Это была тишина особенная – пронзительная, прозрачная, как вакуум, взводящая все нервы, - тишина огромного, совершенно пустого мира.
Аркадий и Борис Стругацкие
В глазах, собственно, отражался темный, мокровато-шершавый асфальт…
Одна прямая: улица, дорога – геометрическая линия. С права – коричневый с зелеными вкраплениями тротуар, слева – мусорные баки и разбросанное вокруг них содержимое: грязно и холодно от такого вида. И больше всего – одиноко.
Не зеленая уже трава вольготно расположилась рядом с тротуаром, будто непременно, как маленькая назойливая вертлявая мошка, желая о себе напомнить. А на ней неожиданно-несуразно уместился целый «отряд» заплутавшего по дороге к бакам мусора: фантики от конфет, упаковки от шоколада, тетрадные листы, огрызки когда-то сочных зеленых яблок, осколки бутылок из-под чего-то и даже забытый, «отслуживший» свое, маленький, прямоугольный, красно-коричневый коврик.
Поредевшие, едва уловимые последние листочки тихо, покидают ветви деревьев, и плавно перемещаются на сырую, влажную от ночного дождя землю, пытаясь, расположившись рядом друг с другом, создать свое нерушимое пространство.
Громко кричит ворон, в спешке проносясь вдоль этой безлюдной тропы. Его друзья – товарищи, все пятеро, спокойно разместились на ближайшей березе. И только один представитель этого наглого вида птиц таинственно уединился на вершине соседнего дерева. Совершенно один.
Крохотные остатки, еще недавно манящих своей глубиной, луж одичало доживали свое под безукоризненно яркими, теплыми лучами осеннего, но еще чувствуемого солнца.
А улица – утренняя; бодро, с нетерпением ждущая первых посетителей, - пронзительно – заискивающе шепчет: «Пройдись…»
Дарья Цуманкова