Цирковые рассказы
Конец марта выдался тёплым. Но всё равно – забыть о зиме ещё не успели.
Слякоть…
Снег, вперемешку со льдинками, плавающими от берега до берега в разного размера вокзальных лужах.
Расколотый свет вечерних фонарей, отражённый в льдинках, и прыгающий на разного рода блестящих поверхностях.
Юра, зачерпнув очередной раз ботинком холодной воды, чертыхнулся. Он нёс два тяжеленных чемодана. Его раздражало даже не это само по себе – вес чемоданов его трогал мало – приходилось таскать и не такое!
В голове крутилась обида на жену.
- Вот, Инна пожадничала, а мне теперь надрывайся!
Надо было настоять на своём и оставить эти десять банок сгущёнки, которые уже на выходе сунула им завскладом со словами:
- Приедете в Ленинград – как найдёте! Всё равно – они выписаны на вашего медведя!
Ещё и расписаться его заставила в получении!
Надо было оставить эти чёртовы банки там!
Юра скосил злой взгляд на спутницу.
А спутница…
Его жена…
Его надёжная помощница и партнёрша по номеру в цирке, ничего не подозревая, цокала на высоченной шпильке по, прихваченному вечерним морозцем, асфальту.
Она была настолько стройная, настолько изящная, что казалось, она парит над дорогой, изредка касаясь её каблучками.
- Цок! Цок-цок! – Разговаривали с дорогой её каблучки.
И в сердце у Юры разлились теплом слова:
- Эх, родная моя! Донесу я эти банки со сгущёнкой!
Инна обернулась:
- Ты что-то сказал?
Юра смущённо засопел. Оказывается, он эти слова произнёс вслух.
- Да нет, ничего… Когда мы уже придём?! Сколько до отхода поезда осталось? Успеваем? Посмотри в билетах – какой вагон.
Инна невозмутимо парила над землёй. Каблучки так же продолжали вести свой диалог с дорогой…
- Юрочка, я и так всё знаю. Мне не надо смотреть в билеты! До отхода нашего поезда – сорок минут. Наш вагон – девятый. А мы идём уже мимо седьмого… Ещё немного – и мы на месте! Вот мы и пришли…
Юра с облегчением перевёл дух. Последнюю неделю жили очень тяжело: сборы, погрузка… Полнейший сумбур!
Да ещё взяли двух новых служителей при животных, а это уже само при себе привносит сложности.
В их номере разные животные. Стресс при переезде – неминуем!
Хотя за многие-многие переезды животные, казалось, привыкли ко всему.
Остановились около открытой двери.
На окне вагона красовалась цифра «9».
Проводница – женщина средних лет, закрыв своим телом проход в вагон, вся красная от возмущения, доказывала мужчине с болонкой на поводке, что он, несмотря на наличие справки и билета на собаку, не имеет права ехать с собакой в купейном вагоне, если он не купил это купе целиком.
- А если попадётся пассажир с аллергией на животных? – Задала провокационный вопрос проводница.
Пассажир не знал, что ответить и, казалось, дела его были плохи.
Юра поставил чемоданы на землю и разминал затёкшие руки.
Инна вынула билеты из сумочки, и вынужденно ожидала, когда проводница обратит на них внимание.
Инна тоже устала за эти дни.
А сейчас, промочив ноги и замёрзнув, мечтала только об одном: оказаться в вагоне, так призывно светящим, теплом окон.
- Юрочка, - шепнула она, наклонившись в сторону мужа, - единственная радость: нам хоть по вагону не километр шагать! Наше купе рядом с купе проводников.
Юра, казалось, не слышал её.
Всё его внимание было занято разговором проводницы и незадачливого пассажира с собакой.
Он вмешался в разговор.
- Простите, а если мы вдвоём с женой будем не против поселить этого милейшего пассажира, - Юра указал кивком головы на дрожащую от холода, болонку, - к нам в купе, то это как-то поможет решить проблему?
Проводница на мгновение замолчала.
Возможно, она переводила дух, чтобы с новыми силами ринуться в бой…
И тут Юра пустил в ход оружие, которое срабатывало ни на одной тысяче зрителей: он улыбнулся! Да как!
Инна знала цену этому оружию.
Сама в своё время из-за этой улыбки сдалась на милость победителя.
Теперь со скрытой улыбкой она наблюдала за полем битвы, где победитель был известен ей заранее.
Проводница повела глазами в сторону Юры, который сказал, продолжая держать улыбку:
- Мы – артисты цирка. Приедем в Ленинград – милости просим на представление! Мы везём к вам новую программу.
Он неспеша залез в карман и вынул небольшую визиточку.
- Всегда рад Вас видеть!
Проводница взяла визитку и с сомнением в голосе прочла:
«Цирк Эльворти. Царские забавы»
Глаза её радостно заблестели. Губы растянула широкая улыбка, сбросив с лица добрый десяток лет.
- Ой, Эльворти?! По радио всё время рекламу о вас крутят! Ну, конечно, приду!
И, уже обращаясь к мужчине, радостно сказала:
- Ну, что же Вы стоите, проходите! Собачка совсем замёрзла! Мы Вас поменяем с кем-нибудь местами – и поедете с ними в одном купе! Как я Вам завидую! – И она задумчиво вздохнула.
Собака, поняв, что уже можно, шмыгнула в вагон.
- Проходите скорей! – Проводница услужливо отодвинулась, пропуская Юру с чемоданами в вожделенное тепло.
- Ваше купе – рядом с моим! Как тронемся, перед сном обязательно горячим чайком напою! А для особых гостей – и медок найдётся!
Юра, казалось, ничего этого не слышал – с радостной лёгкостью он уже закидывал чемоданы на самую верхнюю полку.
Он быстро раскатал, свёрнутый в трубочку, матрас и лёг на полку, блаженно вытянув ноги.
Когда в купе вошли Инна и пассажир с болонкой, Юра уже спал по-детски посапывая во сне.
Конечно, к чаю его будить не стали, да и вряд ли бы это им удалось.
Вагонные колёса к тому времени уже мерно пели свою песню, отбивая ритм на стыках:
- Тур-ту, ту-ту, тур-ту, ту-ту…
Инна тоже быстро провалилась в сон.
Закрылся занавес ещё одного дня жизни, чтобы утром снова началось представление с новым сюжетом и новыми звуками…
И вдруг что-то новое вплелось в мелодию, к которой уже начал привыкать, отдыхающий от дневной нагрузки, мозг:
- Тур-ту, ту-ту, тур-ту, ту-ту…
У-у-у!
И опять:
- Тур-ту, ту-ту, тур-ту, ту-ту…
У-у-у!
Инна выплыла из забытья на камушек реальности.
Прислушалась.
Нет, мелодия колёс была правильной!
Камушек пошатнулся, увлекая Инну в тенёта сна.
И тут опять:
- У-у-у!
Инна присела на вагонной полке, свесила ноги и посмотрела вниз.
Болонка сидела на полу, залитая лунным светом, от чего казалась ещё белее. И, подняв голову, выла, изредка замолкая, чтобы сглотнуть накопившуюся слюну.
С верхней полки раздался тихий голос хозяина. Он увидел, что Инна проснулась, и, как бы, извиняясь, почти шёпотом, сказал:
- Простите нас! Она чуть-чуть повоет – и уснёт. Это у неё перед сном ритуал такой…Обязательный…
Инна не ответила, чтобы ещё больше не смущать соседа.
Улыбнулась в темноте.
Знал бы он, при каких звуках им иногда приходится спать!
Она подтянула под себя ноги и свернулась калачиком, насколько позволяла вагонная полка.
- Тур-ту, ту-ту, тур-ту, ту-ту…
- У-у-у!
Проснулся и заворочался на полке Юра. Он открыл глаза и сказал, обращаясь к болонке:
- Здорово у тебя получается! Приходи ко мне в цирк – солисткой сделаю!
И снова уснул, не донеся голову до подушки.
Сколько Инна проспала – она бы не сказала, но её вытянул в реальности всё тот же воющий звук. Но уже несколько другой.
- Медвежонок?! Так плачут маленькие медвежата!.. –
Подумалось ей.
Инна посмотрела на пол, но к своему удивлению, болонки там не обнаружила, как и не было хозяина на его верхней полке.
Снова послышалось это странное:
- У-у-у!
Это явно плакал маленький медвежонок. Не похоже на собаку. И снова повторился тот же звук.
- Юра, - легко дотронулась Инна до плеча мужа.
Юра зачмокал губами во сне.
- Приходи, солисткой сделаю! – Отреагировал он, ещё не проснувшись.
Инна затрясла плечо мужа ещё сильней.
- Юра, Юра, медвежонок плачет!
Ничего не понимая и не открывая глаз, Юра сказал:
- И его солисткой сделаю! – И, всхрапнув, снова уснул.
Инна нащупала ногами на полу тапочки.
Потянула на себя тяжёлую дверь купе, и вышла в тамбур.
Темнота и тишина…
Прислушиваясь, Инна пошла в дальний конец покачивающегося на скорости, вагона.
Её остановил теперь уже знакомый звук.
Нет, плакали где-то рядом…
Холодок пробежал по коже.
Она потеряла ощущение реальности.
Вполне цивилизованный, скоростной поезд Москва-Ленинград, мчащийся в ночи, изредка проскакивающие за окном, фонари…
И вдруг!
Медвежий голос из лесной глуши!
Дверь купе проводников резко открылась.
На Инну глянула заплаканное лицо уже знакомой проводницы.
- Вот, не делай людям добра! – Выдала она аксиому, рванувшись к Инне, резко захлопнув за собой дверь.
- Болонка! – Мелькнула у Инны догадка. – Вот зверюга!
Наверное, цапанула!
Как бы, в ответ проводница всхлипнула, и снова раздалось знакомое:
- У-у-у!
Да ещё с удвоенной силой. Пели дуэтом.
- Сейчас весь вагон перебудят! – Тихо и обречённо сказала проводница, промокая платочком лицо.
- Кто? – Повинуясь интриге, так же тихо спросила Инна,
распахнув в удивлении и без того огромные глаза, которые в полутьме ночного вагона казались бездонными.
- Да медвежата орут – сладу нет! Кушать хотят, а чем я их накормлю?! Весь мед, что у меня был – скормила! А они орут и орут!
Инна в удивлении хлопала своими ресницами. Не сняла вчера макияж – не до того было!
Нашёлся и пассажир с болонкой: он ходил в тамбур курить. Верное животное, конечно, увязалось за ним!
Вот, они оба тут:
- Ка-а-ак интересно! Медвежата едут с нами! Никогда не видел маленьких медведей! У меня есть немного сырого мяса – брал для своей крохи в путь. Можем поделиться.
- Покажите мне их! – Решительно сказала Инна.
Проводница, вздохнув с облегчением, открыла дверь своего купе, галантно пропустив Инну вперёд.
Пассажир, притянув болонку к себе, опасливо прижался к стенке вагона.
Инна нырнула в полутьму купе.
На полу стояла коробка, в которой шевелилась однородная чёрная масса.
Смело опустив в коробку руку, Инна вытащила что-то с месячного щенка ротвейлера и прижала к груди.
Это «что-то» усиленно завертело небольшой головой и зачмокало, явно надеясь, что уже вот-вот в рот польётся сладкое мамкино молочко. Его останется только проглотить…
А снизу, из коробки, раздалось всё то же «У-у-у!», но уже с истеричной ноткой в голосе.
Братика (или сестричку) обуял ужас одиночества. О чём он и поведал миру.
Инна ещё раз наклонилась, и на груди у неё уже закопошилось двое.
- Ой, как Вы с ними смело! Мёд им издали на морду лила!
Проводница рассмеялась над своими страхами.
Медвежата, прижавшись друг к другу, как-то резко успокоились и уснули.
Хоть и голодные, но они обрели маму.
От этой мамы, конечно, пахло не так. И не было тёплой, длинной шерсти, но с ней было надёжно.
Прижав малышей к себе и, постукивая их легонько в такт музыки колёс, Инна спросила у проводницы:
- Где же Вы их взяли?
Проводница в смущенье дёрнула носом:
- Да на каком-то полустанке подошёл дядька. Весь – сплошная борода! Жуткий такой! «Тётка, - говорит, - возьми детей, отвези в город. Может, в зоопарк сдашь?..Я их мамку застрелил. Со мной – не выживут. Я и дома-то не бываю».И передал мне вот эту коробку. Я и слова не вымолвила: тронулись уже! Коробку-то в купе сунула – ну, не выбрасывать же, прости Господи! Животина! Сначала тихо было. Это уж, они потом орать начали. Я их мёдом поливала – успокоились! Облизывали друг дружку, а потом пошло-поехало!..
- Ладно, - сказал Инна, - давайте расходиться! Не можем мы всю ночь тут стоять!
Проводница, испугавшись, что груз будет возвращён по назначению, просящее сложила руки ладонями друг к другу.
Это было так смешно и нелепо, что Инна рассмеялась.
- Я возьму их к себе, а Вы поспите. Вы всё-таки, на работе, как-никак…
Она неслышно, грациозно повернулась в мягких тапочках и пошла в купе.
Юра всё так же безмятежно спал.
А рельсы всё так же пожирали дорогу…
А медвежата, только что усыновлённые Инной, дышали на человеческой груди.
Одного медвежонка Инна переложила на свою полку. Он съехал с её рук, даже не проснувшись. Умаялся, бедняга!
А второго Инна заговорщицки улыбнулась во тьме и положила Юре под бочок.
Пощекотала Юре пятку и замерла.
Он дёрнул ногой, но не проснулся.
Тогда Инна провела пальцем по Юриному носу.
Он повёл носом из стороны в сторону.
Что было делать?
Инна сказала в полный голос:
- Юра, приехали! Скоро выходим!
Это подействовало.
Юра пошевелился на полке и открыл глаза.
- Тише ты! Ребёнка раздавишь! – Прошептала Инна.
Юра приподнялся и потянулся, чтобы рукой отодвинуть занавеску и выглянуть в окно.
- Какой ещё ре…?
Рядом с его рукой, на которую он облокачивался, лежал щенок.
То, что это был щенок, даже в темноте было ему понятно.
Юра скосил глаза на полку Инны:
- Да там – второй! Ну, вот…Опять я проспал всё самое интересное! Это что – болонка сподобилась?.. Вот так солистка!
Инна молча протянула руку и зажгла свет.
Юра в удивлении вскочил со своей постели.
- Погоди-ка! Медвежата!.. – Он то разглядывал медвежонка у себя на полке, то переводил взгляд на полку Инны.
- Вот это – находка!
Инна присела на краешек своей постели, с нежностью любуясь сопящим малышом.
- Да это проводнице на полустанке охотник подкинул, чтобы в зоопарк увезла. Что с ними делать? Чем кормить?
Они ведь – голодные! Вот-вот проснутся…
Перед Юриным мысленным взором встали в ряд десять банок сгущёнки.
- Прокормим! Не переживай!