Пятно тёмного облака на совершенно плоском туманном небе притянуло её узловатый палец.
Тогда запутанные завитки смыслов стали укладываться во вполне внятный орнамент.
К тому времени, когда из белой пелены проявились два всадника, старая Чиста уже была подготовлена Знанием.
Ради чего это всё. То, что сейчас произойдёт.
*
- Да за каким же лядом ты таскаешься за ним, дитятко? – старуха, причитая и кряхтя, стащила с седла скрюченную женскую фигурку в бесчисленных накидках, пропитанных туманом.
Та и впрямь, будто окостенела от долгой дороги, от усталости, от страха, наконец.
А великан-танаид, сдав жену на попечение старухи, даже не спешился. Сразу вернулся к стаду.
Шапка гребнем с широким оплечьем придавала ему вид угрожающий. Псы метнулись за хозяином.
Старуха кое-как ввела женщину в свой шатёр. Подкинула кизяка в чуть теплившийся огонь и заварила трАвы, отщипнув с приговорами от нескольких пучков.
Насильно сунула в ледяные руки тёплую плошку с отваром.
Ощутив в ладошках тепло, женщина, будто растаяв, заплакала.
Старуха не реагировала на её всхлипы.
В этих краях не принято потакать слабости. Слабые должны были вымирать.
И им позволяли это делать, не задерживая. Так будет лучше для всех. Потому что для продолжения рода имело смысл оставлять только сильнейших. Тех, кто способен бороться.
Тёплый отвар сделал, наконец, своё дело. Всхлипы прекратились. Гостья откинула растрепавшиеся длиннющие косы, вытерла лицо и с усилием стянула с себя несколько накидок.
Перед изумлённой старухой предстала крошечная молоденькая женщина. С яркими каплеобразными глазами степнячки на бледном нежненьком личике. Огромный живот на развернувшейся худенькой фигурке смотрелся чуждо.
- Что ж ты делаешь с собой! – запричитала возмущенная старуха. – Даже наши женщины в таком сроке не ездят верхом! А ты! Неужели ж не можешь оставить своего мужа на короткий срок! Загубишь и себя, и дитя, нескладная!
- Мне нельзя оставлять мужа, бабушка. Мой отец, если догонит его, в пыль сотрёт. Пока я рядом, надеюсь, что отец управляет своим гневом.
- Вот как оно! А я было подумала, что из вас двоих сильный – он.
- Конечно, он. Он ведь мой муж. А я за него боюсь.
- А ты не боишься, …что твой муж …похож на Седых Странников?
- Боюсь.
- А ты не боишься …родить девочку?
- Боюсь.
- Он рассказал тебе обо всём?
- Конечно!
- Так зачем же ты…
Договорить Чиста не успела. Сквозь полог, нагнувшись из-за высокого роста и от этого став ещё более устрашающим, вошёл великан-танаид.
Стащил шапку и дорожную накидку. Сел к огню и прямо взглянул в изумлённое лицо хозяйки.
- Много болтаешь, старуха!
Его белый взгляд был ей не по силам. Она отвернулась и хотела выйти: надо кормить гостя. Но тот схватил её за запястье, выцепив из складок рукава блеснувший браслет-змею.
- Амазонка?
В ответ старуха лишь выпрямила спину и вызывающе взглянула в его невыносимо светлые, нездешние какие-то глаза.
- Что ж, - вздохнул танаид. – Это хорошо. Значит, мы почти дома, Айгуль. Ты рада?
Айгуль смолчала, лишь с преданной улыбкой вложила свою мелкую ладошку в руку гиганта мужа.
С рассветом гости собрались в путь.
Чиста согласилась присмотреть за их стадом, которое могло помешать уходить от погони.
Поэтому, наверное, великан-танаид не торопил жену, которую суетливая старуха постаралась снабдить кучей узлов и мешочков.
Он просто с высоты седла то ли всматривался, то ли вдумывался в туман своими чудными, полными пустоты глазами. Его седые пряди временами неотделимы были от окружающей белой мглы.
Старуха приладила к коню Айгуль удобное женское седло, гениальное изобретение Тан-Амазона. Застелила его шкурами, и добавила тёплый полог с застёжками.
Маленькая женщина благодарно задержала в горячих ладошках сухие руки старухи.
- Не тревожься так, бабушка. Я не жертва. Я знаю, что делаю. Так же, как и ты.
Пока удивлённая Чиста подбирала слова для ответа, танаид подхватил жену и ловко вознёс в седло. После этого медлить уже не имело смысла.
Надоевший туман оставил путников за излучиной Тана. Но он же перестал их охранять.
К полудню вскипающие над степью тучи накрыли их душным пологом. Тут же подоспела погоня.
Посвистывая, хищно вцепившись крючками ног в конские бока, отцовские посланцы радостно настигали вожделенную добычу.
Оставалось распоследнее средство, чтобы избавиться от них!
Гигант-танаид, сверившись взглядом с мнением жены, отчаянно стеганул её коня, пустив вскачь по направлению к завидневшимся на горизонте стенам Тан-Аида.
А сам совсем по-волчьи запрокинул голову к небу.
Она не слышала его мольбы. Она только увидела выросшие на горизонте облака в форме трёх Седых Странников.
И гневно грохнула гроза.
Что гроза детям степей? В горячке погони, ощетинившись пиками, они даже не обратили внимания на то, что воздух рассекли водяные и огненные струи!
Вожак гортанными кликами подстёгивал их азарт! Хрипели кони! Комья грязи неслись из-под копыт!
И только когда молния вошла в его пику, всё остановилось для них.
Айгуль не видела смерти отца. Она лишь почувствовала, как ёкнуло сердце и обтекла, омылась потом. Будто своей виной, которая будет омывать её теперь до самой смерти.
Живот сразу закаменел, подкатился под самое сердце. Горячим плюхом отошли воды. И ребёнок, так несвоевременно, не дожидаясь остановки бешеной скачки, начал продираться сквозь материнское тело наружу.
Хрустя зубами от рвущей боли, она уже не чувствовала, как конь внёс её в ворота Тан-Аида.
Дозорные подхватили поводья и еле успели удержать падающую с седла мертвеющую женщину. Их ужаснули окровавленные конские бока.
- Неужели ранена?
И только неведомо откуда подоспевший к городским воротам жрец Гиер понял всё сразу, будто знал заранее.
Дозорные безмолвно уступили ему место возле истекающей кровью путницы. Подчинились угрозе, исходящей от его волчьей маски, от ритуального жезла.
- Подкидыш всё же добыл себе жену, - с досадой пробормотал Гиер. – Какой теперь смысл спорить с неизбежностью?
Он рывком высвободил из окровавленного полога новорождённого ребёнка, по обычаю танаидов, поднял его к небу и поклонился на три стороны.
- Волчица принесла волчонка! Волчица принесла волчонка! Волчица принесла волчонка!
Младенец всхлипнул, раскрыл глаза и завопил, широко разевая беззубый рот. Но крик его никого не отвлёк. Сбежавшиеся танаиды искали ответ на главный вопрос.
- Девочка?
- Смотрите, это девочка! Смотрите, какие глаза! – шорох ужаса пронёсся среди дозорных и подбежавших зевак.
- Да, как ни увиливай, а предсказание ломится в судьбу!
- Говорили жрецы, что надо было убить Подкидыша! А теперь он нашёл себе жену!
Все замерли, тоскливо глядя на Гиера с девочкой на руках. Что же теперь будет? Ужасное предсказание сбывалось, как они ни осторожничали! Конечно, можно было ещё избавиться от младенца… Он так слаб и ничтожен…
Но тут в ворота Тан-Аида ворвался гигантский всадник с развевающимися седыми волосами. На скаку слетел с коня и как вкопанный встал между слабо шевельнувшейся ему навстречу женой и младенцем в руках жреца.
По его бешеному взгляду Гиер понял, нельзя упускать из рук управление ситуацией.
Тогда стянув с пальца перстень с раскрытой волчьей пастью, он с великим усилием поймал им крохотный мокрый пальчик новорожденной.
Кулачок сжался, будто согласился с предложенной судьбой.
- Белоглазая Тана родилась! – провозгласил Гиер, подняв малышку над головами обречённо застывших танаидов.