Всего лишь наброски, записала то, что услужливо сохранила для меня память.
Во дворе, где прошли мои детство и юность, было построено в начале двадцатого века первой хозяйкой, Синой, два каменных дома. В одном проживала она и её родня. Второй, со всеми пристройками и подвалами, сдавался.
В этом, втором, в маленькой квартирке и поселилась моя семья после возвращения из эвакуации с Урала.
А за тонкой перегородкой,её мы завесили ковром, слышимость была идеальной, проживали в разное время случайные люди. Окнами их жилище выходило в переулок. А вход со двора у нас был общим.
Я многое замечала, впитывала в себя всё, как губка, хотя понимала и принимала происходящее по-детски.
В ту квартиру, что была за нашей стенкой, вернее за закрытой дверью, селили лишь девчат. И только один раз её сдали хозяева семье военнослужащего, с кем мы дружили и о ком вспоминаю с теплом до сих пор.
Одинокие девчата, приехавшие из сёл, работали на предприятиях города. Одни старались поскорее перебраться в заводские или фабричные общежития, другие – как можно быстрее устроить свою личную жизнь, удачно выйти замуж, стать хозяйкой в собственном доме. Никто из них не был из бедной или обнищавшей семьи. Наоборот, помощь из родных мест шла значительная.
Лишь несколько девушек, из тех, кого я знала, смогли устроить судьбы в соответствии с пожеланиями. Всех остальных поглотил город...
Образованные люди попадались редко. Чаще это были недалёкие, малоразвитые не телом, а душой женщины, искренне полагающие, что с переездом жизнь их станет яркой и интересной, и безусловно денежной.
Вероятно, захотелось вспомнить некоторых из них, потому что они тоже из моей далёкой юности.
...Ксения, она переехала в наш город(с её слов) из-за скуки. Мужиков, как она говорила, полторы штуки, да и те заняты.
Мне же запомнилась своей чрезмерной упитанностью, полными губами, массивным носом на пол-лица и длиной чёрной, как смоль, косой, которую короной выкладывала на голове. И одеждой. Её кофточки и платья всегда были декольтированы сверх меры.
Девушка всему миру и местной публике охотно демонстрировала значительных размеров грудь. Возможно, старалась стать местной Мэрилин Монро.
Она не переносила собственного имени. И откликалась то на Симу, то на Оксану.
Сима - Оксана любила стоять у ворот, сложив руки на животе. Или, высунув в окошко пышное тело, лузгать семечки.
Когда кто-либо заговаривал с ней о пользе чтения, о получении достойного образования, она отвечала с усмешкой:
- От лишних знаний головная боль!
Первое, что Ксюша сделала по прибытии в город, это отрезала косу, перекрасилась в «блондинку», став пегой. Её брови, густые и чёрные, нелепо смотрелись на смуглом лице.
Каждый из нас меняет жизнь по-своему. Ксения выбрала свой путь...
...В той комнате, где проживала Ксения, стояло кроватей шесть. Рядом с окном стол, несколько стульев. О наличии шкафа, шифоньера, как его называли, не помню, наверное, был такой.
Свободные спальные места предполагали новых хозяек, они и появились почти сразу же после вселения Ксюши. Недолго «куковала» она одна. Спокойные денёчки её были сочтены. В какой-то мере и наши.
Сначала приехала Зина. Зиночка. Так называла её сестра Маринка, тоже появившаяся вскоре в нашем доме.
Зину помню смутно. Вроде бы в очках, серьёзная, сосредоточенная на себе и младшей сестре, которую опекала чрезмерно, не замечая того, что Марина ни в чьей опеке не нуждалась. О таких, как Зина, у нас во дворе говорили: «уже в возрасте!».
На Марине природа отыгралась, наверное, за все грехи человеческие: она не была уродливой в том смысле, как понимаем некрасивость. Вроде всё находилось на своих местах – голова, руки, ноги, но была она чрезвычайно злобным существом. Врождённое косоглазие оказалось пустяком по сравнению с завистливой мелочной душонкой.
Из покинутого сёстрами дома шли фуры с продовольствием, постоянно что-то пеклось и жарилось. А бабушка моя тихонько удивлялась, как может столько еды уместиться в двух невысокого роста женщинах.
И Ксения, и мы потеряли покой. Начались разборки. Марина с первых минут пребывания на новом месте власть взяла в свои руки, так ей хотелось, желалось. А она, как мы поняли позднее, к своей цели шла всегда уверенно, не замечая препятствий на пути.
Сима - Оксана, будучи девушкой ленивой, бестолковой и до неприличия неряшливой, сдалась без сопротивления. Её отправили на другую кровать с матрасом похуже, со сквознячком от двух больших окон. Вероятно, сёстры ратовали за здоровый образ жизни,любили свежий воздух и потому не позволяли на зиму заклеивать щели.
Ксения кашляла и чихала, температурила, но в весе не теряла. Бабушка отпаивала её чаем с мёдом и лимоном, соседка по двору ставила банки.
К газовой двухкомфорной печке Симе доступ был перекрыт. И она на нашей грела воду в старом чайнике, жарила яичницу или готовила ещё что попроще. В общем, живи, как придётся, если сможешь выжить.
Из-за стены постоянно доносилось Маринкино шипение, она никогда не кричала. А её сестра или кивала головой, или поддакивала. За пределами квартиры слово старшей сестры было главным,а внутри хозяйничала младшая.
Обстановка становилась всё более накалённой. Маринке надоело властвовать только лишь над Ксюшей и захваченной территорией, ей стало необходимо завоевать всё пространство вокруг, и нас в нём…
надеюсь продолжить...
09.11.10