Водка...
Тема воистину неисчерпаемая (О, сколько уже нашлось попытчиков хотя бы затронуть её!) и благодарная.
Водка. Наверное, самый дешёвый в производстве алкогольный напиток: спирт да вода - мешай да разливай по бутылкам!
В семидесятые все в РСФСР от мала до велика знали, что означают цифры 3.62. Цифры эти сменили 2.87 шестидесятых. Произнесение таких цифр вслух уже вызывало улыбку, так что прослыть остряком в Советское время было несложно. Ровно столько в рублях и (через точку) в копейках стоила стандартная поллитровка "беленькой". Затем были 4.12, 5.30, удешевлённая до 4.70 с зелёной, в аскезу этикеткой ("андроповка"), потом цена резко вскарабкалась к шести рублям с различными копейками, а после 85-ого года добралась и до суровой "десятки". Под самый конец Перестройки водку разливали в бутылки из-под напитка "Пепси" (0,33л.), и такой несуразный объём получил соответствующее прозвище - "Чебурашка".
Сейчас предлагаю вернуться к семидесятым, даже к шестидесятым годам, поскольку именно оттуда, из того далёкого далека пришло русское "соображение на троих". Итак, малоизвестные друг другу лица, познакомившиеся вот только что, у магазина или в живой очереди в винном отделе, сбрасываются по рублю, берут бутылку, на оставшиеся тринадцать копеек - сырок или хлеба краюху, чтоб не рукавом закусывать, распивают её, естественно, тут же, за углом или на детской площадке, и расходятся по своим делам - у кого они есть, если же в кармане шуршит ещё рублишко, то продолжается поиск собутыльников. После второй поллитровки происходит братание с новыми уже товарищами, крики "Друг!" - песни, похвальба, шутки ("Чай - не водка, много не выпьешь!" и пр.). Собутыльники долго и нудно объясняют друг другу чем и как правильно, и вообще, стоит ли "родную" закусывать, устраивают соревнования - кто сколько и как выпьет. Сиюминутный авторитет завоёвывал тот, кто мог, как говорится, за один присест, махом, точнее, "винтом" (т.е. раскрутив содержимое так, чтобы при выливании не случилось бы затыка за счёт резкого уменьшения воздушного давления в донце перевёрнутой тары), не отрывая горлышка от губ одолеть поллитровку. Спорили - стандартно - на ящик пива, но проигравшиеся за неимением денег часто отказывались от пари, и потому через минуту опьяневшим "авторитетом" сначала поднимался, а затем ставился вопрос ребром: "Ты меня уважаешь?" - заканчивавшийся дракой и препровождением всей шумной компании в милицию, а то и поножовщиной. Складной нож - основное в те времена орудие убийства на улице. После серии статей в "Литературной газете" об их драматическом использовании, их, естественно, из самых благих побуждений, изъяли из продажи, таким образом повальный дефицит товаров на несколько лет прирос ещё одним пунктом... Так вот у нас развлекались мужчины. Работа милиции по большей части сводилась к расследованиям последствий их пьяных конфликтов. Заснувшую на травке вусмерть пьяную публику почти наверняка обворовывали (цитирую по памяти В. Высоцкого: "...деньги взяла, и часы, и ещё документы...").
Винный отдел обычного московского продовольственного магазина в начале семидесятых, по моему скромному мнению (русский поцелуй любителям "ИМХО") самых "жирных" советских годов располагался сразу при входе. Там же торговалась и разная детская снедь вроде шоколадных с начинкой батончиков с мультипликационными героями на обёртке, мятных сосалок "Аэрофлот" и шоколадных "медалек". Алкогольный ассортимент состоял в основном из водки, трёх и пятизвёздочных коньяков (особое умиление вызывали бутылочки объёма 50 миллилитров и стоимостью в рубль), сухих белых вин невероятной кислоты, "Советского шампанского" того же качества, что и ныне, креплёных сладких и полусладких вин с гирляндами медалей на этикетке, якобы заслуженными этими винами на непонятных внутрисоюзных конкурсах (цена таких продуктов колебалась от 2.20 до 3.50 в рублях), более дешёвых, уже без медальных гирлянд портвейнов, из которых особой славой пользовались "Агдам" и "777", и совсем дешёвых (копеек по 90) игристых вин бледно-розового цвета - смесь спирта, углекислоты, воды и красителя. У прилавка всегда болтались один-два посетителя с признаками тяжёлого похмелья. Эти выискивали на витрине спиртное подешевле, что-то бормотали, хриплым шёпотом просили у подходивших к прилавку приличного вида мужчин (да и школьниками не брезговали) денег "хотя бы копеек двадцать", а гоняющей их прочь время от времени продавщице, которую они знали по имени, заискивающе улыбались.
Отдельным абзацем - о напитке "Солнцедар". Появился он как-то вдруг, году в семидесятом, потряс дешевизной, объёмом (предтеча всех последующих "огнетушителей" и "заборокрасителей") и жуткими отравлениями с потерей памяти и обязательной рвотой, и также быстро исчез, превратившись десятилетия на два в легенду. Во времена Перестройки и Гласности читал журнальную статью о нём. Якобы в Советский порт прибыл танкер с забродившим вином - то ли из Алжира, то ли из Египта - оплатой за поставки военной техники. Контракт очевидно составлен был так бестолково, что отправить назад эту дрянь не было возможности, и тогда тогдашние (представьте, и я здесь уловил тавтологию!) комбинаторы, подзаправив её как следует спиртом и разлив по бутылкам, создали этот скоротечный продукт. Правда ли то, байка ли - не дам ответа...
О том же, что вообще пили в семидесятые сам я здесь распространяться не буду, передав слово моему несчастному хозяину (будучи его клоном, считаю, что имею на это полное право). Вот выдержка из одного его мало(по)читаемого здесь произведения: "...И что за прелесть был тот "Солнцедар" - забирал не хуже водки! Со стакана тебя всего выворачивало, а с двух ты падал там где стоял и несколько часов лежал без движения не помня себя! Лосьоны, за исключением, впрочем, огуречного - там и выпивон, и закусон в одном флаконе - а также одеколоны деда Виктор пить не советовал из-за содержащейся в них вредной химии, но уж если прижмёт, то сгодятся и они, и даже "Борис Фёдорович" с "Полиной Ивановной". Деда сам делал "Бориса Фёдоровича", когда отсиживал пятнадцать суток: брал ведро клея БФ, солил по вкусу, давал постоять, затем размешивал содержимое ведра деревянной палкой до тех пор, пока основа клея не налепится на палку резиновым шаром, а оставшуюся в ведре жижу распивал вместе с товарищами. "Конечно, - говорил деда Виктор, - если у тебя есть под рукой дрель, то процесс ускоряется, а если процедишь жижу сквозь марлю, то, вообще, получишь чистяк! Слеза - от водяры не отличишь! Политура в этом отношении, "Полина Ивановна" то есть, "Борису Фёдоровичу", безусловно, уступает..." Но для гарантии, чтобы не отравиться, деда советовал идти в аптеку - там можно брать любые настойки, они все на чистом спирту. На крайняк сойдёт и йод; а вот зелёнку деда пить не рекомендовал - красится, дескать, сволота, слишком, внутренности потом не отмоешь."
Самые страшные попойки происходили на производстве, традиционно за день до нерабочего 8 марта. К вечеру метро собирало вагоны поголовно пьяных, сильно пьяных мужчин и в меру захмелевших женщин. Наверху, у выхода картинка суровее: столбы облеплены интеллигентно одетыми двуногими животными - одни, шатаясь, держатся ещё за столбы, чтоб не упасть, другие тут же вдумчиво справляют нужду, третьи, с напрочь поражённым вестибулярным аппаратом (но не до конца - речевым), валяются в пристолбовых несвежих лужах, изрыгая отдалённо похожие на слова звуки. И вдоль по шоссе - всё та же картинка...
Где-то с середины семидесятых больше озадаченные, нежели озабоченные борьбой за трезвый образ жизни населения страны властители ввели запрет на продажу алкогольных напитков ранее 11 утра, и с этого времени очереди в винные отделы не переводились.
При всём том политический режим в обыденной жизни был вовсе не настолько суровым, каким привычно изображает его современная ленивая, склонная к компиляторству статей западных "советологов" и "русологов" либеральная журналистика. К примеру, напившийся после работы "в зюзю" мужчина мог часами во дворе собственного дома горланить по поводу отсутствия в магазине хорошего закусона в виде селёдки, и крыть за это крепким словцом Брежнева, всё Политбюро и всех на свете коммунистов - если милиция и приезжала, то только по вызову соседей, которым данный гражданин мешал спать и, в худшем случае, препровождала буяна в вытрезвитель (стоимость услуги - 25 рублей). Конечно, если бы тот же гражданин вышел бы с теми же претензиями на Красную площадь, да трезвый, да с товарищами, да с транспарантами (вот этого добра власти никогда у нас не любили и не прощали!) - тут уж точно стал бы он политическим заключённым (и то не с первого раза - поначалу с ним бы беседу провели).
Всем ностальгирующим о нашем славном Советском прошлом!
Всегда Ваш с пушистой лапой и улыбкой распростёртой