Террорист-2, или Приключения девочки с собакой
Действующие лица
Девочка. Ей лет восемь, возможно, она веснушчатая и рыженькая.
Мать, она же Женщина, которая ест мороженое. Подозрительно молодая и сексапильная особа. Высокая, носит брюки и футболку.
Отец, он же Профессор. Мужчина лет пятидесяти-шестидесяти, полный, с огромной бородой. Носит черный костюм.
Человек, похожий на Профессора.
Игорь. Высокий молодой человек с детским лицом. На вид 21 –– 22 года.
Дима. Стройный длинноволосый парень с внешностью гомосексуалиста. Возраст примерно тот же или чуть старше.
Учительница. Элегантная, но совершенно неснобская дама лет 28. Симпатична.
Человек, который произнес надгробную речь. Мужчина академического вида.
Вахтер с плохими зубами.
Молодой человек с маленькой голубой гвоздикой.
Машинист. Очень похож на В.И.Ленина.
Мальчик.
Дремлющий человек.
Рабочий в ватнике.
Человек, прилипший к прозрачной поверхности яйца.
Ноги бригадира.
Ассистенты Профессора.
Массовка.
Собака. Большая собака. Порода –– овчарка. Скорее всего, колли.
Место действия: Ленинград
Цвет: есть
Звук: есть
Утро рабочей семьи
В комнате почти темно, шторы закрыты. Горит только слабый желтоватый ночник. В полумраке неясно видна обстановка комнаты. Помещение невелико, в нем находятся лишь небольшой шкаф, секретер, кресло, тумбочка и двуспальная тахта, на которой крепко спит Девочка. На второй половине тахты разлеглась собака.
Кухня. Светло. За кухонным столом завтракают Отец и Мать. Между ними идет совершенно пустой бытовой разговор. Вся эта довольно длинная сцена снята одним кадром из-под стола, так что нам видны только одни ноги героев. Мать сидит в разбитых домашних шлепанцах и халате, отец уже одет в свой костюм и обут в начищенные ботинки.
Мать (после долгого молчания, как бы забрасывая удочку). Неплохо было бы выехать за город в эту субботу…
Пауза.
Или в воскресенье?
Пауза.
Отец (многозначительно). М-да-а-а…
Длинная пауза.
Н-да-а… В субботу –– за город… За город –– в субботу… (Пауза.) Или в воскресенье.
Длинная пауза.
За город. Надо посмотреть.
Пауза.
Тормоза прокачать.
Небольшая пауза.
Мать. Так прокачай… Сегодня вечером.
Пауза.
Отец (неопределенно). М-м… Так надо еще масло в дифференциал залить.
Мать (нерешительно). Залей… Это долго?
Небольшая пауза.
Отец. Да нет… но!.. Шаровая проклятая, шаровая…
Мать (явно не поняв). Что –– шаровая?
Пауза.
Отец. Шаровая. Шаровая опора.
Небольшая пауза.
Мать. Что?
Довольно долгая пауза.
Отец. Боюсь я.
Мать. Боишься?
Небольшая пауза.
Отец. Накроется.
Мать, что-то напряженно соображая, невнятно произносит нечто среднее между «Ага» и «Угу».
Пауза.
Мать. Что ты молчишь?
Отец издает неопределенный звук.
Мать. Ты о нашей дочери подумал? У нее же сплошные контрольные, вся жизнь в четырех стенах.
Отец (четко и раздельно, с дикторской интонацией). Это –– удар ниже пояса.
(Назидательно.) Ты знаешь, что я думаю о ней в первую очередь.
Пауза.
Мать. Так мы поедем или нет?
Отец. Опасно! Ты понимаешь или нет –– опасно?!
Мать. Чем это грозит?
Отец (зло). В ящик сыграем –– вот что!
Очень долгая пауза. Слышно лишь звяканье посуды. Внезапно Отец заливается веселым, совершенно идиотским смехом. Он смеется сорок или пятьдесят секунд.
Помнишь… (смеется) я рассказывал тебе про «Альфа-Зет»?
Мать (скорбно). Ну…
Отец смеется булькающим смехом.
Мало того, что два блока никак включить не могут… Позавчера он весь покрылся каким-то желтоватым налетом, помнишь, я говорил?.. (Смеется.) Этот налет отправили на экспертизу… И знаешь, чем он оказался? (Пауза.) Мочой. (Пауза.) Ты поняла? Его обоссали.
Мать ничего не говорит на это, но на ее лице, видимо, написано снисходительное изумление. Пауза.
Внезапно раздается мягкий шлепок. На пол падает кружок докторской колбасы. Отец нагибается, чтобы взять колбасу, и теперь мы видим его лицо. Оно свирепо. Подняв колбасу, Отец садится по-прежнему и некоторое время молча ест. Вдруг он с размаху ударяет кулаком по столу. Громко звякает посуда.
(Истерически). Я не могу больше так! (Пауза.) Эта колбаса…–– (произносит реплику тихо, но с большим посылом.)
Мать (заводясь). Ты разлил полчашки кофе!
Отец (зло). Ну и что!
Пауза.
Мать. Тебе пора.
Отец (важно). Да.
Он встает, и его ноги выходят из кадра. Мать следует примеру.
*
Комната Девочки. Ничего не изменилось.
Входит Мать. Собака мгновенно поднимает голову и смотрит на нее умными глазами. Не обращая внимания на собаку, мать садится на край тахты и будит Девочку.
Мать. Вставай. Опоздаешь в школу.
Девочка просыпается.
Школа
Общий план школы. Во дворе суета. Остались считанные минуты до звонка.
Класс уже полон детьми. Гвалт и суматоха. Дети находятся на грани безумия: кто-то воинственно размахивает метровой линейкой, кто-то швыряется учебниками из одного угла класса в другой, кто-то играет глобусом в волейбол. Один мальчишка, заломив руку другому, бьет его с размаху головой о парту. Кавалеры то ли шутя, то ли со злобой дергают своих дам за волосы. Последние не остаются в долгу, а раздают направо и налево сильнейшие удары. Одна из их жертв покосилась и рухнула в проход между партами в глубоком нокауте.
В класс входит Девочка. Мгновенно мимо нее пролетает портфель, нацеленный ей в голову. Девочка невозмутимо уклоняется и идет к своей парте. Следом за ней идет собака.
Девочка садится за пустующую третью парту в ряду у окна. Собака забирается на стул рядом с ней.
Гвалт и суматоха растут. Несколько учеников сделали «кучу малу». Кто-то в порыве патриотизма размахивает содранной со стены картой СССР. Девочка не обращает ни малейшего внимания на этот ад, а спокойно достает из портфеля учебник и письменные принадлежности. Раскрывает учебник и начинает его листать; найдя нужную страницу, погружается в чтение. Собака внимательно следит за своей хозяйкой и даже заглядывает в учебник, будто пытаясь прочитать написанное.
Звенит звонок. Дети реагируют на это странно: в их действиях становится больше ожесточенности. Теперь это просто хулиганство: карту разрывают на куски, глобус расплющивают о стену, аккуратно разложенные вещи на учительском столе разлетаются на полкласса. Дверь открывается, и в помещение нерешительно входит Учительница. У нее такой вид, будто ее только что пытались ограбить или изнасиловать. Короче говоря, она удручена и напугана. Дети не обращают на Учительницу никакого внимания.
Учительница поправляет очки робким жестом, и внезапно в ней происходит перемена: лицо багровеет, мускулы напрягаются; мы ожидаем, что теперь эта хрупкая на вид женщина рявкнет зычным басом: «Молчать, подонки! Руки за голову! Лицом к стене!», –– но ничего такого не происходит, она лишь спокойно подходит к своему столу. Только походка у нее чересчур четкая.
Учительница молча смотрит на свихнувшийся класс, ожидая, когда восстановятся тишина и порядок. Шум затихает не так быстро, как ей хотелось бы.
–– Дети, –– говорит Учительница внезапно осипшим голосом. Ее мало кто слышит. –– Сегодня занятий не будет.
Мгновенно наступает тишина. Слышна только часто повторяемая реплика: «Что, что она сказала?» Тихий голос какой-то отличницы: «Занятий не будет».
Класс взрывается от криков «Ура». Наконец мы дожидаемся запоздалой реакции Учительницы: схватив указку, она со всей силой лупит ей по столу. Словно устыдившись своего поведения, Учительница снова говорит тихо:
–– Мы едем на экскурсию. На завод.
Класс слегка поражен таким заявлением. Что ни говори, завод –– не музей.
Завод
Проходная. Дети вереницей проходят мимо зевающего вахтера, вращая вертушку. Сцена освещена контровым светом предзакатного солнца.
По лицу вахтера видно, что ему до смерти надоела эта работа. Он долго и сладострастно зевает, раздвинув челюсти на сто восемьдесят градусов и показывая полтора ряда желтых гниющих зубов.
*
Заводской цех. Он велик, в нем много огромных станков и агрегатов, назначение которых непонятно. Посередине цеха тянется узкая ленточка конвейера. По конвейеру движутся небольшие предметы, описать которые невозможно. Они отдаленно напоминают творения скульпторов-абстракционистов.
В цеху никого нет, кроме детей. Нет даже Учительницы. Только у широкого окна стоит молодой человек, по-видимому, философского склада ума. Его лицо задумчиво, взгляд устремлен вдаль, в руке –– маленькая голубая гвоздика.
Дети разбрелись по цеху. Так как им хотелось узнать, как все это работает, а объяснить было некому, они стали сами исследовать этот загадочный мир. Разумеется, никто из них понятия не имел о технике безопасности, и только чудом обошлось без травм. Один мальчик, по виду сын кандидата наук, не меньше, приставал к Молодому человеку:
–– Как работает гидравлический пресс? Расскажите…
Молодой человек только улыбался и пожимал плечами.
Настырный мальчик принялся искать Учительницу или кого-нибудь, кто мог бы ответить на все его вопросы. Поиски привели его к огромному станку, из-под которого торчали две пары ног. Одна пара принадлежала Учительнице, а другая, по-видимому, бригадиру. Кашлянув, мальчик сказал:
–– Агнесса Иосифовна… У меня вопрос… к дяде…
Учительница ответила не сразу и как-то отрывисто, по слогам:
–– По… по-том… Оле-жек… те-бе… все расскажет…
Мальчик постоял рядом и удрученно побрел прочь.
Собака лениво обнюхивала станины станков, слонялась по цеху. Девочка с грустью смотрела на этот пандемониум.
*
Заводской двор был до омерзения грязен. Повсюду валялись ящики, доски, битые кирпичи, зубчатые колеса, почти рассыпавшиеся в прах от коррозии. У забора лежал штабель труб. Бывшие когда-то блестящими импортные станки ржавели под открытым небом. Через двор прошел пьяной походкой человек в старом ватнике.
Девочка и собака подошли к грязной стене заводского корпуса. Девочка посмотрела вверх и увидела высоченную трубу, из которой валил дым. В свете заходящего солнца он казался темно-багровым.
У стены стоял ящик. Девочка села на него, сначала на краешек, а потом глубже, и прислонилась к стене. Это был относительно уютный уголок: вправо от него уходила стена, а влево –– забор. Собака положила голову на колени Девочки и по-человечески вздохнула.
Девочка смотрела на дым…
Дрезина
Темная ночь. Фонари не горят. Это Садовая улица. Мы наблюдаем ее с высоты третьего этажа. Слева от нас –– магазин «Океан», справа –– исполком Октябрьского района. Эта сцена снята моноклем.
Тихо. Издалека доносится приближающийся скрип. Наконец из-за поворота выезжает дрезина, как две капли воды похожая на свою родную сестру из фильма «Корона Российской империи». На дрезине восседает Человек, отдаленно напоминающий Профессора: громоздкий, полный, с длинной бородой. Пиджак его костюма расстегнут, под ним белеет рубашка. Человек с уси-лием ворочает рычагом, дрезина со скрипом ползет вперед.
–– Проклятье… –– бормочет Человек. –– Когда это кончится… Что за жизнь?..
Камера установлена фронтально на движущейся дрезине. Кадр не прерывается, пока дрезина не доедет до Театральной площади. За кадром слышно бормотанье Человека, которое временами переходит в хныканье.
Площадь Труда. Толпа в полторы-две тысячи человек. Все одеты в древнегреческие туники. Почти у каждого в руке факел. Никто не произносит ни слова.
Становится слышен скрип дрезины. Все замирают и поднимают факелы над головами.
Из-за угла выезжает дрезина. Люди ждут, пока она подъедет ближе.
Дрезина выезжает на площадь. Человек забыл о рычаге, дрезина медленно катит вперед по инерции. Человек присвистывает от удивления и нажимает на тормоз.
Люди встают на колени. Потом все падают ниц.
Автомобиль
Ночь. По узким улицам города, пыхтя, ползет маленький автомобильчик. Это «горбатый» «Запорожец». Он слегка помят и забрызган грязью.
Машину ведет Дима. Видно, что он это делает второй или третий раз в жизни, и вся его практика ограничена тренировками на пятнадцатикопеечном игровом автомате «Ралли». Он слишком круто поворачивает руль и самоотверженно сражается с рычагом переключения передач. В коробке что-то заедает, и нужная передача включается только со второго или третьего раза. Это злит Диму все больше и больше. Он тихо и невнятно матерится.
Маленькая деталь интерьера –– в салоне установлен портативный телевизор.
Дима едет по закоулкам Петроградской стороны. Через некоторое время он подъезжает к заброшенному железнодорожному переезду. Неожиданно оживает сигнализация, шлагбаум опускается. Дима тормозит в самый последний момент, словно забыв, где находится тормоз.
Дима смотрит сначала влево, потом вправо. Оттуда выползает древний закопченный паровоз. Из трубы валит густой дым и взлетает фонтан искр. Паровоз едет раздражающе медленно. Дима успевает закурить.
Когда он выбрасывает спичку в окно, паровоз минует переезд. Из кабины высовывается машинист, и пристально глядя на Диму и улыбаясь доброй улыбкой, взмахивает рукой.
«Вот идиот», –– неприязненно думает Дима. Шлагбаум открылся, Дима выезжает на переезд. Мотор глохнет. Стонет стартер.
Типография
Это бывшая окраина города. Много зелени, стоят очень старые кирпичные дома. Из-за угла одного из них осторожно появляется Игорь. Его поведение и тревожная музыка дают намек, что это и есть террорист.
Игорь воровато оглядывается. Убедившись, что никого нет, он идет по улице, никого не таясь. Когда он почти подходит к перекрестку, раздается знакомый шум двигателя. Игорь мгновенно врастает в стену. По поперечной улице стремительно проносится «Запорожец». Игорь продолжает свой путь, теперь его поведение опять опасливо.
Игорь подходит к трехэтажному кирпичному дому. В его узких окнах горит тусклый свет. Игорь заходит в темный двор, открывает дверь и входит в дом.
Он проходит по грязному казенному коридору и входит в большую комнату. Это типография.
В комнате стоят три или четыре ротатора. Они работают; из них выскакивают отпечатанные листы один за другим. Угол завален продукцией, в другом углу, у окна, дремлет человек неопределенного возраста на стуле.
Игорь подходит к груде листов. Это листовки. Он берет в руки солидную кипу и начинает читать текст.
Текста нет. Вместо него на листах напечатаны ровные горизонтальные полосы –– так изображают текст в мультфильмах.
Полет
Крыша здания типографии. Она оборудована под взлетно-посадочную полосу. На ВПП стоит мотодельтаплан. За домом начинается то ли большой парк, то ли кладбище. Вдали –– масса тусклых огней города.
Появляется Игорь. Он несет кипу листовок. Игорь загружает ими дельтаплан и начинает заводить мотор. Мотор никак не хочет заводиться. Из Игоря такой же авиатор, как из Димы водитель.
Игорь копается в моторе, злобно рыча. Наконец, устранив неполадку, садится в пилотское кресло и поднимает машину в воздух.
Ночной город с высоты. Тревожно-романтическая музыка.
*
По улице ползет «Запорожец». Машина проезжает где-то невдалеке от типографии. Внезапно Дима резко дает газу. «Запорожец» скрывается за поворотом.
*
Дельтаплан летит вблизи центра города. В свете набережной блестит рябь Невы. Аппарат пролетает над Петропавловкой, Зимним дворцом. Игорь держит курс на Веселый поселок.
*
Дима гонит по Дворцовому мосту.
*
Игорь пролетает над площадью Александра Невского.
*
Дима подъезжает к площади Александра Невского.
*
В небе –– дельтаплан. Игорь сбрасывает весь груз листовок. Дельтаплан делает крутой вираж и направляется в сторону П. С.
*
«Запорожец» стоит на набережной вблизи площади Александра Невского. С неба падают листовки. Большинство из них кончают свою жизнь в водах Невы.
Закусив до крови губу, Дима смотрит на этот «листопад» из окна автомобиля. Его лицо искажено гримасой отчаяния и бешенства.
*
Ночной город с очень большой высоты. Скользящая точка дельтаплана над домами. Этот кадр очень долог.
Снято с дельтаплана. Внизу проплывают знакомые дома.
Следующий кадр переснят с телевизионного экрана. Крупнострочное изображение; возможно, по нему бегут полосы. Мы видим следующее: к нам приближается крыша типографии.
Летательный аппарат с камерой коротко пробегает по ВПП и останавливается.
*
Дима удовлетворенно отрывается от телевизора. Нельзя сказать, что он в восторге, но на его лице появляется надежда. Дима снова смотрит на экран.
Телевизор показывает нам такую сцену: Игорь поспешно скрывается в люке крыши.
Появляется. Тащит новую кипу листовок, еще больше прежней. Потом ненадолго ныряет в люк и достает оттуда канистру бензина. Загрузив листовки, Игорь заправляет аппарат. Слышно утробное бульканье.
Мельком показывается носовая стойка шасси. На ней установлена телекамера.
Игорь снова стартует.
*
Он летит над ночным городом. Этот очень долгий кадр повторяется несколько раз.
Долгий дальний общий план ночного города.
Такой же план. Над городом заря.
Утро
Площадь Труда. Солнце уже встало. Никого нет, только посреди площади стоит «Запорожец» с распахнутой водительской дверцей. Площадь усеяна листовками.
Дима сидит в машине, обхватив голову руками. Он рыдает и бьется головой об руль. Весь автомобиль до крыши загружен листовками.
*
Двускатная крыша одного из близлежащих домов. На ее коньке лежит Игорь. Он страшно изможден.
По крыше этого же дома осторожно идет Девочка. Следом за ней покорно идет собака.
Девочка и собака подходят к лежащему Игорю. Он не подает никаких признаков жизни. Собака обнюхивает Игоря.
Девочка тоскливо смотрит вниз, на площадь Труда.
Эксперимент
Просторный светлый зал размером с заводской цех. Это одно из помещений лаборатории Профессора. В центре зала лежит большое прозрачное яйцо. В нем безвольно лежит человек. Яйцо освещено мощными прожекторами. Мимо яйца тянется галерея, по которой снуют люди в белых халатах. Каждый из них что-либо несет: колбу, небольшой прибор, кипу отчетов.
Средним планом показывается человек, лежащий в стеклянной камере. Это Игорь. Он полностью раздет.
Профессор сидит на кресле-вертушке за пультом с приборами. Сзади бестолково толпятся пять-шесть ассистентов. В стене широкое окно, через которое Профессор наблюдает за происходящим в зале.
По галерее проходит последний человек. Зал пустеет.
Профессор оборачивается и вопросительно смотрит на своих сотрудников. «Начинаем», –– невнятно произносит он.
Повернувшись к пульту, Профессор производит ряд манипуляций. Лампы дневного света в зале и комнате гаснут. Прожекторы вспыхивают в полный накал. Слышны лишь шорохи, издаваемые Профессором, тихий скрип кресла и сдавленный шепот сотрудников. В конце концов воцаряется гробовая тишина. Все напряженно застывают.
Камера. Игорь по-прежнему лежит на полу, не двигаясь. Через некоторое время в стенке яйца появляется сначала бледный, а спустя несколько секунд ослепительно разгорающийся желтый круг.
Игорь вяло приподнимает голову и смотрит на него.
Круг отделяется от стены и повисает на полпути к Игорю. Раздается громкий вой, переходящий в свист.
Профессор и сотрудники смотрят в окно. С такого расстояния лишь неясно видны фигура Игоря и яркое пятно. По лицу Профессора видно, что сейчас он ожидает какого-то сногсшибательного результата.
Камера. Круг плавно приобретает форму месяца, одновременно бледнея. На месяце видны моря и кратеры –– это макет Луны. Взвизгнув, месяц проносится мимо Игоря, задев его ухо. Игорь хватается рукой за орган, недоуменно смотрит на ладонь. Она в крови.
Месяц готов к следующей атаке.
Профессор, подавшись вперед, с необычайным волнением следит за ходом эксперимента.
Игорь носится по камере, увертываясь от нападений месяца. Он почти весь окровавлен. Это продолжается довольно долго.
Яйцо общим планом. К нему по галерее подбегает человек и прилипает к прозрачной поверхности.
–– Что такое? –– гневно вопрошает Профессор. Он срывается с кресла с неожиданной прытью и выбегает из комнаты. Все сотрудники разом хотят сесть в его кресло, но там оказывается только самый наглый из них. Его поза и выражение лица копируют Профессора.
Профессор бежит по коридору.
Галерея. На ней стоит обнаженная Женщина и неотрывно смотрит вглубь камеры.
Камера. По ней мечется окровавленный Игорь. Прилипшего Человека уговаривают уйти появившиеся научные работники. Он нехотя соглашается.
Профессор подбегает к Женщине, хватает ее за плечо.
Снято из камеры. Профессор горячо убеждает в чем-то Женщину. Визг месяца. В кадре проносится Игорь.
Женщина и Профессор более крупно. Его губы шевелятся. Женщина в тихой истерике. Она не обращает на Профессора почти никакого внимания.
Профессор выходит из себя. Встав в академическую позу, он произносит зажигательную речь. Она не производит на Женщину впечатления. Ей страстно хочется к Игорю.
Истекающий кровью Игорь стоит у стенки, прижавшись к ней спиной и шумно дыша.
Месяц у противоположной стены настраивается на окончательный бой.
Профессор взволнованно говорит что-то. Вынув из кармана ножницы, он возбужденно щелкает ими. По лицу Женщины текут слезы.
Месяц с воем и визгом атакует Игоря. Игорь устало увертывается. Псевдолуна задевает его ногу.
Профессор безуспешно пытается что-то доказать Женщине. Он уже устал. Вырезанный с яростью клок из собственной бороды –– его последний аргумент. Но и он не помогает. Тогда Профессор начинает обеспокоено хлопать себя по карманам. Наконец он вынимает брикет мороженого и торжественно вручает его ей. Она мгновенно забывает об Игоре и начинает жадно есть. Мороженое стекает по телу струйками.
Счастливая Женщина медленно уходит по галерее. Профессор облегченно вздыхает.
Камера. Игорь снова стоит у той же стены. Месяц завис у противоположной.
Оружие Профессора раскалилось добела и часто пульсирует. Сейчас последует решающий удар.
Лицо Игоря искажает гримаса ненависти. Внезапно он бросается на месяц.
От неожиданности месяц шарахается в сторону. Разъяренный Игорь снова бросается к нему и хватает его руками. Месяц отбивается, но судьба его решена. Игорь рвет его на куски руками и зубами.
Профессор в ужасе отшатывается от камеры и грузно бежит по галерее, лепеча:
–– Прекратить эксперимент… Прекратить эксперимент!..
Профессор бежит по коридору.
Игорь разорвал месяц на несколько кусков, бросил их на пол и бешено топчет.
Профессор врывается в пультовую. Сотрудники моментально отсеиваются от консоли.
–– Идиоты, –– рычит Профессор, хватая рубильник, –– кретины, надо было остановить…
Все почтительно молчат.
Прожекторы в зале потухают, включается верхний свет.
Игорь устало ложится на пол. У его ног валяются посеревшие обломки месяца.
Монолог работника науки
Профессор сидит в одной из комнат своей лаборатории. Большой стол завален коробками, свертками и футлярами. Над столом –– стеллаж, на нем стоят пробирки с какими-то жидкостями, чашки Петри с чем-то мутным. Профессор пишет на клочке бумаги. Отодвигает бумагу в сторону, небрежно кладет ручку. Берет ее и кладет аккуратно. Поворачивается к камере.
В этой сцене изображение черно-белое, снятое на контрастной зернистой пленке с многочисленными дефектами. Синхронизация звука временами оставляет желать лучшего.
–– То, что вы видели, –– говорит он, –– исследование побочное. Оно не имеет прямого отношения к моей работе. Я не хочу, чтобы у вас создалось впечатление, будто бы я всю жизнь занимался подобной ерундой. Это даже, если хотите, дилетантизм. Должно же быть у человека какое-то хобби! Мне просто интересно было узнать, на что способна эта модель, и как на нее будет реагировать человек… Поверьте, я не какой-нибудь там садист. Все делается ради торжества науки!.. И данный эксперимент многое показал и доказал. Я считаю, что он удался. Жалко модель… Ну ничего, наука требует жертв. Все же человек дороже любой модели. Хотя… людей миллиарды, а моделей –– две. Теперь одна. Жизнь человека не измеришь ни в рублях, ни в валюте, но эта модель… все-таки она слишком дороговата, чтобы ее вот так… –– он рвет руками воображаемый месяц. –– Но кто мог предположить? Даже я… Но! Все-таки я доволен. Доволен результатами. Несмотря на уничтожение модели. Теперь я знаю, что это не шутка. Как эта вещица работала! –– Пауза. Он сладострастно закатывает глаза. Тихо говорит: –– Блеск! Когда мы поставим их на конвейер, тогда навсегда исчезнут… –– Профессор замолкает. Ему внезапно открываются радужные перспективы изобретения. –– Много чего станет ненужным!.. Пилы, например. А в случае чего… нам нечего будет бояться. Представьте себе –– миллион, нет, даже всего сто тысяч таких «пил» –– и можно спать спокойно… –– Воодушевленно: –– Я –– патриот! Я –– научный работник, но моя душа не может быть спокойной, пока тут творится такое! …А свет? Какое когерентное излучение! А? А мобильность, управляемость, энергоемкость? Да, машинка выполнена на выс-сш-шем уровне. –– Пауза. –– Свет! Мы дадим городам свет! Свет –– всему миру!.. Люкс… э-э… урби эт орби!..
Смерть Профессора
С высоты в ракурсе снят мчащийся паровоз. К паровозу прицеплена платформа. Камера снижается. Платформа и половина паровоза занимают кадр. На платформе сидят двое –– Дима и Профессор. До нас доносится окончание монолога Профессора из предыдущей сцены.
Камера установлена на платформе. Мы видим Профессора и Диму, они сидят на краю платформы, свесив ноги. Кончается короткая летняя ночь, на северо-востоке разгорается пятно зари.
Из кабины паровоза выглядывает машинист. Тепло улыбнувшись пассажирам, он скрывается в кабине и поддает пару.
–– Теперь вы все знаете, молодой человек, –– говорит Профессор, в его голосе слезы, –– вы знаете все про меня, сколько мне приходится тратить пота на то, чтобы добыть себе съедобный, непроросший кусок колбасы. Ведь она растет везде. Точно так же, как моя борода. Иной раз я не могу отличить одно от другого. Это ужасно, –– вздыхает он. –– Я не могу работать без нее, вы понимаете… без нее! Тяжело.
–– Не огорчайтесь, –– говорит растрогавшийся Дима, –– эта беда поправима. Совершенно случайно у меня оказался превосходный кусок колбасы. Это для вас.
С этими словами он извлекает из кармана большой кусок докторской колбасы и подает Профессору. Профессор, не веря своим глазам, жадно ее обнюхивает и стремительно глотает, почти не жуя. Его лицо мучительно искажается, и он замертво падает на платформу, издав жуткий хрип.
Паровоз проносится мимо семафора.
Отрешенное лицо Димы. По нему бегут слезы.
Мертвое лицо Профессора.
Плачущий Дима. Слезы сверкают в лучах восходящего солнца.
Похороны Профессора
Профессор лежит в гробу. Тихо звучит траурная музыка. Музыка смолкает, и мы слышим голос Человека, произносящего надгробную речь. «Он был великим светилом… Наука понесла тяжкую утрату… Неизвестно, сможет ли кто-нибудь продолжить на таком высоком уровне его исследование бороды… и колбасы…» –– Человек долго говорит традиционные фразы. Но камера показывает его кратко.
За спиной Человека, произносящего речь, стоит толпишка человек в тридцать. Почти все плачут. В самом хвосте стоят Игорь и Женщина. Они легко одеты, в их поведении нет и намека на траур. Женщина одета в футболку с изображением месяца. Они щекочут друг друга и хихикают. При этом Женщина, прерывая изредка процесс, начинает невозмутимо лизать мороженое. Люди в задних рядах похоронной процессии возмущенно переглядываются, цыкают на счастливую парочку. Те не обращают на них ни малейшего внимания.
Человек продолжает свою речь. Камера снова показывает Профессора, лежащего в гробу. Аппарат поднимается вверх, и становится видно, что это не гроб, а шахтерская вагонетка. Действие этой сцены происходит в шахте.
–– В последний путь! –– говорит Человек, произнесший надгробную речь. Он толкает вагонетку. Грянул похоронный марш. Вагонетка сначала медленно, потом все быстрее и быстрее покатилась под уклон, в туннель. В конце туннеля засиял яркий свет.
С громким лаем в кадр врывается собака и бежит за вагонеткой. Следом за ней несется Девочка с криками «Стой, Найда! Стой! Найда, стоять!»
Вагонетка и собака скрываются под уклоном тоннеля.
Девочка бежит за ними, спотыкается на рельсах, падает, поднимается, снова бежит.
–– Остановите их, –– раздается властный голос Человека, произнесшего надгробную речь. Ничего не меняется. –– Остановите их.
Девочка исчезает в туннеле. Доносится лишь затихающий лай собаки.
Пространство
Вагонетка катится по сияющему туннелю. Стенки, пол и рельсы пропадают, вагонетка летит, окруженная одним сиянием. Следом появляются собака и Девочка.
Сияние меркнет, фон становится черным. Загораются крупные звезды.
Впереди вырастает почти полная Луна. Она подозрительно розового цвета. Вагонетка облетает Луну, и становится видно, что это не Луна, а торец палки докторской колбасы.
Крышка, которой закрыли труп Профессора, приоткрывается, и он с любопытством смотрит на это зрелище.
Вагонетка уносится в пространство.
Пробуждение
Девочка просыпается на своей тахте. В обстановке комнаты ничего не изменилось, только окно распахнуто настежь.
Нервно привскакивает. Собака приподнимает голову.
Дверь комнаты открывается, входит Мать. Она одета так же, как и Женщина.
–– Оленька! –– говорит Мать. –– Ты уже проснулась?
–– Мама, –– всхлипывает Девочка, –– мне приснилось, что папа съел колбасу и умер, а потом улетел на Луну… А еще он резал месяцем одного дядю, по имени Игорь… А Дима дал папе колбасу, когда они ехали на паровозе…
–– Ничего, –– говорит Мать, –– вставай, сейчас пойдешь в школу и все страхи забудешь.
С этими словами Мать садится на край тахты. Девочка прижимается к ней, хныча. Мать гладит Девочку по голове, прижав ее к себе.
Входит Отец. Недовольно:
–– Ну, в чем дело? Я опаздываю на работу. Где мои ботинки?
–– Сейчас, –– бормочет Мать.
–– Тебе что-то приснилось, дочка? –– спрашивает Отец.
–– Да… Ты съел колбасу… –– по лицу Девочки все еще бегут слезы.
–– Колбасу? –– усмехается Отец. –– Здорово. Расскажешь мне это вечером, хорошо? Ведь я почти наверняка опоздаю… (Смотрит на часы.) Вика, где ботинки?
–– На кухне, под батареей… –– начинает было Мать, но ее прерывает громкий собачий вой. Собака неуклюже спрыгивает с тахты и громко воет. Ее тело ломают судороги.
–– Что это? –– вопрошает Отец.
Собака продолжает выть и начинает подпрыгивать. С каждым прыжком она поднимается все выше. Ее движения становятся плавными. Вскоре собака начинает зависать в метре от пола. Кажется, это происходит не по ее воле; она испугана. Наконец собака вылетает в окно.
Собака летит над просыпающимся городом, перебирая лапами в воздухе. Теперь она счастлива.
Окно Девочки уменьшалось, уплывало вниз. Отец, Мать и Девочка удивленно смотрели вслед улетающей собаке…