16.
Я продолжал висеть у фуры на хвосте, стараясь держать определённую дистанцию. Несколько раз грузовик притормаживал, подозрительно плетясь, как черепаха, но мне это было только на руку. Можно было хоть немного на время расслабиться.
«А Серёга-то уже в Африке, – с чувством белой зависти подумал я. – Там сейчас тепло-о»! Но мне, в общем-то, тоже не было уже так холодно, как с самого утра. Одежда уже почти высохла, да и ветра я практически не чувствовал из-за огромного фургона. Так мы проехали километров двести или чуть больше. Я уже всерьёз начал подумывать о том, что у меня вот-вот может закончится бензин. По моим грубым подсчётам, до границы оставалось ещё около сотни, но я уже вряд ли дотяну.
«Всё! На первой же заправке останавливаюсь, – твёрдо решил я. – Буду ждать машины и попытаюсь продать чего-нибудь, хотя бы литров за десять».
К тому времени дорога начала петлять и плавно пошла вверх: начинались горы. Грузовик немного сбавил скорость, аккуратно вписываясь в повороты. Я хотел было уже обогнать его, но тут машина опять стала плавно притормаживать и… свернула на заправку.
«Надо же! Как удачно! Я ведь даже знака не заметил. А мог бы и проскочить!». Я, разумеется, повернул вместе с ними и встал чуть поодаль, соображая, что же мне делать дальше.
Заправка была совсем маленькой, всего на три колонки. Одна с соляркой, и две бензиновые. Фура подъехала к колонке с дизтопливом. Из кабины с обеих сторон вылезли двое крепких мужиков лет по сорок. Один из них принялся заправлять машину, а второй прямиком направился в мою сторону. По его выражению лица я сразу понял, что парень явно чем-то недоволен. Я стоял возле мотоцикла и, как барышня, застенчиво улыбался, стараясь выглядеть как можно добродушнее. Водила, подойдя ближе, посмотрел на мой номер и тут же быстро огляделся по сторонам.
- Тебе чего надо?!- угрожающим тоном тихо спросил он и, ухватив меня правой рукой за куртку, слегка притянул к себе. – Ты чего нас пасёшь! – он тряхнул меня уже с силой. Очки соскользнули с моего носа и упали на асфальт, издав при этом, довольно неприятный звук. Не ожидая такого поворота, я несколько растерялся, и моя глуповатая улыбка медленно сошла на нет.
- Мы тебя, умника, ещё два часа назад срисовали!- прошипел он, вылупив на меня глаза. - Учти, у нас рация! А через пятьдесят километров нас ждут ещё три машины! Так что передай своим козлам, чтобы даже не думали соваться! Если не хотите проблем на свою жопу!
Вспомнив Колин рассказ, о приключениях молдавских дальнобойщиков где-то под Воронежем, до меня медленно стало доходить, что он имеет в виду. Единственное, я никак не мог понять: каким козлам я должен всё это передать? И вообще, будь я каким-нибудь разбойником, то как я мог, следя за ними, причинить им неприятности в одиночку?! Я попытался через его руку посмотреть на асфальт, куда упали мои очки, но он ещё раз тряхнул меня за грудки.
- Ты всё понял, я спрашиваю?!
- Да, я всё понял,- стараясь не нервничать, спокойно ответил я. – Ты, руку-то убери. Дай очки поднять. А то топчешься как бык в стойле, раздавишь ведь!
Он нехотя убрал руку. Я поднял очки, и осмотрел их.
– Повезло, не разбились!- улыбнулся я и повертел ими у мужика перед носом. – Ты чего разорался-то как потерпевший!- я продолжал улыбаться. - Уверяю вас, мужики, я не тот, за кого вы меня приняли.
Водила смотрел на меня с таким выраженьем на лице, как будто он только что застал меня со своей блудливой женой в постели. Его напарник, заправляя машину, внимательно следил за нами.
- Да мне вообще по барабану, кто ты такой!- он повысил голос. - Нам просто не нравится, что ты за нами едешь. Понял, придурок?!
Я убрал очки в карман, снял шлем и, перестав улыбаться, посмотрел на него в упор.
- Слышь, братишка, ты хоть сам-то понял, что сейчас сказал?!- я почувствовал, что начинаю медленно заводиться. – Ты за метлой-то своей следи! Несёшь какую-то херню несусветную… Я уж как-нибудь сам, наверное, решу, куда и за кем мне ехать! Понятно?!
И чтобы не обострять ситуацию, на всякий случай, отошёл немного назад.
К тому времени его напарник закончил заправляться и, подойдя к нам, молча встал рядом.
Водила слегка потупил взгляд, видимо, сообразив, что немного перегнул палку.
- Я ещё раз повторяю,- каменным голосом сказал я,- мне совершенно плевать, кто вы, и куда вы едете! Мне просто было очень холодно, поэтому я и прицепился за вами. А ты истерику тут закатываешь!
Он внимательно оглядел меня с ног до головы.
- Сам-то ты откуда?- переминаясь с ноги на ногу, пробубнил мужик, понимая, что, похоже, действительно ошибся на мой счёт.
- Из Питера,- краем глаза поглядывая за его реакцией, тихо сказал я и стал развязывать рюкзак. Его лицо слегка вытянулось, как будто я заявил, что родом как минимум из Австралии.
- А в Питере-то, где живёшь?- уже совсем другим тоном спросил он.
- В «Весёлом», на Солидарности.
Тут дядька совсем растерялся.
- А я на Искровском!- улыбнулся он.
- Ну вот, видишь, соседи,- буркнул я. - А ты на мне тут отвязываешься. Я почему и поехал-то за вами! Вижу – свои, вот и рванул. Я же в лесу ночевал, промок весь до нитки, как цуцик. А тут ещё погода такая...
- Ладно, ты не обижайся! – он шагнул мне навстречу и протянул руку. – Просто недавно случай был: наших под Бухарестом нахлобучили примерно по такой же схеме. Сначала пасли полдня, а потом хлопнули на весь груз. До сих пор расхлебаться не могут. Кстати, среди этих уродов были и русскоязычные: то ли хохлы, то ли молдаване. Вот мы и подумали…
- Да ладно! Что я – девочка, что ли, обижаться? Времена-то действительно сейчас весёлые!
- А чего номера у тебя молдавские?- как будто невзначай, спросил второй.
- Да, это отдельная история, долго рассказывать… Я вот чего, мужики! Коль уж так получилось, что мы встретились – может, вы меня выручите?
Я достал из рюкзака калькулятор и протянул им. – Мне бы литров десять бензинчика плеснуть, а то совсем вилы! До границы никак не дотяну.
Они оба посмотрели, сначала на калькулятор, потом на меня.
- Я понимаю, он вам не очень-то и нужен, но у меня больше ничего нет. А бензин вот-вот закончится.
- Как же ты едешь без денег?- опять спросил второй. - Так и будешь всю дорогу калькуляторы продавать?
- Ну, пока так и буду,- безразличным тоном ответил я. – Так что? Поможете?
Мужики немного замешкались, видимо, соображая, не разводят ли их. Но после непродолжительной паузы, без особого энтузиазма, кивнули в знак согласия.
– Ну… поможем, не бросать же тебя здесь!- один из них полез в карман и достал несколько бумажек. – На, заправляйся. Тут литров на двенадцать.
Я взял деньги и протянул ему калькулятор. Мужик улыбнулся и отодвинул мою руку.
- Да перестань ты! Оставь, он тебе ещё пригодится.
- Спасибо ребята!
Я особо настаивать не стал и убрал калькулятор в рюкзак.
– Тогда хоть телефончик черканите, я дома обязательно верну.
– Да ладно тебе! – они оба замахали руками. – Земля-то круглая, может, где и свидимся ещё. – Иди, заправляйся.
Я понял, что они хотят посмотреть, действительно ли я попросил у них деньги на бензин. Я снял мотоцикл с подножки и подкатил его к колонке.
Когда, приятно журча, бензин полился в бак, у меня сразу поднялось настроение.
- А чего у тебя видок такой странный?- спросил водила, который оказался моим соседом. - Ты чего, перед дорогой одеться нормально не мог? Смотри вон, чего с глазом делается!
Честно говоря, я уже изрядно подустал от этих вопросов. За последние двое суток, кого бы я ни встретил на своём пути, каждый норовил первым делом выяснить, почему у меня такой странный внешний вид.
- А сейчас мода такая новая, байкерская! – начал резвиться я. – Вся Европа так ездит! Я в иностранном каталоге высмотрел. Вот и решил тоже попробовать, чтоб не ударить перед ними, как говорится, мордой в грязь.
– Ну, считай, тебе это удалось!- они оба заржали, очевидно, оценив мой серенький юмор. – Кстати, насчёт морды: ополоснуться не хочешь? У нас вода есть.
Я нагнулся и посмотрел на себя в зеркало.
– Да, пожалуй!- улыбнулся я, увидев свою рожу. Теперь стало понятно, почему люди задают мне подобные вопросы. Помимо нелепого внешнего вида, моё лицо имело землисто-серый оттенок, а на месте очков красовались два белых овальных пятна вокруг глаз, в точности повторяя их контур, вплоть до чёрточки на переносице.
«Цирк уехал, а клоуны остались! Иначе не назовёшь,- самокритично отметил я про себя. – Теперь, если кто и спросит, можно смело говорить: я клоун на гастролях, отстал от коллектива. Я думаю, любой поверит мне с полуслова».
Мужики полили мне из большой пластмассовой канистры, и я с огромным удовольствием, фыркая, как тюлень в брачный период, первый раз за последние двое суток вымыл лицо и руки с мылом. «Интересно как человек устроен!- пришла мне в голову мысль. – Ещё, каких-то полчаса назад всё вокруг казалось ну полным дерьмом! Хотелось просто повеситься. А тут – десять литров бензина и кусок мыла с чистой водой – и всё! Жизнь продолжается!»
- Ребят, а вы куда едете, если не секрет?- спросил я, вытирая лицо относительно чистым полотенцем. – Может, я пока за вами поеду?
- В Болгарию. А тебе куда?
- Жаль! Мне в Югославию. Тут недалеко городишко должен быть, приграничный. Название у него ещё какое-то смешное, сейчас посмотрю,- я достал из кармана свою бумажку и развернул её. - Вот: Дробета-Турну-Северин. Без стакана и не выговоришь. Вот мне туда!
- Это тебе прямо. Знаем мы эту таможню, тут уже недалеко. А мы скоро сворачиваем на юг, на Софию.
- Пока вы не свернули, я за вами поеду - если конечно не возражаете,- я улыбнулся. – А то сегодня что-то дует сильно.
- Погоди-ка!- мой новоявленный сосед полез в кабину, и достал старую байковую рубаху в крупную яркую клетку, размера на два больше, чем у меня, которую запросто можно было надеть поверх куртки.
– На, возьми, а то на тебя смотреть больно. Только её вот в Ленинграде отдашь!- он, улыбаясь, погрозил мне пальцем. – Это моя любимая рабочая рубаха.
«Шик-карно! Как раз то, что надо!» Еле сдерживая улыбку, я взял рубашку и молча уставился на неё. Для полноты картины мне как раз не хватало именно такой вот клетчатой рубахи. В воздухе повисла короткая пауза, после чего, не в силах больше сдерживаться, мы все трое закатились от приступа безудержного смеха. Подумав, разумеется, об одном и том же.
- А…а, у тебя случайно ещё беретика с большим красным помпончиком не найдётся?- не в силах остановиться, со слезами на глазах, выдавил я. – Его я тебе тоже верну непременно вместе с рубахо-ой!
- У-у и-и-и,- мужик сидел на корточках, и визжал как поросёнок, давясь от смеха. – Не-ет, беретика не-ету-у и-и-и, зато где-то валяется ке-епочка в клетку-у! Возьмешь?- и с трудом закончив фразу, опять заржал как ненормальный.
Спустя минуты три мы наконец-то успокоились.
- Ну, спасибо тебе, братан!- утирая слёзы, они по очереди стали пожимать мне руку. - Повеселил ты нас от души! Давно мы так не смеялись.
- Да не за что! Обращайтесь! Последние двое суток я только этим и занимаюсь, что народ веселю.
Я взял у них клочок бумажки с написанным телефоном, и мы попрощались.
После этого мы ещё проехали километров тридцать вместе, а затем на дороге появился указатель с поворотом на Софию. Перед развилкой мужики слегка притормозили и дали три длинных гудка, прощаясь со мной. Я в ответ помахал им рукой, пикнул бибикалкой в знак уважения, и, не сбавляя скорости, поехал прямо. До границы оставалось 75 километров.
17.
Дробета-Турну-Северин оказался совсем маленьким городком, расположенным между высокими холмами на самом берегу Дуная, по которому как раз и проходила граница. Миновав город, я довольно быстро по указателям добрался до пограничного КПП и, увидев вереницу машин, стоявших в очереди, остановился, немного не доезжая. На противоположной стороне Дуная была Югославия. «Вот она! Рукой подать. Остался последний рывок».
«Так, ну что! Теперь надо думать, что с пистолетом делать. Везти его дальше или всё же выкинуть?» – я опять почувствовал лёгкий мандраж. Главное, что ответ на этот вопрос для меня был очевиден.
«Ладно, хватит жути нагонять! Всё будет нормально!» Я развязал изрядно похудевший рюкзак и запустил в него руки. Нащупав пистолет, я огляделся по сторонам и незаметно сунул его себе за пояс.
С того момента, как я обнаружил, что пистолет чудесным образом оказался в моём багаже, прошли уже сутки. И всё это время я не переставал думать, как везти его дальше. Каким бы странным ни показался мой выбор, но я всё же решил везти его на себе. Я рассудил так: граница есть граница, и вероятность того, что мои сумки могут проверить, была относительно высока. Зато личный досмотр – процедура редкая и довольно деликатная. И проводить её со всеми подряд, я думаю, у таможенников нет ни времени, ни особого желания. А найди они пистолет у меня в сумке или за поясом – последствия, на мой взгляд, будут совершенно одинаковые. Как говорится, те же яйца, только в профиль. Поэтому я решил оставить себе маленький шанс.
«Ну, не станут же они раздевать меня прямо на улице! Для этого на любой таможне есть специальные помещения. И если, не дай бог, всё же это произойдёт, пока они меня ведут в это помещение, можно будет незаметно попробовать скинуть его куда-нибудь в сторону. Конечно, не факт, что это получится, но всё же».
Я также достал песеты, доверенность на мотоцикл и разложил всё это по карманам.
Ну всё, можно ехать! Я надел шлем и очки. От нервного напряжения у меня пересохло во рту. Пистолет своей рукояткой довольно неприятно упирался в живот тем самым напоминая о том, что ты, дядя Коля, авантюрист и полный придурок.
«Что же я делаю? - в голове свербела настойчивая мысль. – Ведь ещё не поздно всё изменить!» Но выкинуть в канаву как минимум 500 долларов в нынешнем положении было выше моих сил… Пытаясь побороть в себе противоречивые чувства, я медленно подъехал к пограничному шлагбауму.
Румыны сидели в небольшом кирпичном домике, стоявшем перед самым мостом, и всей сменой смотрели по телевизору футбол. Из маленького окошка, служившего для приёма и выдачи документов, доносились то возмущённые, то радостные крики болельщиков. Когда машина, стоявшая передо мной, отъехала, я подошёл к окошку и протянул документы. Пограничник мельком взглянул в мою сторону, поставил штамп в паспорт и, махнув рукой, опять уставился в телевизор. Я немного замешкался: ну, а таможня? Но когда перед моим носом открылся автоматический шлагбаум, я понял, что никакой таможни не будет.
Неплохо! Везде бы так. Я въехал на мост и не торопясь покатил к Югославскому берегу.
Это было грандиозное сооружение, представляющее собой сочетание моста то ли с дамбой, то ли с какой-то ГЭС. Огромная масса воды грохотала под мостом, поднимая в воздух прохладную водяную пыль.
Из школьного курса географии я помнил, что Дунай занимает по длине второе место в Европе, уступая лишь нашей Волге. Но по ширине и скорости течения он мне сильно напоминал родную Неву, только без гранитных набережных и непревзойдённой красоты великого города. С обеих сторон вдоль берега тянулись высокие лесистые горы, что мне, городскому жителю, придавало особый привкус экзотики. Пока я крутил головой по сторонам, пытаясь отвлечься от действительности и немного успокоиться, мост закончился и я подъехал к таможенному терминалу.
В отличие от румынской стороны, здесь на таможне вовсю кипела жизнь. Люди в форме сновали туда-сюда, осматривая по несколько машин сразу. Одни проверяли документы, другие осматривали багаж. Маленькая собачка, спаниель, бегала вдоль очереди, обнюхивая каждую машину. Такая активность, мягко говоря, мне не очень-то понравилась. Внутри появилась всё нарастающая противная дрожь.
«Да возьми ты себя в руки, болван! Так тебя точно сразу же примут. Они же все почти профессиональные психологи! А ты трясёшься тут, как кисейная барышня».
Пока я мысленно занимался аутотренингом, усатый мужик в форме свистнул мне, как старому приятелю, и хотя передо мной ещё было несколько машин, махнул рукой, чтобы я подъезжал к нему.
Сначала я не понял, что он зовёт именно меня, и недоумённо огляделся по сторонам. Он ещё раз повторил свой жест, глядя прямо на меня. Я сделал удивлённую физиономию, и ткнул себя пальцем в грудь:
– Я?
Он утвердительно кивнул головой.
«Ну вот, началось!» Неприятный озноб пробежал по телу. Ни жив, ни мёртв, я подъехал к нему и заглушил мотор.
- Здрассьте,- я снял очки и полез в карман за паспортом. Он молча кивнул в ответ и, не обращая внимания на документы, первым делом посмотрел на спидометр.
- Сколко идете?- на ломанном русском спросил он и ткнул пальцем в прибор.
- Простите?- не понял я, и натянуто улыбнулся.
- Сколко километров, где живешь?!- он строго посмотрел на меня.
Наконец я сообразил, что он имеет в виду.
– Молдавия!- зачем-то повысив голос, чуть ли не крикнул я, как будто он был глухим. – Молдавия!- я показал рукой в сторону Румынии. Он слегка поморщился.
- А што так мало ездит?!- он опять показал пальцем на спидометр. – Прадават идете?... Вес румун,- он очертил у меня перед носом руками в воздухе круг,- ест таузен киломэтр. А то как?- взглядом он показал на километраж.
«Ну, тысяча, это уж ты загнул! Хотя… смотря откуда считать».
Я давно уже понял в чём проблема, но чтобы оттянуть время и сообразить что лепить ему дальше, как дурачок, удивлённо уставился на спидометр, словно впервые его увидел.
Служивый явно начинал злиться, и его терпение было уже на исходе. Он показал рукой на стоявшую рядом машину с прицепом, которую шмонали так, что у хозяина пот градом катил по его несчастному лицу, и натянуто улыбнулся.
- Так ехат?- он дотронулся до прицепа, подмигнул, дескать, нас не проведешь, и с хитрецой посмотрел на меня. Затем кивнул сторону Румынии. - А потом, так!- он вытянул перед собою руки, и покрутил кулаками, имея в виду руль мотоцикла.
- Да нет же, дорогой товарищ!- затараторил я и, от волненья не зная куда девать руки, чуть не обнял его за плечо. - Вы ошибаетесь! Я сам приехал!- при этом я показал ему руками тоже самое, а в добавок, высунул язык и как маленький мальчик, играющий в машинки, выпустил изо рта воздух, имитируя звук работающего двигателя.
Он недовольно зыркнул на меня, и будто отгоняя назойливую муху, наружной стороной ладони махнул в сторону моста.
– Вэк!- в его голосе появились металлические нотки.
Что такое «вэк», я понятия не имел но, судя по его выразительному жесту, стал подозревать, что он выпроваживает меня вон.
- Погодите, что значит вэк!- я скорчил удивлённую мину. - Я действительно сам приехал!
- Вэк, вэк!- мужик повторил свой жест и повернулся ко мне в пол оборота, давая понять, что разговор окончен.
Я настолько был ошарашен такой несправедливостью, что на какое-то время даже забыл, что ещё несколько минут назад сидел как пришибленный и трясся от страха.
«Вот сволочь козлячья! Ты что, слепой?! По-твоему, я специально извалялся в грязище перед самой границей?!» Для большей убедительности я снял шлем и обнажил свой причесон. В этот момент я был, наверное, похож на Тарзана, который только что спустился с пальмы. Быстро почесав голову, как блохастый кот, я забежал вперёд и встал перед ним.
- Товарищ! Посмотрите на меня!- я показал руками на себя и свой грязный мотоцикл. – Я, правда, приехал на нём из самой Молдавии!
На этот раз он посмотрел на меня уже совсем недобрым взглядом и, шевеля усами, как помойный таракан, молча указал пальцем на мост.
- Педик паршивый, – буркнул я себе под нос и завёл мотоцикл. Он резко повернул голову и как-то странно посмотрел на меня, как будто его только что ущипнули за задницу. Желваки заиграли у него на скулах.
Я понял, что сейчас могу огрести по полной программе, и решил больше не нарываться.
- Всё, всё! – я выставил вперёд руку, и натянул идиотскую улыбку. – Я поехал!
«Вот дурик! На хрена же я отключил этот сраный спидометр? Можно ж было скрутить его и потом, уже на месте». Я ехал обратно по мосту, ругал себя на чём свет стоит и «наслаждался» свежим дунайским ветерком, который дул мне уже с другой стороны. «Вот тебе и Югославия! Поел, помылся и поспал…! Козлы драные!» Правда, я до конца ещё так и не понял, почему меня не пустили. «Неужели только из-за пробега?! Ну да! А больше не из-за чего! С документами-то как раз всё в порядке. Если не считать, конечно, чужих прав и полной неразберихи с хозяином мотоцикла. Придётся теперь как-то накручивать километраж и ждать новую смену. Или… искать другую таможню. Ну уж нет! На сегодня езды достаточно! Я лучше здесь потусуюсь. Правильно говорят: дурная голова, рукам покоя не даёт!»
18.
Румыны, как ни в чем не бывало, без лишних вопросов запустили меня обратно. Видимо повадки их югославских коллег для них были не в новинку. Пограничник, улыбаясь, поставил мне штамп в паспорт и открыл шлагбаум.
«Чего ты лыбишься, придурок! Весело тебе?- я был вне себя от злости. – Каких-то полчаса отделяли меня от приличной гостиницы, еды и горячего душа. А теперь чего…?! Как минимум сутки придётся здесь околачиваться, пока этот говнюк не сменится. Неизвестно где спать и неизвестно чего есть».
Я выехал за пределы таможенной зоны и встал у обочины. Многие из очереди обратили на меня внимание. Уж очень я быстро вернулся обратно… От голода и усталости (которых, кстати, я до этого почти не чувствовал) перед глазами плыли какие-то оранжевые круги. Вернее, перед одним глазом, потому что второй уже заплыл, и я им практически ничего не видел. Появилась противная, ноющая боль в ноге, о которой я уже стал забывать. Видимо, до этого я был в таком кураже, что не обращал внимания на эти мелочи. А теперь, когда меня так обломали, все болячки, сразу вылезли наружу.
Вдоль дороги, метрах в двадцати от неё, протекала небольшая речушка, а сразу за ней возвышалась красивая высокая гора, поросшая кустарником.
Переложив пистолет обратно в рюкзак, я оставил мотоцикл на обочине и, как девяностолетний дед, прихрамывая, поплёлся к реке.
На небольшой полянке, недалеко от воды, стояла машина с открытыми дверьми. Из неё доносилась приятная музыка. Рядом стоял прицеп, набитый какими-то железками. Когда я проходил мимо, мой нос уловил уже позабытые запахи, а рот моментально наполнился слюной… На траве была расстелена большая скатерть, полная еды и выпивки. Двое мужчин с женщиной сидели на земле и, весело разговаривая, звенели стаканами.
Я подошёл к реке и опустился на корточки. При виде мутной, темно-коричневого цвета воды с клочками желтоватой пены острое чувство жажды стало сразу как-то пропадать. Я ополоснул руки и лицо. Резкий болотный запах ударил в нос.
«Попил водички, твою мать! А может… Нет, лучше не стоит. Мне сейчас дизентерии не хватает для полного счастья». Я вытянул край футболки из штанов и вытер ею лицо.
- За что тебя развернули?- раздался голос сзади. Я повернул голову.
Передо мной стоял полупьяный мужик, вероятно, хозяин машины, и держал в руке недоеденное варёное яйцо.
- Да хрен его знает!- улыбнулся я. – Думаю, из-за пробега. Я спидометр отключил перед дорогой. А эти козлы даже слушать не захотели: сразу развернули. Решили, что я везу его на продажу и сюда приехал не своим ходом. Как будто по мне не видно!
- У-у,- промычал мужик. – Это ещё те сволочи! Особенно сегодняшняя смена,- он засунул оставшуюся половинку яйца в рот и принялся жевать. - Мы уже вторые сутки здесь кукуем,- мужик показал рукой в сторону своей машины.
- Вчера нас просто развернули,- проглотив пищу, он вытер ладонью губы. - А эти утром,- он протянул руку в сторону моста,- чуть весь товар не отобрали. Еле отвертелись!
- Неплохо вы кукуете,- тихо сказал я, показывая взглядом на их импровизированный стол.
- А-а! – мужик с досадой махнул рукой. – Пока здесь торчишь, все запасы кончатся! Мы уже почти всю водку выпили, – надув губы, с обидой в голосе сказал он, как будто в этом был виноват именно я. - А сколько ещё просидим - неизвестно! Короче… – он хотел ещё что-то сказать, но видимо, не найдя слов, махнул рукой и пошёл к своим товарищам.
«Да-а! Облом. Я то думал у них чем-нибудь поживиться. Да видно не судьба».
Я повернулся к дороге и нехотя побрёл в сторону мотоцикла.
- Эй, приятель!- вдруг окликнул он меня. – Ты что, один едешь?
Я оглянулся и утвердительно кивнул.
- Так давай к нам!- мужик махнул мне рукой. – Чего ты на дороге будешь сидеть. Всё равно сегодня тебе уже ничего не светит! Заводи свой самокат и подруливай!
Уговаривать меня долго не пришлось. Через полминуты мотоцикл уже стоял возле их прицепа.
- Присаживайся,- он показал место рядом с собой. – Пить будешь?
От слова «пить» у меня сразу запершило в горле.
- Буду... Водички стакан можно?
- Ну, водички само собой - он набухал мне полстакана водки.
– Давай! А водичкой, потом запьёшь.
Я особо кривляться не стал и залпом саданул предложенную мне водку. После этого выдул целую кружку чистой холодной воды и вытер рукавом губы.
- Закусывай давай, не стесняйся,- женщина сидевшая напротив, подала мне бутерброд.
- Спасибо,- я взял бутерброд и, как подвальный крысёнок, впился в него зубами.
- Откуда сам-то?- спросила она, с любопытством разглядывая мою причёску.
- Живу в Ленинграде, а еду из Молдавии: там у меня друзья живут,- отчеканил я уже набившую оскомину фразу.
- Тебе может, чем-нибудь помочь?- спросила она, продолжая смотреть на мою голову.
В моём положении вопрос был настолько заманчивым, что я даже как-то растерялся.
- В каком смысле?- я перестал жевать и, улыбаясь, уставился на неё.
Она молча встала и пошла к машине. Через минуту она вернулась и протянула мне мыльницу, маленькую расчёску, зеркальце и бритвенный станок.
- Держи: лезвие новое, расчёску можешь оставить себе, у меня ещё есть.
«Надо же, как она в точку попала! Вот что значит баба».
- Спасибо,- я машинально пригладил волосы,- очень кстати. Я как раз всё это забыл дома.
- Я вижу,- она улыбнулась. – Мой, Толян, такой же,- она показала взглядом на мужика сидевшего рядом со мной.
- Да уж,- встрепенулся он. - С ней не пропадёшь!
- Там недалеко,- она показала рукой,- есть небольшой горный родник. Мы всегда там моемся. И вода, кстати, оттуда,- она кивнула на кружку, из которой я только что пил.
Я понял, что ребята здесь уже не первый раз, и эти посиделки у реки для них были не что иное, как часть их бизнеса.
- Ну, тогда я пошёл!- мне прямо не терпелось поскорее вымыть голову и наконец-то расчесать волосы. Я поднялся на ноги.
- Погоди,- Толик взял меня за руку. – Давай ещё по одной, и пойдём. Я тебя провожу.
Когда, спустя час, мы наконец собрались идти мыться, я уже еле передвигал ноги. После всех мытарств от выпитой водки и приличной еды меня так накрыло, что единственным моим желанием было где-нибудь прилечь.
- Послушай, Толян,- заплетающимся языком я начал бубнить в ухо соседу. – Не сочти за наглость. Можно, я прилягу на часок у вас в машине? А то меня уже совсем рубит.
- А мыться?- икнув и с трудом сфокусировав на мне взгляд, промямлил Толик. – Мы же мыться собрались! Тебе зачем расческу дали? Чтобы ты спать с ней завалился?
Неся эту пьяную ахинею, он скорчил серьёзную рожу и, взяв меня за руку, потянул к себе. – Нет уж, пойдём мыться!
Потеряв равновесие, мы оба чуть не завалились на скатерть.
– Да отстань ты от него!- вступилась за меня его жена Марина. – Не видишь, человек еле сидит?! Ты тоже сейчас пойдёшь у меня спать!
Толик мгновенно отдёрнул руку и, сделав обиженное лицо, сел на место.
Я действительно уже соображал с трудом. В ушах стоял несмолкающий гул, глаза слезились.
- Иди, Коль, ложись! Не слушай его, дурака. Часика через два я тебя разбужу.
Впервые за двое с половиной суток моё тело приняло горизонтальное положение, и спустя полминуты, я уже спал как убитый на заднем сиденье их машины.
19.
Проснулся я оттого, что кто-то настойчиво тряс меня за больную ногу.
- Эй, вставай! Смена караула!
Толик, уцепившись за штанину, пытался вытащить меня из машины. Он был кривой, как турецкая сабля, и уже еле стоял на ногах. Первым моим желанием было оттолкнуть его от себя, чтобы он, наконец, отцепился от моей ноги. Острая боль пронзила всё тело.
- Толя, не надо дёргать меня за ногу! Я сейчас выйду!- завизжал я.
Когда мне удалось выбраться из машины, я не успел сказать даже слова, как Толик нырнул на моё место, и тут же вырубился. Марины нигде не было.
«Вот балбес!»- я поднял штанину и осмотрел ногу. Повязка была вся в крови.
Я достал из рюкзака бинт и заодно посмотрел на часы. Время было уже начало седьмого. Получается, я проспал что-то около трёх часов. Для меня они показались одним мгновеньем.
Пока я бинтовал ногу, пришла Марина.
- О, привет! Ну что, выспался?
- Да, спасибо. Не то чтобы совсем, но уже нормально. Послушай, а вы когда поедете?
- Теперь уж с утра! Можно было бы и ночью, но видишь, что с этим гавриком творится! Ведь говорила ему: «Погоди, границу проедем, а там пей сколько влезет! Так нет…».
- Постой, вы ж сегодня уже засветились! Какой же смысл ночью-то ехать?
- Ну, правильно. Сейчас в восемь они меняются, и можно было бы ехать. У них же смена по двенадцать часов. Я чего и ходила-то: очередь предупредить, что мы их перепускаем.
- Блин! А с чего же я решил, что они сутки там стоят?!
Марина пожала плечами.
- Я же мог за это время спокойно скрутить спидометр и двигать дальше.
- Да ладно тебе, завтра вместе поедем. Хоть выспишься.
«Ага, хотелось бы узнать, где?!»
- Ну да, - я обречённо посмотрел на затянутое тучами небо. – До темноты всё равно сделать ничего не успею. Да и перегаром от меня прёт за три версты. Так что пойду-ка я мыться, пока не стемнело. Где, ты говоришь, водопадик-то ваш?
Я взял мыльницу, бритву и направился в ту сторону, куда показала Марина.
Спустя полчаса, выбритый и с чистой головой, я вернулся к машине. На улице уже сгустились сумерки и, что совсем некстати, стал накрапывать мелкий моросящий дождь. От мысли, что мне опять всю ночь придётся сидеть под открытым небом, мне стало как-то нехорошо. Все уже разошлись по машинам и я, не зная чем себя занять, решил прогуляться вдоль очереди. Дойдя до конца, я повернул обратно. Вокруг уже почти стемнело, а дождь усилился. Когда я дошёл до своего мотоцикла, было уже совсем темно. Чуть ли не наощупь я развязал рюкзак и достал оставленную мне дальнобойщиком рубашку. «Интересно, здесь костёр-то можно развести? Все-таки граница рядом!» Я надел рубаху.
- Коль! Иди в машину, чего ты мокнешь,- услышал я голос Марины.
Я сел на водительское сиденье. Дождь уже вовсю барабанил по металлической крыше. Внутри стоял резкий запах какой-то еды, несвежих носков и перегара. Сзади раздавался храп, который слышали, наверное, югославские крестьяне из приграничного селения. Но, несмотря на это, я дорого бы заплатил, чтобы остаться здесь на ночь.
- Послушай, Марин. А что это за мужик с вами сидел, когда вы меня позвали?- издалека начал я.
- А это наш сосед, постоянно с нами ездит. Он знакомых там встретил,- она кивнула в сторону очереди,- сидит болтает у них в машине.
«Облом!»
- Можно, пока он не пришёл, я посижу у вас в машине?
- Конечно сиди! И сумки свои можешь в багажник положить, чтобы не намокли.
Я вышел на улицу, буквально наощупь отвязал сумки и положил их в машину.
«А что если в прицеп к ним попроситься? Всяко лучше, чем под дождём сидеть».
- Марин, прицеп у вас сильно загружен?- спросил я, усаживаясь на сиденье.
- Да я и сама хотела тебе предложить, только как-то неудобно было.
- А чего тут неудобного-то! Вы и так можно сказать меня приютили. Накормили, напоили, да ещё глядишь, и поспать получится. А я прямо сейчас с удовольствием бы завалился. Главное, чтобы сверху не капало.
Марина взяла из бардачка фонарик, и мы вышли из машины.
Минут через десять, мотоцикл был пристёгнут велосипедным замком к прицепу, а я в обнимку с какими-то железками под шум дождя мирно посапывал, укрытый сверху брезентовым тентом.
Проснулся я оттого, что снаружи, недалеко от прицепа, на всю округу, истошно орала Маринка:
- Мудак! Чтобы я с тобой ещё куда-нибудь поехала?! Козёл вонючий!
Я откинул тент и высунул голову из прицепа.
Задняя дверь в машине была открыта, и наружу торчали чьи-то босые грязные ноги. Толик, с расстёгнутой ширинкой, сидел на земле, облокотившись о заднее крыло, и выставив перед собою руки, отбивался от наседавшей на него Марины. Он был пьяным вдрызг!
- Свинья! Пьянь гидролизная! Выпить ему... Я тебе сейчас так выпью, костей не соберёшь! Под-донок!
Марина, как дикая лань, прыгала перед ним, и ей всё никак не удавалось попасть Толику по голове. Мало чего соображая и хаотично размахивая руками, бедный Толик всё же умудрялся отбивать её удары.
Наконец ей удалось его обмануть. Пока Толик, как балерина, исполняющая танец маленьких лебедей, держал руки наверху, Марина изловчилась и чуть ли не с разбега треснула ему ногой в бок. Толик от неожиданности хрюкнул, как поросёнок, и тут же завалился на землю.
«Ничего себе! Вот это я понимаю!» Я потихоньку выбрался из прицепа и подошёл к мотоциклу.
Марина с чувством выполненного долга сразу успокоилась и, увидев меня, виновато улыбнулась:
- Сволочь! Пока я спала, они с Витькой нажрались в говно! Как теперь ехать – не знаю! Считай, ещё день потерян.
Бессмысленная, дегенеративная улыбка на лице Толика тут же сменилась на выражение крайней деловитости:
- Да, н-нормально всё! Сейчас п-поедем,- заплетающимся языком промычал он, громко пукнул, и тут же уснул, резко опустив голову, как сражённый пулей боец. Марина в отчаянии лишь развела руками.
- А ты сама-то машину не водишь?- спросил я, с умилением глядя на Толика и с трудом сдерживая смех.
- Да в том-то и дело, что нет! А если бы и водила: куда я с этими дровами поеду?!- она взглядом показала на машину. – Не-ет,- она махнула рукой,- теперь пока не протрезвеют, нечего и дёргаться. Ну, а ты-то сейчас поедешь?
- Ну да,- буркнул я,- только мне надо спидометр накрутить, а то ещё не хватало, чтобы и эти меня развернули.
Марина открыла багажник, и я забрал свои сумки.
Настроение у меня, несмотря на этот спектакль, честно говоря, было неважное. Сильно болел глаз из-за ячменя и голова от выпитой на кануне водки. Но спустя полчаса я немного расходился и принялся раскручивать спидометр.
К моему удивлению, там всё оказалось очень просто: сняв стекло, я аккуратно подкрутил цифровую шкалу с 82 километров на 930 и подсоединил тросик. После этого я непроизвольно огляделся по сторонам, ощущая себя в этот момент полным придурком. Если бы сейчас передо мной поставили большое зеркало, то в нём, скорее всего, я увидел бы отражение глупого осла, весело помахивающего хвостом с кисточкой. Обложив себя мысленно в очередной раз матюгами, я убрал отвёртку.
«Ну всё, можно ехать». Я опять незаметно сунул пистолет за пояс и подошёл к машине. Толик по-прежнему, склонив голову, сидел на земле и тихонько посапывал.
- Ну что, я поехал. Спасибо вам, Марин, за всё. Толику, как проспится, передавай привет. Может, ещё и увидимся. И не лупась ты его так!- я улыбнулся. – А то отобьёшь мужику чего-нибудь нужное, потом сама же жалеть будешь.
- Да ни хрена ему не будет! Он и не вспомнит-то ничего. А я только так и могу душу отвести за все его выкрутасы.
- Понятно! Ну всё, счастливо.
- Давай, Коль, удачи тебе.
Я завёл мотоцикл и, не обращая внимания на очередь, подъехал к пограничному КПП.
Румынский пограничник, увидев в моём паспорте вчерашний штамп, хитро улыбнулся и открыл шлагбаум. Его улыбку можно было расценить как: «Давай, давай, мол, дружок, через полчасика увидимся».
Это моё предположение, как ни печально, подтвердилось даже чуть раньше.
Когда, миновав мост, я подъехал к югославскому терминалу, то сразу же увидел своего вчерашнего усатого «друга». Он, с суровым выражением на лице, неистово рылся в чужих сумках, осматривая одну из машин стоявших передо мной. Я заворожено смотрел на него как мышонок на удава и не верил своим глазам:
«Но как же он тут оказался?! Ведь он работал вчера! А ребята мне говорили, что в следующий раз эта смена заступает, чуть ли не через двое суток. Может, подменил кого?»
Пока я раздумывал, стоит ли мне лезть на рожон или нет, таможенник мельком взглянул в сторону очереди и, увидев меня, ехидно улыбнулся.
Конечно… перепутать меня с кем-нибудь было очень сложно!
«Ну вот,- обречённо подумал я,- похоже, сейчас у меня начнутся неприятности».
Конечно же, я ни на секунду не забывал о вещице, торчавшей у меня за поясом, но сейчас она вдруг стала в десятки раз тяжелее, и мне казалось, что вместо обычного пистолета там, как минимум, находится станковый пулемёт с полным боекомплектом. А я, как революционный матрос, крест на крест обвешан пулемётными лентами.
«Валить надо отсюда! А то этот гусь меня точно сейчас прихватит».
Как только я подумал об этом, таможенник закончил досмотр машины и прямиком направился в мою сторону. Мне ничего не оставалось делать, как сидеть и молча ждать, хлопая глазёнками.
Подойдя ко мне, он вежливо поздоровался и первым делом, как и в прошлый раз, посмотрел на приборы. После этого, он сделал утомлённый вид, и с трудом подбирая слова, закатил мне целую тираду на ломанном русском вперемешку с чистым сербским, при этом изредка постукивая себя пальцем по лбу.
Из всего вышесказанного, я понял, что он просит не считать его за идиота, и если он ещё раз меня здесь увидит, то в любом случае найдёт к чему прицепиться, и тогда уж мне точно не поздоровится. А прицепиться-то действительно было к чему. Помимо уже известных проблем с документами и пистолета за поясом, от меня изрядно попахивало перегаром после вчерашних посиделок.
Поэтому я не стал с ним спорить, как в прошлый раз. Скорчив угодливо-печальную рожу, я молча развернулся и медленно поехал обратно.
20.
Румыны встречали меня уже как родного. Ещё бы: за последние сутки я ехал по этому мосту уже в четвёртый раз. Пограничник, широко улыбаясь, что-то прокурлыкал в мой адрес, мельком, скорее для проформы, заглянул в паспорт и открыл шлагбаум.
Люди, стоявшие в очереди, смотрели на меня: кто с сожалением, кто с нескрываемым ехидством. Ну, а сам я чувствовал себя по меньшей мере шутом гороховым, катающимся в таком виде, как рейсовый трамвай, туда и обратно, на потеху публики.
В древнегреческой мифологии, был такой парнишка – Сизиф его звали. Так тот за свои злодеяния был обречён богами вечно таскать в гору тяжёлый камень, который, достигнув вершины, скатывался обратно. Ну, так там-то как раз всё понятно: нагадил – получи! А я кому чего сделал?! За что же мне-то столько «счастья»! Я что, так и буду здесь кататься, пока румыны вообще границу мне не закроют?! Смеются-то они до поры до времени. «Нет, ещё разок попробую, и надо будет другую таможню искать».
Маринка, увидев меня, вышла из машины.
- Чего случилось, Коль? Опять?
Я сделал кислую рожу и снял шлем.
- Да, Марин, опять! Вам тоже сегодня не стоило ехать. Тот крендель усатый, который вчера был - сегодня опять работает. Он меня сразу узнал, посмотрел на спидометр… и вот я здесь.
Марина непроизвольно засмеялась, видимо представив, как это всё происходило.
- А что, большая разница по сравнению со вчерашним?- она взглядом показала на мотоцикл.
- Да нет, ерунда! Было 80, стало 900.
Она опять прыснула в ладошку.
- И как они всё запоминают? За смену ведь столько народу через них проходит!
- Ну, меня-то грех не запомнить. Во-первых, вчера я назвал его педиком, когда он меня развернул. Во-вторых, такого мотоциклиста они, наверное, вообще ни разу не видели, да ещё этот глаз… Короче, после восьми ещё раз попробую, и если не получится, надо будет другую таможню искать.
- Ну вот, вместе и поедем. Мы тоже засветились тут уже по полной программе.
- Мужики-то твои как?
- Да спят, два охламона. Прочухаются как раз только к вечеру.
Целый день я болтался, как неприкаянный, не зная, куда себя деть от безделья. Сначала хотел было помыть в речке мотоцикл но, вспомнив тот анекдот про индейца, который несколько раз наступал на одни и те же грабли, решил, что делать этого не стоит. Весь мой внешний вид, включая мотоцикл, должен просто «кричать» о том, что я только что отмахал на нём восемьсот с лишним километров, и теперь весь грязный и уставший, я только и мечтаю добраться до ближайшей гостиницы и хорошенько отдохнуть.
Во второй половине дня проснулись Толик с Виктором и, выслушав от Марины всё, что она о них думает, нетвёрдой походкой побрели мыться к водопаду.
- Вот козлы!- беззлобно сказала Маринка, глядя им вслед. – Теперь два дня кряхтеть будут на пару, и жаловаться, мол, как им плохо. Хорошо, что водка почти закончилась.
Я мысленно представил себя на их месте, и мне искренне стало жаль мужиков.
У ребят всё было готово к отъезду, и после восьми, когда у румын закончилась пересменка, Толик сел за руль и выехал на дорогу. Как только новая смена стала запускать первую партию, Толика пропустили без очереди, и мы заехали в пограничную зону. Румыны мельком осмотрели их машину и пропустили нас дальше. На югославской стороне мы встали перед таможней, дожидаясь своей очереди. Примерно через полчаса мы подъехали к терминалу.
На этот раз всё складывалось вроде бы неплохо. Таможенники, свежие и ещё не обозлённые, основательно пока не включились в работу и осматривали машины без особого энтузиазма, можно сказать, поверхностно. Заглянув ребятам в прицеп, таможенник промычал что-то нечленораздельное, немного задумался, но потом дал понять, что у него к ним претензий нет, и можно проезжать. Толик отъехал немного в сторонку, и Марина, в сопровождении ещё одного таможенника, пошла к небольшому вагончику – менять доллары на динары. Затем служивый подошёл ко мне. Естественно, первым делом он посмотрел на спидометр, проверил паспорт и попросил показать валюту. Я достал песеты и развернул бумажки, чтобы ему было видно, что это за деньги. Он удивлённо посмотрел сначала на песеты, затем на меня и, скорчив кислую мину, отрицательно замотал головой.
- Это не хо-ро-шо,- по слогам выдавил он. – Надо доллар, или дойч-марка. Это вам не поменять,- он показал рукой на вагончик.
– Как это не поменять?- заискивающе улыбаясь, пискнул я. – Это же песеты! Испанские песеты!- в отчаянии я начал тереть банкноту пальцами, словно доказывая таможеннику, что это нормальные деньги. - Вон она, Испания-то,- я протянул руку в западном направлении. – Доплюнуть можно!
- Нет, это вам не поменять,- как попка-попугай, продолжал талдычить он, помахивая ладонью у меня перед носом. – Надо доллар, или марка.
В этот момент мне хотелось достать пистолет из-за пояса и просто-напросто застрелиться у всех на глазах. Я почувствовал, как внутри у меня поднимается лёгкая паника. «Что же делать? Где я сейчас возьму доллары?!»
- А может, всё-таки поменяют?- обречённо спросил я, прекрасно понимая, что с ними спорить бесполезно. Но таможенник был непреклонен:
- Нет, это не банк,- с трудом подбирая русские слова, продолжал упираться он,- это таможня. Надо доллар или марка. Прошу ехать обратно,- он аккуратно взял меня за локоть, а второй рукой показал в сторону моста.
- Да погоди ты!- буркнул я, и убрал руку. – Сейчас я у друзей спрошу.
В это время, Марина как раз возвращалась к своей машине.
Таможенник попытался было что-то возразить, но я, оставив мотоцикл, уже двинул ей навстречу.
- Марин, у вас нет случайно лишних двухсот долларов? А то эти говнюки меня не пускают с песетами,- я мельком взглянул на таможенника, опасаясь, что он услышал мою реплику. - В первом же городе я поменяю их обратно и верну вам.
В этот момент, глядя на Марину, можно было подумать, что у неё только что тиснули кошелёк на рынке с последними деньгами. Она сделала такое несчастное лицо, что мне даже стало её жалко.
- Нет, Колюня,- чуть не плача, сказала она. – У нас было ровно шестьсот. Ну, как же так! А может всё-таки попробовать их уговорить?
- Да нет, это бесполезно! Пробовал уже… На меня вдруг навалилась такая усталость, что мне стало всё совершенно безразлично.
- Ладно, Маринка, удачи вам! Я поехал обратно.
Таможенник, видя, что у меня ничего не получилось, опять подошёл ко мне и, показывая на мост, попросил очистить территорию.
21.
«Ну вот, пожалуй, и всё!» – в шестой раз я ехал по этому долбанному мосту, размышляя о том, когда мне лучше ехать домой. Сейчас, на ночь глядя, или с утра. Нет, наверное, лучше с утра. А пока, где-то нужно раздобыть бензина на обратную дорогу. Или же, искать в городе какой-нибудь банк, в котором можно обменять песеты на леи. В чём я, кстати, очень сильно сомневался, поскольку всего чуть больше года назад, в Румынии была ещё Советская власть... «А почему на леи, можно же и на доллары! И тогда можно опять пробовать». Я решил разузнать у людей в очереди, есть ли в этом городишке то, что мне нужно. «Чёрт его знает, может кто-нибудь и знает!»
Я въехал обратно на территорию Румынии и встал на дороге недалеко от пропускного пункта. На улице уже стемнело, и это было единственное освещённое место. Солдатик со скучающим видом прогуливался вдоль шлагбаума, ожидая указаний по рации.
«Ну, вот он-то наверняка знает, где можно обменять деньги. Но как спросить? Нужно искать переводчика». Я подошёл к машине с молдавскими номерами стоявшей почти возле самого шлагбаума и постучал в стекло.
- Здравствуйте, я прошу прощения. Вы по-молдавски говорите?
Мужчина с заспанным лицом утвердительно кивнул головой.
- Спросите, пожалуйста, у пограничника: можно ли в городе обменять где-нибудь испанские песеты на доллары?
Мужик, вероятно, сначала не понял сути вопроса, и какое-то время молча смотрел на меня.
- Чего надо сделать?- зевнув, наконец, спросил он.
- Выяснить у солдатика, есть ли в городе банк, который примет испанские деньги,- чуть ли не по слогам изложил я свой вопрос, и чтобы меня сразу не послали куда подальше, я улыбнулся как можно добродушнее.
- А зачем тебе испанские деньги?- спросил мужик, выбираясь из машины.
- Да… песеты-то как раз у меня. А югославы требуют доллары или марки. Вот я и хочу узнать, можно ли их поменять. Южки меня только что из-за этого развернули. Я уже вторые сутки здесь околачиваюсь. А сам спросить не могу – языка не знаю,- я продолжал застенчиво улыбаться как прыщавый юноша на первом свидании.
На этот раз мужчина всё понял, и не испытывая от моей просьбы абсолютно никакого восторга, нехотя направился к пограничнику. Тот, выслушав его, сделал удивлённое лицо и отрицательно покачал головой.
- Не знает он ни хера!- сказал мужик, вернувшись к своей машине. – Нашли тоже, у кого спрашивать! Он сидит, небось, целыми днями в своей казарме, да здесь ещё службу несёт. Это надо у местных спрашивать.
- Может, спросим?- я жалобно посмотрел на него.
- Ладно, сейчас попробуем,- он предупредил жену, надел куртку, и мы пошли вдоль очереди выглядывая в темноте машину с румынскими номерами. - Только давай по быстрому,- спохватился он,- а то начнут запускать… я ведь тоже почти сутки здесь торчу.
Совсем скоро нам удалось выманить из машины и разговорить пожилого румына, который со знанием дела рассказал, что всё это сделать, конечно же, можно, но скорее не в банке, а на рынке у менял. Но тут же предупредил, что это дело опасное, а насчёт испанских песет, он вообще сильно сомневается.
- И угораздило же тебя приехать сюда с этими песетами!- ворчал мужик, пока мы возвращались к машине. – Тебе что, доллары было не взять с собой?! Ты бы ещё с деревянными к южкам сунулся!
- Да, так получилось,- пробурчал я. У меня совершенно не было ни желания, ни настроения объяснять ему, откуда я взял песеты. Голова была забита другими проблемами. Вот уже опять почти ночь на дворе, а мне даже негде притулиться до утра. Таких, как Толик с Маринкой, не каждый раз встретишь. Деньги мне, похоже, действительно не обменять, а бензина уже почти не осталось. Я слабо себе представлял, как с утра я буду шарахаться по рынку в поисках менял, не зная ни языка, ни курса валют. Которые, в конце концов, скорее всего, попытаются меня ещё, и шваркнуть на все эти деньги.
- Покажи хоть, как они выглядят,- вдруг неожиданно попросил мужик, когда мы подошли к его машине.
- Чего показать?- занятый своими мыслями переспросил я.
- Ну, деньги эти, испанские! Я ведь таких даже в глаза ни разу не видел,- он, улыбаясь, протянул руку.
В этот момент мне очень хотелось послать его на три буквы за такое неуместное любопытство. «Сидит тут в тёплой машинке, бабу свою за коленки щупает! Песеты ему, видите ли, покажи! Может тебе ещё карманы вывернуть?!» Но тут же спохватился, поймав себя на мысли, что за все свои беды начинаю отрываться, хоть и мысленно, на посторонних людях, которые к тому же пытаются мне чем-то помочь.
Я сунул руку в карман и протянул ему одну бумажку.
- Ух, ты!- как маленький ребёнок засмеялся он. – И сколько здесь?
- Примерно сто долларов,- тихо сказал я, стараясь держать себя в руках.
Он поднёс купюру ближе к глазам и принялся вслух считать нули.
Я смотрел на него и всё больше начинал злиться. «Ну что за люди такие твердолобые! Знает ведь, что у меня проблем выше крыши. Стоит тут, развлекается!» Только я собрался открыть рот, чтобы сказать ему что-нибудь эдакое, как мужик сложил купюру пополам и… убрал её себе в карман.
«Это ещё что за камикадзе,- устало, подумал я,- мне только возни вот этой сейчас не хватало перед носом у пограничников».
- Ты чего это?- с удивлением глядя на него, выдавил я.
- У меня пока побудет, в качестве залога,- продолжая улыбаться, сказал он. – А ты, бери свой мотоцикл и подруливай – вместе поедем.
- Тебе же говорят: я только что оттуда, их эти песеты не устраивают! Нужны либо доллары, либо марки.
- Да понял я, понял! Есть у меня лишние двести долларов, чтоб тебе проехать. Я всё равно буду сейчас тысячу менять – купить попросили кой чего. Так что считай, тебе крупно повезло! Тебе же главное – проехать, я правильно понял?
- Да, да,- как китайский болванчик, закивал я головой, не веря своим ушам.
- Главное проехать, а там уж я…
«А там уж я, опять остаюсь без денег!- тут же подумал я про себя».
- Короче – границу проезжаем, отдаёшь мне динары, а я тебе твою красивую бумажку. Идёт? Ты уж извини, я всё-таки тебя совсем не знаю.
- Конечно, конечно,- начал лепетать я, но тут же мысленно задал себе совершенно логичный вопрос: «Но я-то тебя тоже совсем не знаю! А где доллары?!»
- Перед югославской таможней я тебе их дам, только прошу тебя, держись рядом,- как будто прочитав мои мысли, сказал он.
- Ну, разумеется!- кивнул я. - Извини, а как тебя зовут? А то, как-то неудобно, ты мне помогаешь, а я даже имени твоего не знаю.
- Лёня меня зовут, можно Лёха.
- А меня, Николай. Спасибо тебе, Лёнь! Я, признаться, уже и не знал, что мне делать. Туда не пускают,- я кивнул в сторону таможни,- домой тоже не вернуться – бензина нет. Так что ты мой спаситель.
- Да погоди ты благодарить, сначала проехать нужно!- махнул он рукой.
- А что, могут быть проблемы?
- Да не должно! У меня вроде бы всё нормально.
«Везёт тебе!- с грустью подумал я. А вот у меня как раз всё не нормально».
Минут через двадцать, очередь оживилась. Водители, один за другим, стали запускать двигатели и включать фары. Пограничник шёл открывать шлагбаум.
Румынскую таможню мы проехали без проблем и, миновав мост, встали перед югославским терминалом. Очередь была относительно небольшой - от силы на полчаса. Когда Лёню стали проверять, я молил бога, чтобы его пропустили, поскольку занимался им тот самый таможенник, который не далее как час назад развернул меня восвояси. «Шмонать он меня уже точно не будет, и если я покажу ему доллары то, скорее всего, проеду». Интуитивно я чувствовал, что ему меня жалко, в отличие от вчерашнего ушлёпка, который в любом бы случае нашёл, к чему прицепиться.
Как только Лёня получил «добро» на проезд, он подошёл ко мне и, особо не афишируя, отдал мне две бумажки по сто долларов.
- Давай, дружище, удачи тебе!- сказал он и сел за руль.
Как я и предполагал, таможенник настроен был ко мне довольно добродушно и, подойдя, вопросительно посмотрел на меня: «ну что, мол, разобрался со своей проблемой?»
Я протянул ему доллары, скорчив при этом такую жалостливую физиономию, что он невольно улыбнулся. А мне оставалось только заскулить и повилять хвостом, если бы он у меня был, в знак признательности за то, что он меня пропустит. Таможенник мельком взглянул на деньги и кивком головы дал понять, что я могу проехать к пограничной будке. После этого меня проводили к вагончику, где я поменял доллары на динары.
Лёня ждал меня за территорией таможни на небольшой освещённой стоянке.
- Ну что, помог я тебе?- спросил он с улыбкой до ушей, когда я подъехал к его машине.
- Да, Лёнь! Спасибо тебе огромное. Помог, и причём очень здорово. Если бы не ты, кукарекал бы я до сих пор на той стороне. А дальше, вообще неизвестно чего бы было. Я отдал ему динары в обмен на свои песеты.
- Ладно, всё я поехал!- сказал Леня, пожимая мне руку. – Мне ведь ещё всю ночь пилить, до самой Адриатики.
- А что там интересного на Адриатике?- поинтересовался я, не зная, в общем-то, куда мне самому ехать.
- Да много чего интересного. Но если ты имеешь в виду свой мотоцикл, то там ты его точно не продашь, только зря прокатишься. Туда люди отдыхать едут, в море купаться. Тебе лучше где-нибудь здесь, в Сербии попробовать.
Я ещё раз поблагодарил Лёню за помощь, и когда он уехал, встал под фонарём, разглядывая свою «карту».
«Если ехать на юг - ближайший город Бор, но он совсем маленький. На север – Белград, но он слишком большой». Я сидел верхом на мотоцикле, раздумывая: куда же мне лучше податься? Разумнее было бы ехать сразу в столицу: там и народ побогаче, да и песеты наверняка можно будет поменять без проблем. Но, принимая во внимание все обстоятельства, связанные с документами и моим внешним видом – это палево. Зачем лишний раз глаза полиции мозолить! Поэтому для начала я решил двинуть на юг. А там видно будет.