Эта история, несмотря на всю её бредовость и глупость, - реальна.
(Внимание! Произведение содержит ненормативную лексику и жаргонные слова)
Виктор с упоением сел в люльку мотоцикла. Он предвкушал грядущие события: свой триумф и созерцание лиц проигравших.
Пять минут назад он выпил с другом бутылку водки, «сурово» занюхав её волосами.
А теперь желал совершить акт мести…
Вчера ночью, когда он, пьяный, волочился домой, его остановило быдло, которому не понравились его длинные волосы. Они пообещали Виктору, что если тот не подстрижётся, то это сделают они. И добавили: «И дадим ****ы!». После этих слов они забрали у него все деньги и ударили ногой в живот. Бедняга покатился в канаву. Подлецы долго смеялись, наблюдая, как несчастный музыкант карабкается вверх, но, обессилев, снова падает спиной в грязь. В итоге гопата разошлась, а Виктор пришёл домой грязный, как собственная совесть.
О том дне он не помнил ничего, кроме, лиц тех, кто над ним насмехался.
Небо затянулось серым куполом, над головой зиял шов, солнце силилось пробиться к земле, но тщетно. На высохшем увядшем поле бурьяна щебетали воробьи, искали семена. Друзья вглядывались в линию горизонта, на которой вырос Исилькуль, маленький бедный городок, зовущийся «Ворота Сибири».
- Гони, Серёга, - задорно выпалил он и с упоением облокотился на спинку.
Худой и длинный, как фонарь, юноша сел на мотоцикл, нога, облачённая в берцы, надавила на газ.
На горизонте появились серые облупленные пятиэтажки, редкие магазинчики и прилавки с овощами.
- Может, не будешь на них срать, а просто жопу покажешь, - спросил Сергей через плечо.
- Не! – отрезал Виктор, - я решил! Или всё, или ничего! – он еле перекрикивал шум мотора.
- Если твой анальный выстрел будет точен, гопата переломает тебе все кости.
Виктор рассмеялся.
- Если попытаются это сделать, я покажу им жопу!
Друзья проезжали по узкой дороге, дунул ветер, их осыпало жёлтой листвой, заморосил противный мелкий дождик.
- Артподготовка! - Виктор приподнялся на люльке и ловко снял штаны.
У остановки стояла толпа из шести человек, каждый - в фуражке, кожаной курточке и с кульком семечек; стандартный набор. Лица – одинаковые, лбы – широкие, глаза маленькие, близко посаженные.
- С Богом! – крикнул Сергей через плечо.
Виктор взялся за правый борт, направил орудие мести на лица шестёрки.
- Что ел сегодня? – весело спросил водитель мотоцикла.
- Молоко с огурцами, - серьёзно ответил «артиллерист» и натужился.
Мотоцикл прыгал по очкам, вот-вот и Виктор перевалиться наружу. Он крепко держался руками за борт, лицо побледнело, мотоцикл тряхнуло, юноша едва не выпал, но в последний миг успел схватиться за плечо друга.
До гопников оставалось каких-то пять метров.
- Бери правее! – кричал Виктор, - не достану!
- Есть, капитан!
Через мгновение на бедных гопников обрушился ливень праведной мести. Святой гнев! Необратимое возмездие!
Ну, как ещё можно поприличней назвать струю поноса?
Во время бомбардировки лик юноши перекосился так, будто тот строчил из пулемёта по бесчисленным фашистам. Вероятно, дали о себе знать гены лихого прадеда-пулемётчика, воевавшего в сорок пятом на украинском фронте. Правнук не подвёл дедушку, тот, наверно, сейчас сидел на облаке, болтал ногами и с упоением наблюдал за шалостью внучка.
Зубы юноши стиснулись и заскрипели, но глаза улыбались самым ангельским образом. Душа ликовала от торжественности карательного «мероприятия».
Бедолаги так закричали, что Виктор чуть было не перелетел через левый борт.
Юноша, не успев надеть штаны, рухнул головой в воротник Сергея.
- Не замарай мотоцикл! – вопил Сергей.
Виктор ликовал! Он смеялся, как безумный…
Посрамлённый враг буйствовал. Они сперва, как каменные статуи, замерли и опустили руки, но потом начался настоящий АХТУНГ.
О, сколько матерных слов и иносказаний они отправили в адрес своим дерзким обидчикам. Сколько ругани и проклятий!
Все шестеро парней бросились за мотоциклом. Кто-то подобрал кирпич, швырнул. Кто-то схватил палку и с дикой гримасой мчался совершить экзекуцию над друзьями.
Они желали переломать им кости, сломать пальцы, разбить лица ногами.
Таковы нравы этих мест. Стоит ли удивляться? Если за простую демонстрацию среднего пальца, могли выбить все зубы.
Мотоцикл летел вперёд, набирая скорость. Дорога шла змеёй, Сергей хотел проскочить через поле, чтобы выехать на ровную трассу. Начались бугорки, кочки, ухабы. Виктора бултыхало в люльке, как бочку на корабле, попавшем в шторм. Бедняга не мог одеть штаны.
- Чёрт! – кричал Сергей, - дорога плохая!
Юноша с ужасом оглянулся на догоняющих. Теперь они бежали быстрее мотоцикла. Они, словно горные козлы, скакали по пересёчённой местности. Колёса машины плясали лезгинку.
Люлька вот-вот перевернётся и накроет Виктора!
Мотоцикл завернуло, тряхнуло влево, Виктор свалился на землю лицом вниз, голым задом кверху.
- Скорей залазь! – надрывался Сергей, остановив мотоцикл.
Виктор что-то простонал, видимо разбил нос.
Сергей решительно слез с мотоцикла, направился в сторону гопаты.
- Стоять! Убью! – прокричал он, направив на них два указательных пальца, будто это были стволы.
Те, обескуражено замерли, кто-то даже опустил палку. Но их замешательство длилось недолго. Чудаки быстро догадались, что их дурят и решительно ринулись на Виктора и Серёгу.
Виктор кое-как поднялся, сделал два прыжка к люльке. В спущенных штанах это было затруднительно, но прыжки получились «ловкие».
- Залазь, Виктор! – Сергей толкнул его в люльку, тот снова воткнулся носом вниз.
Сергей быстро оседлал кожаное сиденье, мотор забарахлил. Ржавое корыто как половозрелый сайгак, скакало по бугристому полю.
- Стойте, засранцы!!! – надрывались воняющие гопники.
Виктор поднялся на сиденье. На лице нарисовалась кровавая улыбка. Из носа хлестала кровь…
- Ха! Ха! Прощайте обосранцы! – смялся он, надувая носом красные пузыри.
Виктор натянул штаны, достал из кармана белый платок и помахал вслед, словно девушка, уплывающая на теплоходе от милого.
Наконец-то мотоцикл достиг трассы. Серёга нажал на газ сильнее. Запыхавшиеся бедолаги, глотали воздух, как рыба на сухом берегу. Они запинались, с лиц капал пот и ещё кое-что коричневатое…
- Ну-ка, Сергуня, сбавь скорость, - попросил Виктор.
- Зачем?
Но ответа не потребовалось. Виктор шумно расстегнул ширинку, и первому всё стало понятно.
- После этого тебе нужно будет менять город, - засмеялся Сергей.
Гопники приближались.
- Ну же! Ну же! – подзывал их Виктор, прицеливаясь.
Вот тут-то у гопников не выдержали нервы. Они остановились. В мотоцикл полетели палки, и обещания зарезать.
На утро Виктор проснулся в прекрасном расположении духа. Он покормил унитаз и пошёл к зеркалу. Около получаса он любовался своим отражением, поправляя бантик, поворачиваясь к зеркалу то так, то эдак.
В голову вернулись воспоминания о вчерашнем дне. Виктор посмотрел в свои глаза так, как обычно смотрят в глаза лучшему другу.
По квартире раскатами пронёсся его смех.
- Шалость удалась, - умиротворённо прошептал он, улыбнувшись напоследок своему отражению.
Худые костлявые руки взяли гитару. Юноша смазал волосы лаком, и с надменным победоносным видом вышёл из подъезда.
На выходе его встретила компания десяти высоких парней. У двоих – басгитары за спиной, у одного – из ранца торчала бита. А у другого вообще - замаскированная сабля. Настоящая стальная сабля!
- Здорово, Витёк, - пробасил высоченный широкоплечий детина с волосами по лопатки в кожаной куртке и в берцах до колена.
- Здорово, Люцифер, - Виктор пожал широкую как, разделочная доска, руку.
- Где, те ребятки, которых ТЫ, - парняга особенно выделил это слово, - окропил своим божественным фонтаном?
Компания дружно засмеялась.
- Наверное, пошли хвастаться, что благословил их именно я, - улыбнулся Виктор.
- Ну, ты… это, - низким голосом молвил Люцифер, - нам говори, если тебя тронут. Весь город думает, что мы сатанисты, ха! Боятся нас…
- Хорошо, - юноша снова пожал руку великану.
Виктор попрощался, и ноги понесли его в лучшее кафе города, в котором он играл.
За ним шагали его друзья металлисты, готовые расправиться со всяким, кто посягнёт на их друга.
Юноша вошёл внутрь. Поздоровался с барменами, улыбнулся красивой официантке, сказал комплимент молодой стройной продавщице.
Персонал считал Виктора самым деликатным и учтивым юношей. О, если бы они знали, что это самая одинокая черта его многогранной натуры.