Будучи в Петербурге страстно захотелось мне побывать в квартире – музее Блока. Я попала туда не сразу, но всё же нашла на второй день. Писать о Блоке трудно: такой он тончайший лирик, такая неординарная личность, такой талантливейший поэт, так рано ушедший из жизни, впрочем, как и многие поэты в России. Я много думала о его судьбе.
* * * * *
Кто же он? Этот мальчик из профессорско – дворянской семьи, родители которого разошлись сразу после его рождения. Но всё равно детство его было таким безмятежным! Профессор дед – известный ботаник Бекетов – в нём души не чаял, как, впрочем, и многочисленные тетушки. Он родился в Петербурге, но все летние месяцы семья проводила в подмосковном имении деда – Шахматово, где мальчик Сашурочка, как его называли бабушка и любвеобильные тетушки, под руководством деда изучал родную природу и проводил много времени в соловьином саду.
Но постепенно он превращается из Сашурочки в Сашу, которым гордятся в семье - ведь он становится известным поэтом, после первой же книги стихов « Стихи о Прекрасной Даме», изданной в 1904 году. Эти стихи он посвящает своей невесте Любе Менделеевой, дочери знаменитого химика. В этих стихах все признаки эстетики символистов, нового течения в искусстве:
Предчувствую тебя. Года проходят мимо.
Всё в облике одном предчувствую тебя.
Весь горизонт в огне и ясен нестерпимо,
И молча жду, - тоскуя и любя».
Юный Александр Блок стремится к гармонии и чистоте. Жизнь виделась ему в розовом тумане. Он женится на Любе, которую полюбил безумно, до кончиков ногтей еще, когда ему было 18, а ей 17 лет, она не сразу, но тоже полюбила… Они венчаются в маленькой церкви села Шахматово, такие красивые и молодые… Но желанного счастья не получилось. Он слишком любил её идеальной любовью, а ей хотелось земной любви. И вскоре в их отношениях появится третий.
Им окажется самый близкий друг Блока, его ровесник, Андрей Белый (настоящее имя которого Борис Николаевич Бугаев), тоже поэт – символист, родившийся в Москве на Арбате и выросший в семье профессора математики Московского университета.
Молодая жена Блока не выдержит частых отлучек мужа, а рядом всегда будет Андрей, белокурый красавец с бездонными синими глазами, влюблённый в неё без памяти, чувственный, утончённый…Они станут любовниками, их отношения продлятся два года, Люба уйдет от мужа. А Блок будет нестерпимо страдать. Может, тогда появятся те первые отметины боли на его сердце?
Но Любовь Дмитриевна подумав, не стала разрушать семью – она осталась с мужем. А Андрей Белый не смог её забыть, хотя у него были женщины, жёны. Последней была Клавдия, которую он звал « моя Клоди». Она терпела его ложь и постоянные измены, он и умер у неё на руках в 1934 году.
А Любовь Дмитриевна ездит на гастроли по России с театром Мейерхольда, играет маленькие роли, у неё случаются романы. Блок пишет ей письма: « Ты моё солнце, ты моё небо, моё Блаженство. Я не могу без тебя жить ни здесь, ни там».
Вторая книга стихов Блока «Нечаянная радость» принесла ему широкую популярность, среди них были такие шедевры, как « Незнакомка», «Девушка пела в церковном хоре» и другие. В некоторых из них он отразил впечатления революции 1905-го, очевидцем которых он был и даже во время одной из демонстраций нес красное знамя. Свои впечатления он отразил в стихах: « Вися над городом всемирным», « Шли на приступ. Прямо в грудь…» А стихотворениях « Сытые» и « Фабрика» поэт показал Россию контрастов - Россию сытых и нищих. С юношеских лет у него было сопереживание к простому народу - как- то раз после обеда он скажет матери: « Мы тут болтаем, говорим о «делах», а у прачки Дуни болит голова, болит живот и почки…»
* * * * *
В стихотворении « Осенняя воля» впервые появляется в его творчестве тема России, которой он потом посвятит столько гениальных строк. В переломные для Блока годы он обратится к драме и напишет три « Незнакомка», « Король на площади» и « Балаганчик», в котором он освобождается от пут декаданса. Появление его « Балаганчика» вызвало резкую критику со стороны соратников – символистов. А буквально в день столыпинского переворота в 1907 году он напишет первые стихи из своих гневных «Ямбов»:
Эй, встань и загорись и жги!
Эй, подними свой верный молот,
Чтоб молнией живой расколот
Был мрак, где не видать ни зги!
В этот период реакции основные деятели искусства отошли от революции, а Блок пишет в своём дневнике: « Никаких символизмов больше: я не мальчик, сам отвечаю за всё». А в записной книжке 12 сентября 1908 года отмечает: « Знаю, что теперь за всякую политику сцапают. И всё-таки очень мечтаю о большом журнале с широкой общественной программой. Уверен, что теперь можно осуществить такой журнал, для очень широких слоёв населения и с большим успехом, если бы … не правительство».
И Блок включился в литературную борьбу, пишет большое количество важных критических, литературоведческих и публицистических статей.
Но призывы Блока служить обществу не нашли отклика у его вчерашних единомышленников. Вокруг Блока сразу образовалась пустота. Поэт сомневается в дальнейшем пути. В его стихах звучат трагические ноты, он осознаёт трагизм эпохи и не приемлет страшный мир, уродующий человека.
В эти годы реакции поэт чувствует себя одиноко. Часто гуляет он вечерами в рабочих окраинах, заходит в дешевые рестораны и пишет свои наблюдения в записной книжке: « Вечером во время прогулки по мрачным местам, где хулиганы бьют фонари. Девочка идёт – издали слышно, точно лошадь тяжело дышит: очевидно, чахотка, она давится от глухого кашля, через несколько шагов наклоняется…Страшный мир.»(28 февраля 1912 г.)
Поэт ненавидит дикое и тупое мещанство, но и такой мила ему Россия.
Он пишет третий том своей лирики, в который входят стихотворные циклы: « Страшный мир», «Пляски смерти» и среди них шедевр « Ночь, улица, фонарь, аптека».
«Возмездие» и «Арфы и скрипки» - лучшее, что было написано им в период расцвета его таланта.
Но все его мысли были о России, в 1908 году он пишет цикл « На поле Куликовом» - пять гениальных стихотворений – в которых будут такие строки:
И вечный бой! Покой нам только снится…
Сквозь кровь и пыль…
Летит, летит степная кобылица
И мнёт ковыль…
И впервые обратится к Родине так:
О Русь моя! Жена моя! До боли
Нам ясен долгий путь!
Наш путь – стрелой татарской древней воли
Пронзил нам грудь.
* * * * *
И главным в его творчестве стала тема Родины. России нищей, богомольной, сирой и одновременно разгульной и дикой с раскосыми азиатскими глазами. Еще в 1908 году он напишет стихотворение « Россия», одно из моих самых любимых. Оно, словно признание любви к ней:
Опять, как в годы золотые
Три стёртых треплются шлеи,
И вязнут спицы расписные
В расхлябанные колеи…
Россия, нищая Россия,
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые –
Как слёзы первые любви!
Тебя жалеть я не умею
И крест свой бережно несу…
Какому хочешь чародею
Отдай разбойную красу!
Пускай заманит и обманет, -
Не пропадешь, не сгинешь ты,
И лишь забота затуманит
Твои прекрасные черты…
Ну что ж? одной заботой боле –
Одной слезой река шумней,
А ты всё та же – лес, да поле,
Да плат узорный до бровей…
И невозможное возможно,
Дорога долгая легка,
Когда блеснет в дали дорожной
Мгновенный взор из-под платка,
Когда звенит тоской острожной
Глухая песня ямщика!
Его стихи о России расходились мгновенно, а личная жизнь поэта не складывалась: Любовь Дмитриевна пыталась восстановить семейную жизнь, но ее хватало ненадолго – она опять увлеклась сценой. И снова театр увёл её от Блока.
В конце 1913 года Блок увидел в театре музыкальной драмы певицу Любовь Александровну Дельмас в роли Кармен и влюбился в неё как, гимназист. Стройная, высокая, с золотым руном волос, с искромётным талантом и низким голосом, она поразила его. Он вновь и вновь ходит на все её спектакли, напряженно следя за действием. В его записной книжке появляются заметки «… Пела Андреева-Дельмас – моё счастие».
А знаменитому уже тогда поэту так не хватало счастья и радости! Он становится первым поэтом в России. Все издания его стихов становятся литературным событием и мгновенно раскупаются, но поэт не чувствует себя счастливым, ему казалось, что она эта женщина, его Карменсита, может дать ему это счастье и пишет ей письма, стихи, посвящает ей цикл стихов « Кармен» - одну из своих вершин любовной лирики. Они часто ходили в театр, в белые ночи бродили по улицам, любуясь каналами, Невой. Какое-то время жили вместе, но и эта женщина не могла подарить поэту простое земное счастье, они расстаются.
В апреле 1916 года Блока призвали в армию, он служил писарем в штабе прифронтовой полосы и вернулся в Петроград только весной 1917 –го.
А красный призрак революции уже давно бродил по России. Он облекся в кровь и плоть. Лава горя и гнева народного должна была закипеть, и она закипела, вылилась в революцию 1917 года, неизбежность которой Блок давно понимал.
Пролетарскую революцию встретил Александр Александрович с радостью, ходил помолодевший, веселый, бодрый и всё прислушивался к « музыке революции» - он верил в её очистительную силу – ведь крушение старого мира состоялось.
Он увидел все социальные потрясения и остался в России - вдали от родины жить он не мог… и не покинул её, как другие в 17-18 году, а остался с ней до самого конца.
В январе 1918 года он пишет свою самую знаменитую поэму « Двенадцать», закончив её 29 января, Блок записал в своём дневнике: « Сегодня я – гений». А на другой день 30-го написал « Скифов». Кто, из любящих русскую поэзию, не знает это стихотворение?!
В поэме. «Двенадцать» всё, гениально: и цветовое решение – всего три цвета: чёрный, белый и красный, и песенный строй стиха, и близость к народной речи, озорной частушке:
Эх, ты горе – горькое
сладкое житьё –
рваное пальтишко
австрийское ружье!
Гибнет страшный мир, и поэт запечатлел это в поэме «Двенадцать». Поэт получал за неё восторги и проклятья, поэма мгновенно разошлась на лозунги, цитаты, была написана на красных знамёнах, на плакатах, она вышла на улицу. Последний из великих поэтов старой России стал первым великим поэтом Октября, но поэтическое вдохновение покинуло его – больше он не напишет ни строчки стихов.
* * * * *
После революции в своей статье « Интеллигенция и революция» Блок призывает деятелей искусства к сотрудничеству с новой властью. В ней есть такие строки: « Россия гибнет, России больше нет. Вечная память России, - слышу я вокруг, но передо мной – Россия: та, которую видели в пророческих снах наши великие писатели. Россия - буря. России суждено пережить муки, унижения, разделения, но она выйдет из этих унижений обновлённой. Правда - с народом – с ним чёрная светлая злоба, они имеют право на месть».
И даже когда крестьяне сожгли в Шахматове родное и так милое его сердцу гнездо – усадьбу деда, он не принял никаких карательных мер по отношению к ним. И всегда молчал об этом. Это тоже стало зарубкой на его сердце…
В 1918-м году Блок испытает сильное горе: в военном лазарете умрет, заразившись от раненых, его сестра Ангелина – дочь отца от второго брака. Она работала в гражданскую войну в лазарете. Это была замечательная девушка « нежная, чуткая, нервная» - так писал он о ней.
В 1919 году Блок объединил стихи 1907 – 1914 г. в сборник «Ямбы» и посвятил его Ангелине.
Александр Александрович очень много работает в это время: в комиссии по изданию классической литературы( это в такие тяжелые для молодой советской республики годы), в репертуарной секции Петроградского отдела Наркомпроса, в учреждённом Горьком издательстве « Всемирная литература», избирается председателем управления Большого драматического театра, председателем Петроградского отделения Всероссийского Союза поэтов, одновременно готовит к изданию собственные сочинения и пишет статьи одну за другой и среди них: в 1919 году «Крушение гуманизма».
В ней есть такие строки: « Ничто так не содействует распространению коммунистических идей, как контраст, всё более разительный между богачом и бедным. Расширяется пропасть между колоссальным богатством и величайшей нищетой, страсть к спекуляции, погоня за приобретением развращает современное общество. Кто не знает, что социальный вопрос есть великий двигатель истории, или слишком туп, или слишком самоуверен и не хочет видеть это…»
Весной Блок тяжело заболел, это было связано и с голодными годами гражданской войны, и с огромным истощением нервной системы - кто мог выдержать такую нагрузку - и с запущенной болезнью сердца
Поэт еще перемогался всю вторую половину мая и почти весь июнь, потом слёг и пытался работать сидя в постели, а болезнь затягивалась, самочувствие ухудшалось. Однако, все надеялись на выздоровление. К нему вернулась Любовь Дмитриевна и самоотверженно ухаживала за ним, продавала вещи, оставшиеся драгоценности покупала еду, она не отходила от него ни на шаг.
Это ей было посвящено одно из его прекрасных стихотворений:
Она, как прежде, захотела
Вдохнуть дыхание свое
В мое измученное тело,
В мое холодное жилье.
Как небо, встала надо мною,
А я не мог навстречу ей
Пошевелить больной рукою,
Сказать, что тосковал о ней…
Смотрел я тусклыми глазами,
Как надо мной она грустит,
И больше не было меж нами
Ни слов, ни счастья, ни обид…
Земное сердце уставало
Так много лет, так много дней…
Земное счастье запоздало
На тройке бешеной своей!
Я, наконец, смертельно болен,
Дышу иным, иным томлюсь,
Закатом солнечным доволен
И вечной ночи не боюсь…
Мне вечность заглянула в очи,
Покой на сердце низвела,
Прохладной влагой синей ночи
Костер волненья залила…
Блок обессмертил её имя в стихах. Любовь Дмитриевна так и осталась Прекрасной Дамой русской поэзии…
А Блока стали мучить боли в сердце, появилась отечность, он стал плохо слышать. В начале июля показалось, что он выздоравливает, а 25 - го наступило резкое ухудшение. Поэт угасал на глазах и при нарастающей сердечной слабости тихо скончался в полной памяти и сознании 7-го августа 1921 –го года.
С невероятной болью восприняли современники его смерть. Корней Чуковский писал тогда: « Никогда мне не было так грустно. Двадцать лет он пел для нас с 98-го по 1918 год. А теперь его нет. Невероятно это осознавать…»
Его Прекрасная Дама, его жена Любовь Дмитриевна прожила еще тринадцать лет, замуж она больше не вышла и умерла неожиданно для всех, последним её словом было: «Сашенька…»
* * * * *
И вот я нахожусь возле этого дома – музея Блока, рядом река Пряжка, при входе портрет поэта, по витой, железной, решетчатой лестнице поднимаюсь на четвёртый этаж и вижу медную табличку на двери: А. А. Блок пониже: для писем и газет. В прихожей вешалка, зеркало, саквояж, простые стулья, старый телефонный аппарат с буквами А и Б. Разговаривали так: снималась трубка, телефонистка отвечала, тогда, если номер начинался с 1 по 5, нажимали А , если номер начинался с 6 по 10, то нажимали Б.
Захожу в кабинет, в котором создал поэт почти все свои произведения 1912 – 1920г., в том числе « Ямбы», « Кармен», « Двенадцать» и « Скифы».
Обстановка сохранилась почти полностью. Письменный стол перешел к Блоку от его бабушки Бекетовой, тоже литературно одаренной, рабочее кресло и диван - из кабинета деда профессора Бекетова, книжный шкаф красного дерева был куплен женой поэта.
В кабинете большая висячая керосиновая лампа с зеленым абажуром, пепельница, пресс-папье, ручки с железными перьями, стеклянная чернильница, массивные стулья, круглый стол с бархатной зеленой скатертью, зеленый диван, еще один массивный книжный шкаф, наполненный книгами, изразцовая печь, еще два книжных шкафа, в которых собрания сочинений Пушкина, Тургенева, Некрасова.
Поэт был одним из образованнейших людей своего времени и любил читать с раннего детства. Книги были его лучшие друзья. Икона Крестителя с зажженной лампадой в углу, на стене гравюра, на полу небольшой, потертый от времени ковер, корзина для бумаг.
А внизу из окна видна река Пряжка, на которую он любил смотреть, кода уже не выходил из квартиры. О чем он думал тогда, глядя на воду? О судьбе Родины, которую так любил? О своих друзьях молодости, поэтах – символистах Белом, Брюсове, Городецком, Ремизове, Сологубе, Гиппиус, о том, как сложились их судьбы? О судьбе русской интеллигенции и народа? Или о чем-то другом?
В столовой портрет Любови Дмитриевны, пять круглых стульев, круглый стол, покрытый белой скатертью, чайный столик, два самовара: один большой для гостей и маленький для себя, икона.
В спальне личные вещи поэта и его жены, старинная икона Спаса Вседердержителя фотографии жены, портрет сестры Ангелины, которую он нежно любил. Еще акварель с видом родного Шахматова, шкаф, круглый столик, ширма, а за ней кровать с железными круглыми шишечками. Здесь он провел столько мучительных дней!
В гостиной огромное зеркало почти до пола, цветы, старинный черный рояль в углу, большой, написанный маслом, портрет Любови Дмитриевны - его Прекрасной Дамы. Стоят тут с давних пор два мягкие низкие кресла, на которых любили сидеть хозяева, посудный шкаф, икона Смоленской Божией Матери – супруги были верующими людьми. На стене фотографии деда, тетушек, под стеклом макет дома- усадьбы Шахматова, кресло-шезлонг и на выходе белый Арлекин в углу - персонаж из «Балаганчика»…
А на стенах читаю надписи - выдержки из дневника Блока: «А стихия идет, кажется, огонь брызнет из-под этой коры – губительный или спасительный. И будем мы иметь право сказать, что это огонь губительный, если он только нас интеллигенцию погубит?»
Записано 26 декабря 1908 года. И еще записи из дневника: «Озлобленные лица у простых людей. Молодежь самодовольна, аполитична с хамством и вульгарностью, языка нет. Любви нет».
Записано в 1915 году.
Другая запись: « Гениален быть может тот, кто сквозь ветер расслышал целую фразу, сложил слова и записал их…»
Еще выдержки из дневника: « Я чувствую по временам глухую травлю; чувствую, что есть люди, которые никогда не простят мне « Двенадцати», но с другой стороны есть люди, которые( совершенно неожиданно для меня) отнеслись сочувственно и поняли, что я ничему не изменил».
13 июня 1918 года.
« Поэт- величина неизменная – могут устаревать его язык, его приемы, но сущность его дела не устаревает».
Из статьи « О назначении поэта»
1921 год.
Выхожу из музея в смятении чувств: тут и огромная любовь к Поэту и Гражданину, сожаление о его прерванной жизни, мучительном конце, о его величии, и осознании того, что он всегда останется с нами, и, наконец, счастье, что я смогла прикоснуться к Прекрасному и возвышенному