С.М.
===ПЕСТРУХА===
Друзья! Пою деревне оду!
Да кабы знали вы от роду,
Что молоко дают коровы-
Вы были б стары а не новы!
- Баб Дусь, а расскажи чо про Бороду? Да и может, помнишь, как его зовут? Не всегда же он был бородой?
- Ой, да и сколько помню, так завсегдась с бородой. От зараз тебе фоту послявоенную найду, и поглядишь – баб Дуся достала жиденький фотоальбом и стала листать странички с пожелтевшими фотографиями. Фотографии были вставлены в резные рамочки и украшены цветочками, вырезанными из поздравительных открыток. - Да и вот он! Еще и не женатый!
С фотографии смотрел молодой мужчина с чернявой бородой. Смятая набок фуражка наползала на ухо, а расшитая косоворотка – дополняла колоритности к загадочности в его взоре. Всё те же глаза с хитринкой, и всё так же не угадывался возраст. Было ощущение, что человек просто был всегда. А когда приходит мысль, что есть то, что было всегда, то и задумываться о возрасте этого «всегда», уже бессмысленно как-то.
- Баб Дусь, а когда фото сделано?
- Ой, милок, да я и не упомню уже, колысь фотограф приезжал. Може до Отечественной, може после…
- Так это что получается, он тебя старше?
- Так, а то, да он почитай всех на селе старше, потому и не помнит никто ни имени, ни года рождения его.
У меня внутри пробежал холодок. Я вспомнил сериал про горца из Шотландии, но это фантастика, а вдруг… хм… - Не, ну выведу я его на чистую воду, вот не журналист буду, если чо не пронюхаю!
Пообещав баб Дусе вернуться нескоро, я в творческом пинке заспешил к центру поселкового праздника.
- Эй, куда лыжи навострил журналист? – на завалинке деревянной избы сидел Иваныч.
- Так праздник ваш писать!
- Успеешь, ты мне вот что скажи, у дома душа есть? – Иваныч хитро так прищурился! Вопрос был для меня что называется «на засыпку».
- Ну так «домовой» и есть душа дома! – отшутился я.
- Та не, он сожитель, кому помогает, кого выселяет – по никчемности к жилью. А вот ДУША – душа у дома из чего состоит? – и Иваныч встав с завалинки, широким махом отряхнул прилипшие к штанам сухие травинки.
- Я вот намедни прослушивал свой дом, а жинка на грядках хризантему кучила. Вот всё услышал, и короеда злючего, и мышей стайку, и скрып усталости даже чув, а вот нет души – не прослухивается. Ходил я, ходил вкруг дома, и чую – слышу! Душу понимаешь - слышу. Вот она сердешная, прямо как энергия солнечная, аж скрозь уши и к моей душе устремилася! И тепло мне стало от понятьяв таких, что побежал я в огород – жинке рассказать обнаружение своё! Поглядь, а на грядках нет её. Побежал взад. Смотрю на горище ставенька открыта. Я на дробыну скорийше влез – поглядь, а и там жинки нема. Ну шо за напасть думаю, хотел жеж радостью поделиться, а почитай и некому. И тут на веранду жинка выходит. - Айда – говорит чай пить. - Приморилася я с цветами. Растут медленно, уходу много, а цветут быстро. Зато красиво как цветут! И налюбоваться не успеваю!
- Э, да ты фвилосов Марфа – говорю. – Айда душу у дома слушать, и протягиваю ей фонендоскоп. Слушала-слушала, и тож мышей наслушала, короеда пропустила, ну это чоб в расстройства меня не вогнать. – Да нет говорит души, не слышно ничего.
-Да как это нет, а ну дай сюда штуковину. Прислушался, и вправду нет. Отдал ей прибор. - Слушай – говорю. - Пойду посмотрю в хате.
Только зашел, а она назад зовёт. – Слышу! - говорит. Добрая такая, теплая! Чуть задумчивая. – Та не, солнечная - говорю. Послушал, а не слышу ничего. Что за чёрт думаю. Только что была. Прямо как жинка испаряется. И мысля мне пришла. – А ну Марфа зайди-ка в хату. И как только она зайшла в хату, так и опять через ухи, ко мне в душу солнышко – ну стучится! Иваныч задумался теплой мыслью и по его глазам я понял, что нет для него счастья большего, чем слышать душу своего дома.
- Ну так ты, понял журналист в чем душа хаты? Али тебе растолковать?
- Понял Иваныч, конечно понял. Душа хаты в человеке, который в ней живёт. Добрый человек, - добрая душа, злой, так и выглядит дом зло и не приветственно…
На том распрощавшись я двинул по направлению своей загадки, да дорогу мне преградила огроменная корова. Ото средь люда – дылдой бы прозвали за рост еёный, а как по коровьи, так, наверное справная и удоистая. Вымя ведра на полтора было настолько тугое, что на сосках блестели капельки молока.
- Мж-му-у-у! – обратилась ко мне корова, и кивком показала на застрявший в брошенном лемехе на обочине колышек, к которому была привязана добротная веревка.
- А-а-а-а-а! Понял! Ща освобожу тебя бедолагу. И я заглянул корове в глаза. Опять холодок пробежал внутри меня. На меня смотрели два бельма – что даже не вызывало сомнения, что корова была незрячая.
– От уж беда то! И-ВА-НЫЧ! Помощь твоя нужна – окрикнул я своего собеседника, который опять грелся на завалинке.
- Ну да что приключилось? – Иваныч как фокусник за долю секунды уже стоял подле.
«Вот вы думаете, что готовы прийти на помощь в любую секунду? А вы попробуйте это сделать за долю секунды! Эх, побольше бы нам Иванычей! Да и волшебных приборчиков, коими можно не только достучатся до души, но и услышать её теплое солнечное дыхание!»
- А дак Нюркина Пеструха запуталась. Ща мы её освободим. И он кинулся отцеплять колышек от когда-то бывшего плуга. - От я Борисычу посля праздника, сбор металлолома устрою! Ежли я сломанный плуг списал, так и бросать можно на непотреб земле? Ну попляши еще денек, а там я тя обрадую! – Иваныч сплюнул сквозь зубы и отцепил захлестнувшуюся веревку.
- Веди журналист Пеструху на шестнадцатый двор по правому краю. Чот Нюрка не пошла на дневную дойку… хм…???
Може сорванец чо набедокурил. Ну да поспешай, вишь молоко киснет уже. Да иди метрах в двух впереди. Она слышит хорошо, не запнется по твоим шагам. Сама бы дошла, по запаху, да медленно пойдет, еще и запутается где.
-Мж –му-му! – Пестуха утвердительно закачала головой. Чем привела меня в неописуемый восторг. Вот надо же! Чай скатинка, убогая можно даже сказать, а чует добро человеково. А мы себе разумнаи такие, даже пословицы про нашу житуху-бытуху пишем: «От добра – добра не ищут.» Тьфу! Как же мы можем после этого себя человеками называть? Мысль устремилась к философским моим кущам, да там и застряла в зарослях колючек.
– Мж-му! Уже не я вел Пеструху, а она меня вела в приоткрытую калитку, за которой был ухоженный палисадник с цветочками, а посередь двора пуская зайчики на резные наличники – красовался надувной бассейн. На недавно ошлифованном и залакированном крыльце – сидел мальчонка лет девяти, и уткнувшись лицом в коленки вздрагивал от рыданий.
- Э, да что у тебя за праздник такой грустный? – спросил я.
-Ба…ба…ба…а-а-а-а-а-а! И пацан опять горько зарыдал. Уже в который раз холодок трепал моё нутро за этот день. Так блин в отмороженного превращусь – подумал я.
Пеструха подошла к мальцу, и влажным языком лизнула его в ухо, захватив заодно уже закручивающийся казачий вихор.
-Мж-му? - спросила она задумчиво. Малец протянул к Пеструхе ручки, ухватил ее за уши и чмокнул в большой влажный розовый нос.
- Папа бабушку в больницу повез – ответил малец не на мой, а на коровий вопрос. Пеструха, недолго думая, ухватила меня зубами за рукав уже видавшей виды с утра рубахи, и повела меня в сарай. Став мордой к стойлу с кормушкой, она расставила задние ноги пошире, застыла в ожидании. Стоявший сзади малец захихикал.
- Подоить она так просит, да только я не умею. Только видел, как бабушка это делает. А не подоить, заболеет Пеструха, и бабушка будет плакать…
- Так рассказывай быстрей чо делать, я то думал молоко в пакетах на деревьях растет, а тут вона чо. Коровы оказывается, его производят. Неси что надо для дойки. Мальчонка вмиг сбегал на веранду и принес два ведра и полотенце.
- Сначала надо вымя водичкой тёплой помыть, потом полотенчиком его вытереть, потом маслом руки помазать, и доить в ведро – тут пацан запнулся и вопросительно ища помощи у меня, стал заглядывать ко мне в глаза. - Дяденька, а вы и правда сможете? А то бабушка на Пеструху «Кормилица» - говорит. Мы если не подоим, значит чо, корма больше не будет у бабушки, и она опять в больницу запросится. Малец хотел было нюни распустить, но я быстренько закатал рукава и принялся следовать его инструкциям. Наперво одел баб Нюрын передник. Подошел и почесал Пеструху за ухом. Понюхав передник, она закрыла в предвкушении дойки глаза и выдала утвердительное: «Мж-му!»
-Притащи ей чо-нить вкусненького, в кино видел - удоистость повышается! - подтолкнул я мальца к двери. Через минуту, он высыпал в ясли охапку свежескошенной пахнущей солнышком травы.
«Бзинь, пш-ш-ш-ш! Бзинь, пш-ш-ш!» - запели первые струйки молочка в большое оцинкованное ведро. – Мж-му-ух! Выказала удовлетворение Пеструха, и хлёстко пришибла хвостом муху на моей щеке. Как знала, что эта назойливая крылатая уже минуту как не дает мне сосредоточится на процессе, который я открыл для себя как ларец с загадками, простыми и естественными как оказалось. Управившись со столь полезным для питания всея человечества процессом, я вытер капельки пота, что стекали со лба и щипали мне глаза, и с удивлением заметил, что руки, которые никогда не затекают, держа предмет моей гордости – ручку, сейчас подрагивают от усталости. Ну, это думаю с непривычки – зато как я теперь горд! Горд познаниями обще-питательных процессов села и её крупнорогатой фауны! Потрепав Пеструху за уши, я вышел на встречу нового для меня дня, дня который я прочувствовал сердцем, руками, и мыслью моей – созидательной и миролюбивой, о коей вам сейчас и пишу!
- Нюрк! А Нюрк? Пеструху то доила? Давай скорийше молочка мне! Я журналиста буду приваживать на постой! А то он сбежать норовит! Это в нашей селе, умной головы опять не станется! Ну, где ты Нюр? – и баб Дуся вошла во двор с трех литровой банкой в руках. Увидев меня в переднике, она ойкнула, и присела. Выронив банку в бассейн, она ухватилась за то место, где недавно пряталась в платочке базарная выручка, и всем своим видом намекала, на то, что в красном углу на тумбочке стоит «валерианка». Накапав пятнадцать капель спасительной от всех болячек микстуры – я быстренько споил их своей арендодательнице.
-Нюрка то хде? Што здеся происходит? Пошто я не знаю ничаво?
А ну докладай мне как на духу!!!
Я вкратце описал ей мой обратный путь к освещению праздника. И она строго посмотрев на мальца затребовала телефон. Малец принес бабушкин сотовый.
- Нюр?! Ты хде? И што? А ты? А доктор? Ага! Ну да! А он? А ты?
Да што ты говоришь! А доктор шо? Ага… Назад то когда? А… ну давай-давай! Ты не беспокойся, Пеструху подоили. Ага… мальца ща покормлю. Да! Дуська здесь, значит, усё будет хоккей!
Нажав на красную кнопочку она строго так по хозяйски оглядела нас с ног до головы.
- Ну йди сюда Ванюш, я тебе ухо то приласкаю! Ты пошто Нюрку то спужал? А? Сорванец – нейслух!
- Да я это… я в водолазов играл в бассейне, а бабушка думала чо утоп! – у мальца навернулись крупные слёзы и скатились по чумазым щекам. –Я больше так не бу-ду-у-у-у! – и сев на корточки Ванюшка залился горючими слезами. Следом присела баб Дуся и прижав мальчонку к груди, тоже упустила светлую старушечью слезу.
- Му-у-у-у!!! – озвучила эту немую сцену Пеструха.
-А вы водицей коровку напоили? – спросила уже принявшая как и прежде строгий вид баб Дуся. –А ну скоренько животинку уважьте.
Я пока молочко процежу, да покормлю вас бедовых. Авось не авось, лишь бы с хлебом жилось! – и баб Дуся скрылась на веранде.
- Айда Вань коровку поить. Где воды то набрать?
- Да бабушка прямо с бочки вона черпает, только я не достану.
- Так я достану, а ты иди, скупайся в бассейне, только в водолазов больше не играй, а то придется тебе быстро расти, чтобы доставать с бочки воду! – припугнул я сорванца.
Напоив Пеструху, я попрощался с ней, вышел и еще раз оглядел стайку. Как же всё просто и по порядочку. Вон сен-солома на горище, вона в овине снопы сохнут, от кур сеткой отгорожены. А те все в дырочку пытаются клюнуть сноп, нахалявку зернышками разжиться. Не удалось, и давай лапами грести, вдруг вчера, где обронили. От курицы! Да вчера же позавчерашнее зернышко искали. Чай заспали пернатые, раз опять гребут. Вон поросенок всё это время за нами наблюдает, глазки черненькие, реснички длинные. Сопит в две дырочки, ушки как молодые листья корейской капусты. Хвостик, и правда крючком, как на картинке нарисованной детской рукой. Благодать!.. БЛАГО – ДАТЬ…
- Перекусив еще теплым хлебушком и запив сладким парным молоком,мы присели на скамеечку коло калитки и с наслаждением вдыхали посвежевший предзакатный воздух, что дарила нам природа как дар бесценный и всехний.
- А меня бабушка обещалась в цирк сводить – вывел нас из блаженных дум Ванюшка. –А теперь я не увижу кловуна и силачей…
- Баб Дусь, а давай я Ванюшку с собой возьму, я же как раз хотел с артистами погутарить.
- Да идите с Богом, я Нюрку дождуся – да посидим на завалинке поокаем! – баб Дуся подмигнула нам заговорщически и пошла за одежкой праздничной для мальчугана, что с утра еще была приготовлена заботливыми руками.
Взявшись за руки, мы как два заправских СКОТОВОДА – важно шагали по деревне по направлению шатра «Шапито».
И все окрестные животные подмукивали нам, подгавкивали, подхрюкивали – и вечер обещал нам волшебную встречу с …ЖИЗНЬЮ!!!
Друзья, пою я ЖИЗНИ оду!
Да кабы знали вы от роду,
Что вы дитя, дитя природы,
Вы б не губили её сроду…
08.11.10г.
Продолжение следует: http://www.proza.ru/2010/11/10/948
картинка из инета.