Его пространством, где он ощущал себя связанным с космосом, было маленькое и уютное кафе, выходящее на оживленный перекресток города.
Расположившись напротив окна, он ощущал себя улиткой в сверкающем домике, у самого сочного листа. Его мир искрился и открывался ему во всем многообразие, а его при этом, никто не видел.
И невероятное тепло разливалось вокруг. Как будто солнце гостило за соседним столиком и таинственно улыбалось ему.
Теплые волны ностальгии, свежий воздух, без примеси сигарет и доносившийся аромат кофе, оживляли воспоминания.
Там, где сейчас скользнул солнечный лучик, расположившись на белом табурете, совсем недавно сидела Она.
Тогда Он думал, что они не расстанутся никогда. Впервые, ощущение сопричастности ее и его судьбы было полным.
Говорили глаза, слова были неважны. Хотя и слова были легки и полновесны, но самым прекрасным был смех.
Она начала смеяться первой, долго-долго, просто бесконечно, и глаза засеребрились слезинками признательности, что он рядом.
-Почему ты смеешься? - только и пришло ему в голову.
Почти геройская фраза, ведь так не хотелось прерывать волну молчания, самую теплую волну на свете. Ту, что растапливает душу, очень долго ждущую свою любовь.
-Не знаю, почему смеюсь. Мне очень хорошо - ответила Она.
Слова были не важны, и они, держась за руки, грели свои души.
Она была…Нет, она есть и будет для него самым печальным ангелом. Легкокрылым, чистым и неповторимым. Тем ангелом, что показывает свой лик только раз в жизни, в минуты отчаянья, но потом навсегда исчезает, поселив свой образ в сердце.
А он, перебирая ее утонченный черточки, будет искать приюта на безлюдных лесных тропках, ведущих в чащу леса. На усеянном осенними листьями бульваре. В симфонии дождя, а весенний подснежник будет напоминать ее солнечные волосы, тонкие вербы-запястья рук, а утки в пруду потребность любить. Вся природа бережно сохранит ее приметы.
И это кафе. Его стены тоже ее помнят. Тогда, они вышли из него вдвоем, уже не прежние, с душами воскресших детей. И побрели в первом попавшем направление, неважно куда. И обрадовавшись фонтану, по пути, который с потоком воды распространял музыку, подставили ладони упругим струям и вдвоем поверили, что все происходящее сейчас – не сон, а явь.
У нее унесло ветром белый шарфик в желтый горошек, совсем в тон ее волос, и он быстро прыгнул в воду, что бы достать. А ее глаза, при этом, стали совсем серьезные. В них была забота и волнение, моментально передавшиеся ему. И уловив это выражение, он подхватил ее на руку, как самое дорогое сокровище, и поцеловал. Это был их первый поцелуй. Аромат сандалового дерева, слетавший с ее волос, распространял ветер и окутывал ее дыхание.
Он сразу учуял эти нотки, которые теперь были и на кончиках его пальцев, держащих намокший шарфик.
Он так и не смог с ним расстаться, и хранил дома, а ее запах не выветривался.
Через час у нее был самолет в Прагу. Ее месячный деловой визит в его город был закончен. Он смотрел, как она входит по трапу, в стеклянную стену зала ожидания, и ему все больше не хватало воздуха. Он начинал чувствовать себя изолированным в аквариуме. Шум заведенного мотора самолета перебивался памятью с ее недавним смехом. Он еще не мог ощутить масштабы бедствия и подступающего одиночества, еще в руке был влажным шарф, белый, как облака с круглыми солнечными горошками, совсем как ее волосы.
Она обещала позвонить, но не позвонила. Он не знал причины, и каждый раз придумывал новые, и в каждой, понимал и оправдывал ее.
Он часто оказывался за сегодняшним столиком. И искренне верил, что прилети Она сейчас в его город, первым делом, влетит сюда, что бы увидеться с ним.