yadi.sk/d/OKKvh4C6dVJPc

    Оно уже вполне взрослое, наше море. Но мало кто его поздравит с тридцатилетним юбилеем. За это время его секли публично постоянно. Даже совсем ленивый не мог не пнуть его, хотя бы вскользь. Конечно же, конечно есть за что, но не об этом я: ведь все же – юбилей! 

    Наше сине-зеленое море весьма напоминает темно-красный праздник 7 ноября – оба достались в наследство от большевиков и, похоже, никуда уже от их подарков не деться, как ни относись к самим этим бурным преобразователям. Но скажите, много ли людей, кроме пресловутого «всего прогрессивного человечества», с трепетом ожидало октябрьский переворот? А наше море? Его ждали! Спросить сейчас о тех эмоциях – многие возмущенно открестятся. Но это ведь сейчас, когда мы кое-что поняли. А тогда разговоры о море сладко волновали, о нем приятно было помечтать. И я мечтал о море. Но, правда, был человек, – я только одного и видел – который рьяно сражался за честь нашей прекрасной речки. Но это, действительно, был глас, вопиющий в пустыне, в пустыне, совсем готовой к морскому потопу местного масштаба. Он проповедовал везде, где только мог, и говорил весомо, но разве проберешь того, кто просто верит. Стал настоящим пророком, но тогда печален был его образ. Это университетский ученый Фурман. Я помню его взгляд, когда он, утомленный и огорченный, уходил с очередной дискуссионной встречи – в нем не было уже надежды на здравый смысл, а только стыд за нас и жалость к неразумным. А я тогда жалел его.

    Наверно, право пнуть ушло от тех, кому за тридцать с гаком. Лишь молодые вправе посмеяться, но тоже – в поздний след. Ах, если бы мы были все умнее! Голубая мечта безнадежно позеленела от нашей глупости. Ах, если бы как против ВАСТ (Воронежская атомная станция теплоснабжения, которую по решению референдума не стали достраивать) сплотились! Но и это смешно представить… Для этого нам нужен был Чернобыль. И чтобы вся держава с треском закачалась. Да и совсем еще не сгинул призрак ВАСТа и все лазейки ищет. Боюсь, найдет.

    Оно очень красиво, черт бы его побрал! Хоть с высокого правого берега смотри сквозь его волнующую дымку, хоть снизу, с левого любуйся, как отражается в легкой блестящей зыби веселая волнистая линия игрушечных Чижовских холмов. А если заметишь стайку чаек, и на манящем в далекие края голубом горизонте появятся смелые линии белых парусов, забудешь сразу, что ты в самом центре Черноземья.

    Меня чуть эта красота не погубила в первый же год появления моря. Я очень ждал его и уже видел начало весеннего разлива 1972 года, но меня послали в командировку на Чукотку и пробыл я на Севере почти все лето. А что за лето там – одна насмешка над этим теплым словом. Лето в шапке проходил. Нет деревьев и березой называют какую-то жалкую вербочку – с сердечной болью вспоминался настоящий лес, порубленный под наше новое море. Конечно, очень интересно смотреть на голубую Арктику в белых льдах, но каким же ласковым и манящим курортом представляется там наше Черноземье! И теперь там еще теплое море с песчаными пляжами! В письмах домой я все спрашивал, правда ли получилось настоящее море. Мать подтверждала, но её спокойный тон казался мне кощунством – ведь речь идёт о нашем море!

    Прилетел в Воронеж в августе, утром. И часа не отдохнул от дороги, а вскочил на мотоцикл и рванул в сторону моря, к дому отдыха им. Горького. В тот первый год там море было здорово шире, чем теперь. Вода подходила почти к шоссе – уйму песка намыли чуть позже. Бросил «Яву» у дороги и, впервые за лето не ежась под ледяным ветром, разделся. Родное воронежское солнце и незнакомая, но тоже ласковая кромка огромного водного простора. Это новое голубое пространство захватывает дух, в него как-то странно и трогательно входит знакомый рисунок отрожинских мостов. Я шлепаю по теплой, прозрачной, песчаной мелкоте вдоль спокойно поблескивающей кромки, а далеко-далеко впереди, там, где эта кромка сливается в туманном мареве с морским (!) горизонтом, я, кажется, различаю и очертания Чертовицкого с церквушкой. Вода зовет, но я все наслаждаюсь предвкушением морского купанья, жадно впитываю солнце и ласковый простор. Странно, но кругом никогошеньки нет – только я и настоящее лето, только я и легкий морской ветерок. Все дальше ухожу от мотоцикла. Нарочно стараюсь шлепать посильнее, чтобы освежиться блестящими брызгами. Вот какой-то ручеек впадает в море. Прозрачный, неглубокий и вроде неподвижный. Могу его и перепрыгнуть, но ещё сильнее шлепаю по мелкому устью, не погрузившись в воду и по колено. В этот момент песчаное дно резко проваливается, и я оказываюсь в воде по пояс, а при первом же непроизвольном рывке уже и по грудь в неожиданно холодной трясине. Зыбучий песок, зыбун – ручей тянулся от земснаряда, стоящего здорово поодаль. Я лишь потом всё понял. Он не работал, не шумел и я его совсем не видел. Опять же, потом я с интересом ознакомился и со строгими упреждающими табличками, но их ставили со стороны дома отдыха. Ошарашенно трепыхаясь, я медленно уходил в холодную трясину. Никак не опереться о рыхлый, взвешенный в воде песок и в то же время он настолько вязок, что в нем не поплывешь – настоящее топкое болото. Бросив пустые попытки выползти на берег этого непонятного, коварного ручья, я старался просто распластаться – не стоять, а лежать. Уже и плечи засосало, и впору закричать, но не перестроишься в пару секунд от сладкой эйфории до предсмертного вопля. Да никого вокруг и нет. Успел подумать, что мотоцикл не запер и его, наверно, угонят раньше, чем хватятся меня. И никто не узнает… От этого себя стало особенно жалко. Каюсь, но не помню, чтобы подумал о родных. Изо всех сил я не то полз, не то плыл, не то просто карабкался к большой воде, подвывая от ужаса. Вот, кажется, уже именно плыву. Шок ещё не прошёл, но уже снова с умилением вглядываюсь в отрожинские мосты. Плыву назад вдоль берега, еще боясь его – я ведь тогда не знал про земснаряд, и весь бережок потерял мое доверие. Долго не решался выйти на сушу, всё трогал дно, находясь ещё на плаву, а потом смешно выполз – благо, не видел никто.

     Так познакомились. Никакой обиды не держу. Стихия может быть суровой. Ведь мне не обижаться же на Чёрное море за то, что пацаном был позорно сбит с ног первой же небольшой волной под смех моих родителей. А вот что действительно печально и обидно – сейчас нельзя купаться в море. Я здесь прожил всю жизнь и знаю, чем была река для горожан. Печальней не придумать – идти на пляж (на морской пляж!) и брать с собой бутылку воды для омовения! Быть может, кого-нибудь немного и утешит, что так теперь ущербны не только мы? Взять к примеру далёкий тропический и оттого притягательный Сингапур. Уж в смысле моря он нас куда «морей» – у нас город окружает воду, а у них сам город стоит посреди настоящего солёного моря. Так вот – поверите? – в этом «бананово-лимонном» и истинно морском Сингапуре тоже в море не купаются – только в бассейнах! ЧуднО, конечно, но всё ж никак не утешает…

    Красиво оно, наше море. Ночью по нему тянутся длинные, мерцающие световые дорожки, как на коробке старых «Воронежских» конфет и оно кажется вкусным. Но сейчас и конфетная фабрика от него отвернулась и картинку с визитной карточкой города сменила. Не уважает, значит. Никто его не любит и все клянут. Да, красота не спасает сине-зеленое море. Но, может быть, сгладит вину ни в чём не виноватого?

    Почему, к примеру, нельзя кататься на моторках? Когда река была узкой лентой, стаи моторных лодок шли прямо через пляжные зоны, заполненные купающимися. Сейчас простор громадный, купальщиков практически нет – лодкам бы всласть поноситься. Запрет наложили ещё коммунисты, которые сами его и не думали выполнять. А мы всё соблюдаем. Экология? Вы серьёзно? Когда тысячи и тысячи автомобилей мотаются по городу и никому не приходит мысль их запрещать. Что-то погибнет в воде? Сине-зелёные водоросли погибнут? Лодки страшнее промышленных стоков? Или вы всерьёз верите, что лодки размоют берега? А, может, они наоборот – своими волнами улучшат аэрацию. Я никогда не был лодочником и не собираюсь, но сколько приятных возможностей теряет город!

    А что это делают на море рыбаки? В любой зимний день их столько на льду, сколько никогда не бывало на реке. Взгляните на их раскалённые лица, когда они в богатырских доспехах сидят на своих ящиках на трамвайных остановках или прямо в троллейбусе. На олимпиаде их бы просто по внешнему виду дисквалифицировали за превышение концентрации гемоглобина. А улов они что, выбрасывают? Никак нет! Скушивают с удовольствием! Что для них море?

    К моменту появления моря диких уток я замечал не ближе, чем у Чертовицкого. Теперь они стайками плавают у вогресского моста, то и дело вскидывая попки – значит ловится что-то. И чайки всё чаще крыльями машут над городом. Что для них наше море? Что для нас птицы?

    По берегу моря можно красиво гулять. Вот так открытие! Но ведь не гуляют же…Экология опять? По пыльным улицам с машинами полезнее? Только парочки иногда, да и то с выпивкой. Впрочем, подождите, вот идёт прогулочным шагом не очень молодая дама. А дальше по берегу ещё одна. Понимают толк в прогулке? Увы, просто выгуливают собачек. Для собак находим время, себя прогулять по берегу моря – никак нельзя. 
      
    Красота – вот основная, если не единственная ценность нашего моря. Но это не так уж и мало, если использовать по прямому назначению. И главный архитектор города заявил, что его стратегия состоит в развороте города лицом к морю. Да преумножится красота от этого! Я и говорю, что относиться к нашему морю надо по возможности как к празднику, хоть он и со слезой, хоть оно и стало таким голубым и зелёным, хоть оно и отдает краснотой.

    И недавно совсем красный цирк приключился. Прямо в нашем цирке, верней на нём. Строители зачем-то сняли облицовку со всего большого козырька, что обрамляет здание. И на открывшейся красной кирпичной кладке городу из глубины десятилетий, из рухнувшей империи явилась гигантская надпись чёткими белыми буквами: «Достойно встретим 100-летие со дня рождения В.И. Ленина!» Забавный курьёз в третьем тысячелетии, но как много он может всколыхнуть в памяти ветеранов! Вспоминают не о вожде,  а о себе в те трескучие дни. Именно тогда и наше море создавалось – нынешний юбиляр. Это эффектное цирковое представление, это «чудесное явление» иконы тех лет – не есть ли некая перекличка крутых большевистских юбилеев?

    Розовые, красные и голубые мечты…

    Красивая лужа…

    Я всё же поздравляю юбиляра, чёрт побери!