Телевидение хотело показать всему миру, как сожительствуют человек и животное.
Оперный певец сидел за пианино. Рядом с ними его стипендиант - домашная собака. Собачка, по виду пинчер, маленькая такая, декоративная, для которой были сшиты экстравагантные одежки, пользовалась свободой гулять по всему дому. Певец, лысый, тоже в домашнем халате, c несоответствующим галстуком-бабочкой, может быть приготовился так, специально для телевизионных съемок. Он нажимал одним пальцем на клавишы пианино:
- Ля, ля, ля!
И собака вытягивая шею, скулила тонко и подражающе:
- Ай, ай, ай!
Оперный певец брал другой тон и собака вторила ему:
- Ау, ау, ау!
Он бегал руками по клавишам, заходил в другую гамму, следовала терция. Собака интерпретировала ее по своему, сначало одно долгое:
- Айййййййййййй! – и потом начинала лаять терцию - Ай-ай-ай, Ай-ай-ай!
Оперный певец разнежился совсем. Он смотрел в камеру и спрашивая глазами, утверждал свое достижение:
- А?!
Камера сначала пристально всмотрелась в собаку, потом обошла всю комнату, показать чем обзавелся артист, как живет он на пенсию, где гардероб, где спальня, и потом опять вернулась показать замечательного собственника этой собаки. Камера опять отклонилась от объекта и пошла искать нотные партитуры, сценические фотографии, след, который оставил в опере этот известный артист. Ничего такого открыто не было. Он настолько увлекся подражанием, что спел перед камерой собачью партию:
- Айййййййййййй, ай-ай-ай!
Лаял он это многократно, с кайфом-волнением, с вдохновением призывая собачего партнера последовать за ним . Животное с каким-то ностальгическим чувством, как маленькие дети, которые по обязанности играют на скрипке, вместо того, чтобы играть в футбол, все таки тренированно отвечало:
- Ауууу, ау-ау-ау!
Сожительствовали человек и собака хорошо и видны были их постижения в оперном исскустве. Их показывали по телевидению.
…
Через некоторое время проявилось недовольство режиссера.
Установилась неловкая пауза… Потом вдруг появился ведущий, который начал расспрашивать певца на каких сценах он пел в свое время, в каких городах ему больше апплодировали, какие роли возлагались на него… оперный исполнитель на пенсии начал вспоминать… какие арии… в каких дуэтах… спектаклях. И совсем неожиданно взял „ля” третье
ступени, и запел. Собака открыла беззвучно рот от внезапного порыва своего хозяина, уши ее наосторожились и она вытянула морду вверх и начала догонять его в каноне,
интонационно подражая модуляции голоса:
- Джаф, джаф, джаф. Джа-ааа-ааа-ав! Ав-ав-ав, ааааааа-ай! А-а-а-а-а-ай!
Оперный актер уже не выглядел смешным на экране, даже галстук-бабочка казался вполне уместным. Даже лицо его стало симпатичным. Тогда зрители поверили, что телевидение может показывать и хорошие передачи с поучением. Как оперный актер, хотя и на пенсии, когда в наличности есть любопытствуящая по человечески публика, может подарить все, что у него есть. И как собака-пинчер, слушая восторженное выступление своего хозяина, может полюбить его в три раза больше.
автор: Магдалена Манчева