(Цикл "Чужими глазами")
Старушку едва не хватил удар. Михайловна работала в метро недавно – понимала, что придется попривыкнуть. Но увидеть Святого здесь она не ожидала никак.
С виду – обычный подросток: шерстяная шапка, курточка, штаны мешочком. Но теперь, после увиденного, бабушка поняла – мальчик был непростой. Он сразу выделялся в унылой толпе.
Ребенок не шел – плыл, едва касаясь пола. Взгляд полон Мудрости и Вселенского Смирения.
Остановился перед турникетом. Размашисто перекрестился. Отвесил щедрый поклон, едва не ударившись головой о валидатор. И турникет пропустил его!
Мальчик неторопливо вышел на платформу. Бабушка с окаменевшим лицом проводила его взглядом. Привычный мир пожилой женщины рухнул.
Трудней всего было не ржать, но Саня держался. Только на платформе он расплылся в улыбке.
«Эх, жаль, пацаны не видели».
Прибыл поезд. «Святой» вошел в теплый вагон, достал из-за отворота шапки магнитную карточку и переложил в карман штанов.
Следующий.
Свой?
Чужой?
Снаружи у меня магнитные ноздри, потому сперва я нюхаю.
Этот свой.
Он заплывает ко мне в пасть. Тут у меня глаза. Я наблюдаю, как «свой» проплывает глубже, к зубам. Они у меня тупые и резиновые. Челюсти – капкан.
Правило простое: если ноздри говорят «свой» – челюсти не сжимать. Если «чужой» – хватать зубищами и держать.
«Чужие» попадаются редко. Чаще – «свои». А потому – нюхай-смотри-пропускай, нюхай-смотри-пропускай.
И так всю жизнь.
А с этим что-то не так.
Я не успел понять, что.
Пахнет вроде правильно, потому пропускаю. Но на душе после таких паскудно. Я их называю «мутные». Надо будет с ними как-нибудь разобраться. Цапну-ка в следующий раз зубами для профилактики – авось что-то прояснится.
– Гляди, Петровна, вон Святое Дитя идет. Щас Чудо сотворит.
– Где?
– Да вот, в шапочке серой.
Ребенок не шел – плыл, едва касаясь пола. Взгляд полон Мудрости и Вселенского Смирения. Подойдя, он чинно остановился перед турникетом.
Краем глаза Саня уловил, как перекрестилась одна из бабок возле будки. Он привычно осенил себя крестным знамением, отвесил натренированный поклон и шагнул вперед.
Турникет неожиданно сработал. Створки больно ткнули Саню в костлявые бедра. «Святой» оказался зажат створчатым механизмом. «Челюсти» держали неожиданно крепко. Позади ржали Сопля и Кактус, которых он позвал «постебеться над бабками». Было больно и стыдно – казалось, весь переход остановился поглазеть, как он барахтается на турникете.
Краска заливала лицо. Саня всем телом навалился на створки, и, обдирая кожу тугой резиной, все-таки вырвался. Парень бросился к спасительному эскалатору. Он летел вниз по зубастым ступенькам, и кровь стучала в его висках.
– Чудо? Ты, Михална, того, как с луны свалилась, ей-богу. Эти черти давным-давно карточки в шапки прячут и кланяются. Не видала никогда, штоль? Но иногда в автоматике элимент не срабатует. У твоего «чуда» теперь синяк будет. Ишь, как рванул-то, бедняга!
– Как хорошо на душе-то, братцы! Эхххх… Слышь, Левый?
– Че?
– Я щас понял, зачем «мутные» нужны.
– И зачем?
– Если их зубами цапнуть, потом на душе хорошо.
– Да ну! Серьезно?
– Серьезно. Дальше передай.
– Передам. Спасибо.