Деревня Лангемарк, 14 апреля 1915 года
- Да расколется он, как миленький, - буркнул офицер и еще раз пнул пленного.
Немца схватили здесь всего несколько часов назад, когда выбили врага с высоты, и пока что он упорно молчал. Был он с виду обычным унтер-офицером: серая форма, ремень, сапоги, пистолет. Но лейтенант Хастингс упорно считал его или шпионом, или просто знающим некие секретные сведения.
У него был нюх на таких людей.
- Ничего особенного в вещах не обнаружено, сэр, - крикнул из другого конца палатки рядовой. - Только вот это... Похоже на перевязочный пакет, но во флаконе дрянь какая-то, да и бинтов нет...
Лейтенант еще раз посмотрел на пленного, обещая тысячелетие мучений, и пошел посмотреть, что именно там нашли.
На столе стоял флакон с бесцветной жидкостью, заткнутый резиновой пробкой. Рядом валялись куски хлопчатобумажной ткани и марлевая сумочка -видно, в ней все это добро и лежало. На сумочке виднелись крепления для ношения на поясе.
- Ну и что это такое? - спросил Хастингс.
- Не знаю, сэр, - пожал плечами подошедший медик. - Но это не медицинские принадлежности. В этом я уверен.
Недолго думая, Хастингс резко повернулся, подбежал к пленному и схватил его за шиворот.
- Что во флаконе, немецкая сволочь? - зарычал он, дико выкатив глаза и брызжа слюной.
Английские солдаты уже ухмылялись, наблюдая за бесплатным представлением. Среди своих лейтенант был миролюбивым и вежливым. А в свободное время, до войны, подрабатывал в драмтеатре.
Актером, разумеется.
Никто не знал, отличился он как-то на сцене или нет, но методика издевательств над пленными с помощью искусства работала просто отлично: часто не требовалось даже боли, чтобы "язык" заговорил.
Вообще у него было много причуд: в их числе была и висевшая на шее кукла вуду. После того, как лейтенант раздобыл где-то прядь волос своего полковника и через пару дней тот был тяжело ранен, его куклы все в роте боялись как огня.
Этот солдат тоже оказался впечатлительным.
Хастингс потащил его прямо по земле к отобранным вещам.
- Говори, что это такое, ты, немецкая... - дальше пошел отборный мат на четырех языках. Других иностранных слов лейтенант не знал.
Перепуганный до полусмерти немец что-то пролепетал, но услышать его было вряд ли возможно.
- Ы-ы-ы-ы! - замычал лейтенант и отпихнул солдата. - Говори, а-р-р-рхр-а!
- Оружие... секретное... - только и расслышал он.
- Приведите его в чувство, - уже нормальным голосом велел Хастингс. - Послушаем, что он там бормочет.
После того, как пленного окатили холодной водой, бормотал он немало.
По словам "языка" выходило, что Германия собирается применить некое новое оружие. А флакон с тряпками - это защита от него на случай, если под удар попадут сами немцы. Нужно намочить ткань жидкостью из флакона и прижать ко рту и носу. Никаких подробностей более немец, конечно, не знал: ему просто выдали пакет и объяснили, что делать. Зато он рассказал о тяжелых металлических цилиндрах, которые солдаты вкапывали по линии фронта. И даже указал места. Как оказалось, в десяти метрах от свежезахваченных окопов.
- Вот те на, - почесал в затылке Хастингс. - А ну-ка, Родли, Бидвирг, давайте со мной. Глянем, что они там за грядки устроили.
- На фугас не очень похоже, сэр, - заметил один из солдат, спустившись в яму и осмотрев навершие непонятного цилиндра.
- Угу, не станут же они себя самих взрывать, - хмыкнул лейтенант. - Жаль, что этот придурок больше ничего не знает. Что с ними делать, интересно?
- Не могу знать, сэр, - ответил солдат и вылез из ямы. - Что угодно, но не взрывчатка.
- Эх-х, - протянул Хастингс. - Чует мое сердце, не к добру это.
Он доложил обо всем командованию, но там лишь посмеялись. Этот пленный бредил, - говорили они. Правда, объяснить, на кой черт солдату нужен раствор гипосульфита и куски ткани, которые ну никак не годятся на заплатки, они не смогли.
Хастингс проклинал все на свете и особенно тупоголовых генералов, которые в результате чудовищного недоразумения и ошибки вселенского свинства почему-то командуют им. Впрочем, чуть успокоившись и поразмыслив, он решил оставить себе марлевую сумочку с флаконом и кусками ткани.
"Chemikaler Schutz", - было написано на сумочке. Хастингс не был полиглотом и никогда не утруждал себя изучением немецкого. Просить же кого-нибудь перевести надпись он тоже не стал: еще подумают чего лишнего. Хотя, могут счесть за очередную причуду...
Лейтенант снял с шеи куклу, сунул ей в голову прядь волос и потянулся за булавками.
Окрестности Ипра, 22 апреля 1915 года.
- Вонючие хлюпики! - не сдержался Хастингс и ударил кулаком по столу.
"Wind unvern;nftiger... seinige Richtung best;ndig modelt sich... Wind ist labil..." - доносилось из рации.
"Ветер неустойчив. Неблагоприятный" - валялась на полу бумажка с переводом более ранних сообщений. Но Хастингс не сомневался, что и эти переводятся примерно так же.
- Какого дьявола эти уроды интересуются сводками погоды? - прорычал он.
- Не могу знать, сэр, - ответил радист. Был он алжирцем, но немецкий знал хорошо, что и определило его судьбу. Хастингс же заехал на Ипрский выступ по делам - а на самом деле выпить вина вместе с лейтенантом Шарлем.
"Секретное оружие? Цилиндры? Ты Уэллса начитался, что ли?" - хохотал француз, услышав о странных цилиндрах, найденных на высоте 60.
А сейчас Хастингс сидел в проклятой всеми языческими богами душной палатке и слушал радио. Будь здесь что-нибудь обычное, его не затянули бы сюда и на стальном тросе, но лейтенант по жизни интересовался идиотизмами.
А то, что сейчас слышалось из приемника, иначе назвать было нельзя.
Снаружи доносились веселые голоса алжирцев: никто не ждал атаки.
- Monsieur lieutenant! L;, ;; pav;! - ворвался в палатку солдат.
- Que intervint? - оторвался от рации Шарль.
- Brouillard!
Удивленные офицеры выбежали из палатки.
С немецких позиций катился туман.
Желто-зеленое облако медленно двигалось к позициям французов, следуя ветру.
«Так вот почему немцам были нужны сводки погоды», - дошло до Хастингса.
- Слушай, а красиво-то, а? - сказал Шарль.
- Дерьмо... - Англичанин торопливо рылся в марлевой сумочке с немецкими буквами на боку. - Это смерть!
- Что? - удивился Шарль.
Хастингс ощутил резкий запах, как в начищенном туалете, и рывком сорвал пробку с флакона. Запах туалета тут же перебил другой: менее едкий и какой-то аптекарский.
- Ты что делаешь? - с удивлением спросил Шарль, наблюдая за его манипуляциями.
Хастингс не ответил: он приложил смоченный обрывок ткани ко рту и носу и теперь обматывал голову бинтом.
- Merde! - вдруг просипел француз и схватился за горло. - Воздух...
Он упал на колени, хватаясь за горло. Желтый туман уже почти достиг их палатки, и Хастингс в ужасе смотрел, как от странного дыма гибнет целая армия.
Туман будто жег людей: они с истошными криками выпрыгивали из окопов, бегали вокруг, сталкивались и падали. Те, кто не успел выбраться наверх, так и остались лежать в окопах, схваченные удушьем. Остальные с перекошенными лицами пытались найти свежий воздух, которого не было.
Многие стали хвататься за глаза. Хастингс тоже ощутил сильное жжение. Недолго думая, он замотал глаза бинтом и осторожно смочил его той же жидкостью.
А потом снял с шеи куклу и на ощупь стал вытаскивать из нагрудного кармана распрямленные скрепки для бумаг.