Перекрёстки, ночные, гулкие, с вечно предпраздничным светофором, и полуденные, горячее солнце там, горячие моторы здесь. И вечерние перекрёстки, мои любимые, когда улыбки дольше и мягче ладони и взгляды,. Для чего перекрёстки? Для встреч. Но нужно быть внимательным и удачливым, и это непросто, потому что машины, смотри сколько, и в небе уже луна, смотри какая. Непросто, но не безнадёжно, о!, вовсе нет.
А перекрёсток был Т-образный – на три дороги, не на четыре, а камня на нём не было. Я потом как-то вернулся к нему, неожиданно для себя, но это уже другая история. Мне так кажется, что другая.
Я катил велосипед рядом, и от этого чувствовал себя по-дурацки, а ты говорила о другом, о том, что это впервые, и не так, как раньше, и что он..., а я не понимал ничего и ничго не хотел понять, потому что был молодым совсем, и только хотелось, чтобы ты говорила. Со мной. И вот сейчас тоже, но по-другому. Или мне так кажется, что по-другому.
Помнишь, как ты вышла из полутёмного зала, где хороший поэт читал стихи под музыку, а я ждал, чтобы спросить уже наконец: "почему?", и "ну, как же?" И ты сказала – "потому что", и - "как же иначе". И что-то ещё, главное, а я не запомнил.
И сегодня я знаю два твоих имени, и это немало, и могу, положив книгу на ладони или ладони на камень, назвать твои имена, два из них, совсем тихо, шёпотом, и попросить...