Про себя писать не очень скромно. Наверное, поэтому с инсайдерскими мемуарами проблема. Но что-то понять можно лишь изнутри, из «инсайда». Я написал этот текст будучи в «инсайде». Я не «внедрялся» туда, как наверняка внедрялось КГБ. Я внедрился туда «случайно», из любопытства, привлекшись обаянием движения. Думаю, что любое движение всегда чем-то обаятельно, а уж тем более движение религиозного меньшинства, которое ничего почти не сулит, кроме обаяния своих миражей.
Моя личная интрига в движении не столь краеугольна, чтобы претендовать на знаковость, хотя чудеса случались и со мной. Пять раз на меня нападали бандиты. И пять раз Шри Бхагаван меня выручал. Конечно, он не появлялся самолично видимым для меня образом. Но как это ещё можно было объяснить?
Однажды, накануне 1993 года, я возвращался самолетом из Москвы. Я оформлял в Москве визы для поездки в Индию. Инфляция прыгала почти ежемесячно, почти еженедельно, иногда просто возникали конфузы. В этот раз подорожало такси настолько, что никто не мог себе позволить за 1000 рублей доехать до города. Я же торопился, нужно было успеть созвониться с храмом, я пригласил Бхактиваибхаву Свами из Германии и необходимо было подготовить встречу.
Он был очень веселый, экстатичный рассказчик. Определенно, что он всех бы понравился, всех бы вдохновил. Мы с Чайтаньуй Чандрой слышали его летом в Москве, Бхактиваибхаша рассказывал просто, смешно, и это касалось и ведических историй, и его проповеди в исламских странах – а это высшая оценка, Прабхупада вдвойне благославлял тех, кто старался проповедовать там. Чайтанья Чандра подсказал мне: «Попобуй его пригласить сюда». Я проник к учителю, поговорил, и тот согласился. Так что я спешил на всех парусах: предупредить, чтобы успеть подготовиться, и обрадовать всех этой неожиданной встречей.
Цена на такси, конечно, меня смутила: лакшми (так в традиции называют деньги) нельзя тратить неэкономно – лакшми или богиня процветания должна вернуться к нараяне, то есть, деньги должны тратиться на божье дело. Со стороны подошел частник:
«За 500 до города, поедешь».
В два раза меньше. Я согласился. Водила проводил меня до темной «волги» и пошел попробовать ещё взять пассажиров. Вскоре он вернулся с дополнительными попутчиками, веселыми и шумными. Вернее, шумным и веселым был из них один. Он был шумным, веселым, но не пьяным. Он был настолько весел, что сразу предложил мне поехать «к девочкам». Но даже ещё до того, как он предложил мне «поехать к девочкам», я понял, что это не извоз, а ограбление. Надо было помолиться, но я просто помнил про супругу Лакшми великого источника всех аватар и Нараян Господа Шри Кришну. И я сказал своему веселому соседу одну умную воточную мудрость:
«Женщина ловушка для охотника. Внебрачный секс есть нарушения важнейшего регулирующего принципа», - и чтобы было бостаточно популярно добавил, зная, что в преступном мире тоже бытует такое понимание вещей:
«Все беды и проблемы человека от несдержанного отношения к противоположному полу».
Тема для разговора, который я пытался ненавязчиво превратить в проповедь, была, конечно, несколько странной, но вендь не я её предложил. Внешне я продолжал ничего не понимать, а бандюга продолжал наслаждаться беседой, что само по себе и не удивительно, ведь все мы – люди, и ничто человеское нам не чуждо.
«Ты где работаешь?» - спросил балагур.
«Я нигде не работаю, - ответил я, – я служу в Обществе Сознания Кришны».
«Понятно, - воскликнул балагур и по-хозяйски окликнул водилу, - Давай назад».
Я подарил «веселому роджеру» «Шри Ишопанишад» (небольшую книгу Прабхупады в мягкой обложке) и живо заскочил в первый автобус.
«О боже!», - подумал я час спустя, когда рассказал эту историю Бале Гопале, жене Чайтаньи Чандры.
«Тебя везли на растрел», - воскликнула она.
Наша вера во всепревлекающего Кришну (особенно моя) многократно увеличилась. Хотя ум, непокорный и суетливый, конечно рассмотрел и земную версию случившегося. В городе было несколько крутых парней, которые почитали Кришу, и всякий раз, когда в нашу глухомань заезжал какой-то гуру, они появлялись на своих иномарках и делалали учителю хорошие пожертвования (donations), более того, иной раз они заезжали в храм, покупали книги, чтобы распространять их своим знакомым где-то в «Казино». А на Джанмаштами (день рождения Кришны), они привезли питарды и все эти шутихи, так что устроили настоящий салют, тогда такое ещё было редкостью. А один из них вытащил из-за пазухи вовсе не питарду, а, как сейчас говорят, «пушку», и стали полить из своего револьвера-нагана в небо.
Так что про Кришну в тех кругах знали, а почитатели Вемогущего Личностного абсолюта ведических арийцев пользовались авторитетом, так что балогур побоялся попасть в историю и привез меня обратно в аэропорт.
Но была и другая история.
Я почти полгода не ходил на утреннюю службу в храм. Сначала из-за болезни, а потом не мог, как у нас выражались, «восстановить саддхану». Было неудобно перед братьями-вайшнавами, перед Всемогущим Кришной. Но однажды я всё-таки напряг волю, встал рано, оделся, собрал дхоти, курты, четки в мешочке в дипломат и пошел в храм. Нужно было три квартала пройти по Малышева, потом свернуть на Гагарина. Выйдя после Восточной из-под моста, я увидел, как от Дома Промышленности (с Генеральской) ко мне неторопливо направляютс три фигуры. Зима, снег, и три фигуры пересекают улицу Малышева, направляясь ко мне. Они подошли и попросили открыть дипломат.
«Это дхоти, я иду на утреннюю службу в храм», - потихоньку ввожу преступников в курс трансцендентальной ситуации.
«Деньги есть?».
«Да нет. Я в храм иду читать мантры».
Это были не те люди, что ходят по «Казино» и ездят на иномарках. Они практически молчали.
Вруг послышался шум проезжающей мимо машины.
«Закрой дипломат и иди, куда шел, спокойно».
До этого они были как-то сонливы. Ещё бы: был четвертый час ночи.
Машина тормознула передо мной, когда я был один уже один. Из машины выскочили двое в масках как у ниндзя. Я видел такое впервые, оторопел и тоже окончательно проснулся.
«Что им было надо?» - спросил ниндзя.
«Деньги просили».
Нидзя запрыгнул в кабину, и машина газанула вдогонку утренним разбойникам. Всевышний разбудил меня по полной программе. Я пришел на утренню программу и читал мантру, не испытывая никаких тенденций к засыпанию.
Ещё было две истории, похожие на эту же. Кто-то нападал, я подобно отчаявшейся Драупади взывал к Кришне, и ситуация менялась в сторону хэппи-энда. Но однажды произошла совсем странная и чудная история. Я шел в десятом часу в сторону ашрама, который располагался в квартире в доме над «Домом Кино». Я шел по Малышева в то месте, где сейчас «Бабушкин Комод» и какие-то банки. Тогда же там ничего ещё не было. В ашраме уже был отбой, я запозднился. Наверное, это был конец октября, потому что было довольно темно, но снега не было и освещения было мало. Ко мне подошли двое. Один из двоих был заметно пьян, он даже слегка пошатывался. Другой был ростом выше среднего. У первого в руках был хлеборез, то есть длинный нож для резания хлеба, какими пользуются в столовых. В дипломате были бумаги – ничего интересного. Они выгребли мелочь из карманов пальто. Потом высокий вытащил из внутреннего кармана пиджака карманную «Бхагавад-Гиту».
«Библия?»
«Это Бхагавал-Гита, самое древнее священное писание на земле. В нем записаны слова Бога, когда он пять тысяч лет назад присутствовал на земле персонально в своем теле».
«И что. Мертвые воскреснут и выйдут из могил?»
«Нет, это из Апокалирсиса, из Библии. «Библия» как маленький словарь, а «Ведические писения» - большой полный подробный словарь».
«А суть в чем?» - спрашивал высокий, что уже очень сильно напоминать известный рассказ О.Генри «родственные души»: преступник и жертва разговорились. Я рассказал про махамантру, про четыре регулирующих принципа. И четвертый «секс в браке для зачатия детей» дополнил уже сложившейся сентенцией «женщина – ловушка для охотника», оговариваясь в нынешнем учитывающем гендерную проблематику контексте, что ловушкой является, строго говоря, «противоположный пол». Причем налетчик настолько расположился к слушанью, что мне даже удалось спосить, как его зовут.
«Вадик», - сказал он. Как-то так сказал странно, помедлив, так что я понял, что зовут–то его как угодно, но не Вадик. Маленький с хлеборезом продолжал копаться в моих карманах, а Лжевадик предался полуфилософским рассуждениям:
«Да, да, все проблемы от баб».
То, что он говорил, было банальная тюремно-блатная «жалоба». В нашем дворе на Первомайской, где я жил с самого детства лет до двадцати у меня был приятель Игорь или по-дворовому Гога. За какую-то хулиганскую драку он попал «на химию», и когда приехал домой на выходные, то рассказывал нам за бутылочкой портвейна точь-в-точь эту же самую антифеминистскую философию.
И я почему-то этому самому Лжевадику и говорю:
«Ты рассуждаешь как мой друг Игорь».
«А я и есть Игорь» - зачем-то говорит Игорь-Лжевадик.
Потом он тихо ахнул, рот открыл и на меня уставился в оба, а я - на него. Мы с Игорьком обнялись как союзники на Эльбе. Парень с хлеборезом оставил мои карманы в покое, хлеборез то ли убрал, то ли уронил - ничто понять не может, растерялся, мельтешит, извиняется.
Гога ему велит всё обратно положить. И сам Гога мне «Гиту» сует, а ему обратно:
«Это тебе, читай, великая книга».
И я еще сильнее уверовал, что скоро в каждом городе в каждом селе все буду читать «Гиту» и петь мантру Харе Кришна. Тем более, что таких вот вдохновляющих историй я слышал очень много, особенно от тех вайшнавов, которые подверглись репрессиям до перестройки. Мне просто хотелось о нашем великом деле написать адекватную книжку, которая была бы своего рода следующей пураной: мол, священная история продолжается и продолжается уже не на санскрите, а на «великом и могучем» русском языке.
Когда написал, парадигма моя вдруг изменилась: из инсайдеров я перешел во «внешний мир». Видимо, Он (а если Его нет, то Оно) хотел или хотело, чтобы я побыл «внутри», чтобы собрал материал и написал эту невыдуманную книгу. Первый мой читатель мне подсказал, что это и не роман, а роман-нонфикшн. Второй мой читатель подсказал, что это не просто «нонфикшн», это инсайдерский нонфикшн. Обоим им и вообще всем я благодарен, что книга оказалась написанной и упубликованной, и ещё больше я буду благодарен тем, кто её прочитает. В послесловной «Коде» я попытался набросать какие-то расплывчатые выводы. Выражаясь терминологией традиции, я «упал» из «мира святых». Я написал роман о «мире святых» - и, как следствие, «упал». Так чтор писать «романы», а, тем более, инсайдерские нонфикшн, видимо в «мире святых» нельзя. Но, строго говоря, я получил на это все положенные благословения. Так что все написанное ниже - правильно как со стороны традиции, так и со стороны противоречащих ей историзма и реализма. Или «неправильно» - как со стороны традиции, так и со стороны историзма. Но одно - безусловно, что она, данная книга, сообщит нечто новое и инсайдерам, и аутсайдерам, которые пусть сами и сделают правильные выводы.
Андрей Козлов, октябрь 2005, г. Екатеринбург