Удивительно устроено людское сознание. Все без исключения имеют представление о добре и зле. Обозвал, ударил, предал - это проявление зла. Улыбнулся, отдал последнее, не ответил на хамство, предложил помощь – это проявление добра. Все понятно как белый день. Изначально эти два проявления имеют одни и те же корни. Это всего лишь две стороны одной медали.
В последнюю неделю Наталья так вымоталась, курсируя между двумя городами с перерывами в сутки, что казалось, её пребывание в поезде не закончится никогда.
Она была отправлена шефом в недельную командировку, но буквально через день ей пришлось возвращаться назад. Впопыхах забыли какую-то документацию, без которой смысл командировки сводился к нулю.
- Наташа, ты должна приехать как можно быстрей, - звонок шефа не обсуждался.
- Хорошо, постараюсь взять билет на сегодня, - Наталья была обескуражена. Мало того, она не успела отойти от вонючего плацкартного вагона, в котором приехала накануне, так ещё теперь придется ехать назад, а достать билеты в сезон отпусков, было делом трудным. Сидя в такси, Наташа кляла и эту «долбаную» командировку и шефа последними словами. «Счастливый билетик» в этот раз достался именно ей. Коллеги картинно сочувствовали, пряча глаза и облегченно вздыхая, что их пронесло.
- Не переживай, туда и обратно, - бодро напутствовал шеф, глядя в расстроенное лицо Натальи. – Вагон хоть и плацкартный, зато места нижние как ты любишь…. В обе стороны, между прочим! Так что доедешь с комфортом.
- Угу…- кивнула она, обреченно разглядывая билеты с наличием нижних полок.
Это было её единственным условием в поездках, которое она озвучила ещё несколько лет назад перед своей первой командировкой и отстаивала потом с завидной регулярностью. Наталья не любила поезда со студенческих лет. Она не терпела чужие запахи, взгляды, любопытно шарящие в тесном пространстве случайного соседства, толкотню и глухие извинения. Она ненавидела невозможность выбора. Её душила сама, вынужденная ситуация несвободы. Она не желала смотреть на совершенно посторонних для неё людей с их проблемами и болезнями. Находись она в другом месте, она безоговорочно лишила бы себя такого «удовольствия», но здесь, это было не возможным. Наталья не переносила «социум», как она это называла про себя. Ей было уже 38, но со студенческих лет ничего не изменилось. Даже внешностью она была похожа на двадцатилетнюю девчонку. Худощавая, с острым девичьим подбородком и пушистой, длинной челкой - ей по сей день, чаще «тыкали», чем говорили «Вы». У неё никогда не было барских замашек, но вторжение в личное пространство, как и раньше, выбивало её из колеи.
Зайдя в душный, переполненный вагон, Наталья стремительно двинулась по узкому проходу в поисках своего места: ДЕВЯТНАДЦАТОЕ, ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЕ, ДВАДЦАТЬ ПЯТОЕ.…Дойдя почти до конца вагона, она в нерешительности оглянулась и на всякий случай посмотрела в свой билет. Двадцать пятое… так и есть! Наталья недоуменно посмотрела на табличку над полкой - все места были заняты!
- Я что-то не понимаю…
- А что, тут непонятного, - послышался женский голос. – Он тут с самой Тынды едет, - как поняла Наталья, речь шла о пожилом мужчине, лежащем на её месте.
- Он с места на место по всему вагону кочует. Тут женщина до Вас ехала, она ему уступила. Да и куда ему на вторую полку - инвалид. Привели и бросили - как буд-то так и надо!
С неприязнью взглянув на инвалида Наталья, молча, бросила сумку на вторую полку. Всю дорогу она уговаривала себя не нервничать, пытаясь вызвать у себя жалость к людям с ограниченными возможностями. Это, надо отметить, ей давалось с трудом. Гораздо проще было отвернуться к стене, отгородившись от всего мира и уснуть, что она и сделала. «В конце концов, завтра я буду уже на месте…», - успокаивала она себя, не зная о том, что не позже чем, через сутки ей вновь придется преодолевать тоже расстояние, но в обратном направлении.
Добравшись до вокзала, она быстро нашла свободную кассу.
- Есть купе, но только верхние места, - бесцветным голосом произнесла кассирша, глядя куда-то сквозь Наталью. – Будете брать?
- Да…
В купе было более удобно, хотя комфортным времяпровождением для Натальи такая поездка не являлась. Забрав документы и получив очередную порцию сочувствия от коллег и пожеланий от шефа, Наташа пустилась в обратный путь.
В этот раз, наличие свободных нижних полок даже не обсуждалось. Женщина проехала весь путь, собрав волю, что называется, в кулак. Пытаясь закрыться от храпа соседа подушкой, Наталья с горечью думала о том, как не справедлива к ней жизнь. «Много ли надо человеку для счастья? Кому как,…а вот ей, нужно было сейчас, совсем чуть-чуть – нижняя полка и отсутствие некоторых личностей в качестве соседей…» Вкусив в полной мере прелести ненавистного «социума», Наталья вылетела из вагона с мыслью, что уж в «последнюю гастроль» ей точно должно повезти, тем более, что билет с вожделенным нижним местом был у неё в кармане. «Через 3 дня поеду домой с комфортом, на своем законном месте». Это мысль примирила Наташу, с преследовавшей её в последнее время, жестокой действительностью. К возвращению домой она почти забыла о своих мытарствах. Настроение было ровным. Прекрасная погода. Все о чем договаривались с шефом и даже больше – было сделано. Наконец-то домой! Подходя к вагону, Наталья не без удовольствия задавила тихий, внутренний голосок, шептавший ей о возможности не попасть, на ставшую в последнее время недосягаемой, такую удобную нижнюю полку. Сознание тут же выдало спасительную мысль в виде то ли старой пословицы, то ли поговорки о том, что «снаряд два раза в одну воронку не попадает».
- У Вас какое место? – спросила Наталья, остановившись в проходе напротив
«своей» полки, на которой сидела семья из трех человек. (Осознание последнего, пришло к ней по мере задаваемого вопроса). Мужчина и женщина азиатской внешности как по команде повернули к ней головы. Маленький ребенок на руках женщины заходился криком.
- Это ваше место?
Кивая в ответ, Наталья уже понимала, «что снаряд снова угодил в неё». Её захлестнула волна негодования, она не могла поверить…
- Дэ-вушка, Вам…туда надо! – азиат поднял палец вверх, тыкая им в верхнюю полку. – У нас ребенок маленький… она не может наверх, - последняя фраза относилась к женщине с ребенком на руках. Мужчина повернулся всем корпусом в её сторону, как бы показывая всю сложность своего положения.
Мысли безумным вихрем закрутились в голове Наташи. На этот раз она была совсем не готова к такой ситуации. Она даже мысли не могла допустить, что ей снова придется 18часов ехать «черт знает как»! «...и почему, собственно я! Опять я! Сколько же можно! Я что, проклятая?! НЕТ! НЕТ! И НЕТ!!!!»
- Мне туда не надо, - повторив жест пальцем, резко отчеканила она и холодно посмотрела в глаза мужчины. – Я поеду согласно купленному билету. Хватит, на уступалась…- с этими словами Наталья демонстративно села на свою полку, не оставляя никому лишних сомнений в своих действиях.
Весь последующий путь Наталья чувствовала на себе осуждающие взгляды окружающих. О комфорте не могло быть и речи. Ей казалось, что она тонет в волне людского негодования, молчаливым укором зависшего в тесном плацкартном отсеке. Вторая нижняя полка была занята крупной женщиной лет 56, которая ехала со своей молодой родственницей расположившейся над ней. «Боковушку» занимал пожилой мужчина, который сказал, что он после инфаркта и наверх не полезет. Его вид говорил сам за себя: здоровяк с тяжелой одышкой. Даже при желании он вряд ли бы поднялся выше, чем на стул. Наталья, поджав ноги, уткнулась в газету. Она не могла признаться, что ей стыдно. В вагоне было жарко. Ребенок орал, как резаный. Вымотанная в конец мать не спускала его с рук, тщетно пытаясь убаюкать. Она сначала совала ему в рот грудь, потом бутылку с водой, но малыш плакал, не переставая, доводя тем самым, всех до исступления.
- Пятые сутки едем. Устал он, - буд-то оправдывался отец, глядя в мрачные лица окружающих.
- Ой, ну конечно! Тут взрослый - то устанет, а такой малыш тем более, - сочувственно закивала женщина. – Ехать-то далеко?
- До Иркутска, - радуясь интересу соседки, закивал мужчина.- От родственников из Казахстана едем.
- Надо было, хоть места взять нижние, раз так далеко с маленьким собрались, - словно советовала женщина.
- И так, еле-еле билеты купили, двое суток на вокзале просидели, в Бийске.
- Да, вы что! Ой-ой-ой-ой! Разве можно с таким маленьким?!
Наталья, слушая жалостливые причитания соседок, раздражалась все больше. «Какие же мы все добренькие: и совет дадим, и пожалеем, и покиваем, и участие изобразим. Не важно, что на словах, зато совесть будет спокойна».
- Сколько ребетенку-то?
- Полтора. Большой уже, – гордо разулыбался отец, забирая у ошалевшей от усталости жены, малыша. - Пойдем, погуляем.
Пассажиры на некоторое время вздохнули с облегчением, слушая удаляющийся крик маленького аксакала. Наталья давно уже хотела лечь, но потревожить сидящую на её полке уставшую азиатку, было бы крайней степенью жестокости. Женщина сидела, безвольно опустив руки, тупо глядя перед собой. С начала пути она перекинулась с мужем только парой фраз на каком-то своем наречии, а теперь казалось, впала в прострацию. Наталья не могла взять в толк, почему женщина не ложиться на свое место. Она досадовала, что азиатка, словно специально застыла немым укором на её полке. Позже она все-таки прилегла с малышом на верхнюю полку, но ненадолго. Наталья сделала вывод, что пусти она их на свое место – ничего бы не изменилось. У малыша, скорее всего, что-то болело.
В эту ночь им всем так и не удалось выспаться. Ребенок плакал с незначительными перерывами на сон. Слушая бестолковую возню безответственных пассажиров, Наталья думала о том, что как же надо не любить себя и своего ребенка, что-бы переложить ответственность за его жизнь и здоровье на совершенно посторонних людей. Где-то, в глубине сознания отчетливо всплыло библейское изречение: «….возлюбить ближнего как самого себя…» Для того, что-бы полюбить этого ближнего, надо в первую очередь научится любить себя. А с чего начинается любовь к себе? Может быть с элементарной заботы о самом себе или все-таки с сострадания к ближнему….