Случалось ли вам находить в жизни мало или вовсе не объяснимое с позиции рационального и разложимого на логические связи? Скажем, открывшуюся в себе возможность путешествовать во времени или сноситься напрямую, м ы с л ь ю, с давно исчезнувшим из поля зрения приятелем, вступать в дружеский контакт с ничтожным предметом материального мира, безделкой и дрянью, или находить присутствие в своем управляемом сознании прибывших ниоткуда внезапных чужих указаний и, озираясь назад, обращаясь вспять потоку идущего на тебя времени, находить в прошлом знаки и предостережения, если хотите, о том что произойдет с тобой или близким много позже, но поданные столь укромно и без попытки выйти из зоны слепого пятна, упоминаемого в известной научной литературе, что, право, придешь в раздраженное состояние от этих услуг тайного скромника-доброхота, которому только и было дела до себя: «моя задача упредить, а уж слышимо ли мое тихое уведомление – в том нет для меня заботы» - и дело сделано и совесть, как говорится, чиста и никакой ответственности.
А что бы ему не образумить тебя, не отрезвить и не направить сердечно и здраво, оградив от будущей ошибки и жестокого разворота судьбы? И как после этого не обрушиться с упреком и побоями на него за издевательски бледный голос и желание лишь мимоходом попасться на глаза, но ничуть не более? А по прошествии времени сменить гнев на милость и усердно благодарить его за скромную роль почти безучастного свидетеля?
Приходилось ли с изумлением находить сбывшейся воображаемую в страхе картинку или ища внутренними рассуждениями ответ на занимающий вопрос – получать его в мире внешнем, реальном в виде «случайных» встреч и совпадений, попавших на глаза надписей и слов, произнесенных устами посторонними и зачастую не к месту и будто по рассеяности?
Трудно поверить, что не случалось. Другое дело, что человек часто бывает легкомыслен и невнимателен и по молодости торопится захватить побольше жизни своим взором, глотает куском ее, не жуя, и полезные вещества, коим требуется, скажем, разложение и усвоение в полости рта со слюной - и им предписаны именно эти кратчайшие пути попадания по назначению, - проскакивают эту превосходную, предпочтительнейшую фазу и обречены на путь постепенного распада в долгой системе пищеварения, когда скрытая в них польза заметно оскудевает, а то и начисто пропадает. Уходит в шлак, как говорится, и выводится из организма. Вроде насыщается жизнью человек и уж от стола готов отвалиться в вечный сон, а вот остался обойденным питающей щедростью, без надежды проснуться оздоровленным к новому дню.
И если случалось все же обнаружить сколько-нибудь на первый прикид несправедливого в жизни, абсурдного, но после единственно верного и занявшего по прошествии свое изумительное законное место, и увидеть в этом бесконечную разумность и гармонию, то придется не спешить впредь с выводами, и многое не пытаться рассматривать вблизи, удаляясь на почтительное во времени расстояние
Что говорить, приходится признать, что мало что в этом мире принадлежит человеку – оно, конечно, не без этого, и удается повластвовать и над душами, и над состояниями. Иной движет армиями и проливает потоки крови; тот бывает введен в святая святых и, скажем, переправляет из непроявленного слоя величайшую звуковую гармонию музыкальных сочинений, этот владеет с алчностью произведенным за миллионы земных лет недрами планеты, либо оглушительно делается сравним с самим Творцом по части совершенства и искусности ремесла подобия на холсте либо в камне, или уж совсем возьмем другую область - управляется с человеческой плотью, изменяет ее форму, состав и кидаясь на соревнование с самой природой, придает ей улучшенный вид и внешнюю огранку.
Между тем, человек, от рождения получив живучую и прочную телесную оболочку, способную противостоять внешнему урону, обязан признать, что всякую минуту должен быть готов принять некий внезапный непризнаваемый сигнал - в виде напавшей немощи - на последовательное ее саморазрушение изнутри, и попытки продиводействовать этому, пусть и могут продлить срок ее службы весьма значительно – как сказал писатель «всякая вещь стремится продлить срок своей жизни», – однако, законно ли это наше судорожное локальное вмешательство в работу некоего общего механизма в руках Управителя, способное лишь оттянуть задуманный финал частного, да и в силу полной неясности общей картины привнести в поледнюю хаос, повредив тем самым невидимым благим целям и пользе целокупному, что существует сверх нашего разумения?
Чувствуешь себя муравьишкой в стеклянной банке – упираешься, ползешь по гладким стеночкам, - уцепиться не за что, - наверх к широкой горловине и, преодолев прилично, выбираешься на спасительный кант плато, - и были б крылья взлетел! – выбираешься, дух переводишь – а тут как раз не ты, конечно, а мир – мир свое существование и прекращает – нет его, мира, больше, потому как есть он покуда ты есть, а тебя эдак пальчиком легонечко по этой самой горловине всмятку, когда ты себя готов расцеловать и со всеми основаниями вознести за одоление неодолимого, за силу духа, за личную стойкость, что тебя смертельно уставшего все же к избавлению привела – себя, себя, конечно, себя, а кого ж еще..
Но вот палец этот покоя не дает – ведь мог, значит, в любую секунду – так нет, ждал, попущал твои труды праведные - как ты мышцу наливал, как кровавую соплю сплевывал, оберегал тебя от досрочного оставления дистанции. А еще прошу не упустить, что муравьев в этой банке несметное количество, рой целый и все силятся, одолевают, карабкаются, друг дружку давят – это, ясное дело, фантазия, к муравейному обществу никакого касательства не имеющая: бездушные насекомые есть в чистом виде механика, и отлаженный строй их жизни не предполагает анархии злой воли отдельной крохи, столь характерной в социуме.
Так, выходит, если ты, то и всякий в поле зрения, каждый посчитан и учтен, и ниткой вплетен в общий узор и в нем на уготовленном месте пребывает? И всяк с любым неразрывно связан. Рисунок правится беспрестанно и любое наше действие влияя на равновесие системы, тотчас всю ее приводит в движение. Она же вновь устремлена к равновесию и подтверждением этому становятся сильно отсроченные события, формально не связанные, иногда явные, а во множестве вообще не различимые невнимательному глазу. Сведение же всего со всем на канве производится вышивкой частной жизни.
С удивлением осознаешь, что и м ы с л ь всякая учтена и услышана, и обладая в р е м е н н о всем материальным (способностями сюда же), мыслью же своей человек пользуется на протяжении всей жизни, обязан следить за нею, обуздывать ее и воспитывать, ибо сила ее беспредельна и находится в непосредственной связи с общим источником, служит языком сообщения с Творцом либо с темными силами, и по ней же человеку и воздается в первую очередь, а затем по делам.
Оттого необходимо быть внимательным к своим мыслям, произносимым и печатным словам, имеющим созидательную либо р а з р у ш и т е л ь н у ю силу соответственно их природе. Мир был создан Мыслью и продолжает через человека ею создаваться.